Обзор писем, пришедших в ответ на статью «Менестрель с чужим «голосом».
Многочисленная, подчас противоречивая почта на редакционном столе. Мнения, высказываемые авторами откликов, искренни и едины своей заинтересованностью в проблемах самодеятельного творчества. Если говорить о Шевчуке, то, может быть, и не стоило еще раз возвращаться к нему, но в письмах есть мысли о назначении искусства, о долге певца, композитора, об их моральном облике. Поэтому мы решили опубликовать часть откликов с тем, чтобы помочь любителям песен правильно разобраться в тех случаях, когда под видом искусства нам пытаются преподнести чуждые идеи.
Итак — слово читателям.
«Никогда не писала в газету, но статья «Менестрель с чужим «голосом» не оставила меня равнодушной. Больше всего поразило то, что Ю.Шевчук, человек с высшим педагогическим образованием, который призван воспитывать чувство патриотизма и долга, доброту и уважение, добросовестное отношение к труду, так низко пал и превратился в проповедника чуждой идеологии. Где же его самосознание, его самоуважение, совесть, наконец?.. Л.ТУЙГУЗИНА.»
«Я не хочу (не специалист) говорить о литературных и музыкальных достоинствах Юрия Шевчука. У любого даже самого именитого художника есть слабые и сильные стороны. Дело в ином. Отныне на Шевчуке ярлык — «антисоветчик». А это оскорбление: ГАИЗОВ Р.Б., 28 лет.»
Итак, в обоих письмах говорится об оскорблении, причем не внешнем, случайном, а об оскорблении самого существенного для всякого человека — его взглядов, принципов, его жизненных позиций.
Так кто же оскорблен и в чем?
Некоторые авторы (Лазарев В; Эльвира М; Лида Г. из Бирска) называют статью «клеветой», «унижением», не замечая того, что в запале доходят до откровенного хамства по отношению к авторам статьи. А их анонимный друг, не высказываясь по существу и не особо стыдясь, допускает откровенное хулиганство.
Что помешало им высказаться открыто? Не кажется ли тебе, читатель, что за правое дело бьются с открытым забралом, не прикрываясь сомнительными Г. или Г.С.Ч.? Истинное добро не нуждается в низкопробных средствах защиты.
«Песни Шевчука гуманны, человечны, тема его творчества — доброта», — считают авторы коллективного письма в его защиту. Но разве такие «доброта» и «гуманизм» могут привести к откровенному цинизму и грубости? Результатом «музыкально-педагогической» деятельности Шевчука становятся ограниченность и аполитичность его юных поклонников. И здесь не нужно искать аргументы, приводить умозрительные доводы — зеркалом, реально отражающим это, становятся высказывания подобного рода.
«Да и вообще, кому какое дело, какие песни распевает Шевчук с ансамблем ДДТ. Чем они хуже других ансамблей, только тем, что они поют песни антисоветские?» — пишет сибирская почитательница Шевчука.
Что ж, комментарии излишни. И никакой натяжки «ярлыка» не может быть, если таково мнение самих приверженцев певца, что с очевидностью снимает вопрос об оскорблении, поставленный читателем Газидовым.
А как быть с теми, кто полагает сутью своей жизни труд, осмысленное творчество, целеустремленность? Не задевает ли самое сокровенное для них, не оскорбляет ли утверждение Шевчука о том, что мы «славим радость большого труда, непонятного смыслом своим?»
Не авторы статьи, а сам Шевчук своим «творчеством» рождает неприязненное мнение о себе.
«После прослушивания песен Шевчука у меня создалось впечатление, что ему нечего делать, и он решил прославиться, благо средства и возможности у него были. На обсуждении статьи «Менестрель с чужим «голосом» находились умники, считающие, что Шевчук — это некий борец за правду, выражающий свою обиженную скорбь о том, гди и что плохо сделано и сшито. В так называемом концерте «Периферия» наша деревня предстает в образе сплошной гулянки и запоя колхозников. Извините, а чей хлеб вы едите, дорогие умники, считающие, что деревня — это «разгул пьяных дембелей»? Этот Шевчук своими песнями осквернил тех, кто в летнюю страду круглые сутки собирает урожай. Я знаю, что такое крестьянский труд. И мне обидно, что городской куплетист распевает о деревне, откуда сбежал через полгода работы, а что касается его защитников, то это бездельники, не знающие не только деревенского, а вообще никакого труда. ОЛЕГ ИСЛАМГАРЕЕВ, студент.»
Почитатели песен Шевчука утверждают, что содержание их направлено против негативных сторон нашей жизни, борются средствами музыкальной сатиры с ними, что Шевчук поднимается до социальной критики. Но тем и отличается критика от критиканства и злопыхательства, что всегда, помимо указания на отрицательное, дурное, предлагает взамен содержательную позитивную программу, а не «Давайте что-нибудь наделаем». И что особенно важно, истинная критика должна отличаться четко определенной, не допускающей двусмысленного прочтения позицией.
«Услышав три года назад песню Ю.Шевчука «Не стреляй!», я недоумевал, как может один и тот же человек сочинять хорошие антивоенные песни и в то же время «создавать» вещи явно хулиганского содержания. Значит, у этого человека два лица и пишет он свои песни, руководствуясь коньюктурными соображениями, то есть ищет славы: Юрий Шевчук стал откровенным пропагандистом пошлости и хамства. Выдавая себя за борца с мещанством и ханжеством, он поэтизирует образы алкоголиков, тунеядцев, хулиганов, поэтому эти песни ничего общего с сатирой не имеют. Не удивительно, что популярны они среди молодежи с неустоявшимся мировоззрением. Об этом говорит иногда встречающаяся картина — группа подвыпивших подростков без дела слоняется по улицам с магнитофоном, из которого несется «рыдающий» голос Шевчука. Наконец свое подлинное лицо Шевчук открыл недавно, когда в одной из последних песен проиронизировал по поводу своей же песни «Не стреляй!», некогда признаваемой лучшей. М.МАЛЬКОВ, УНИ.»
Действительно, какая творческая, а главное — человеческая пропасть лежит между этой сильной композицией политического протеста и самоустранением от нее на «периферии» своего творчества!
Но умолкают даже защитники и прерываются дискуссии там, где Шевчук с поразительным цинизмом глумится над вещами святыми для каждого. И задетость перерастает в боль, недоумение — в гнев.
«Мы, студенты-нефтяники, полностью согласны с авторами статьи о «творчестве» Ю.Шевчука и глубоко возмущены его попытками говорить от имени советской молодежи. Этот «творец», который не испытывал, как солон солдатский хлеб, не подымался по ночам «в ружье», не понимающий смысла слов «присяга», «дозор», «вахта», «караул», смеет говорить, что наша молодежь «пропивает награды примерных отцов», оскорбляя наши светлые чувства благодарности старшему поколению, отстоявшему счастливую жизнь на земле. Мы знаем цену боевых наград отцов и дедов. Среди нас — бывшие моряки и десантники, воины, награжденные боевыми орденами и медалями. Поэтому мы, воины запаса, призываем и требуем дать отпор такого рода дельцам от музыки и пресечь их растлевающую деятельность на молодежной эстраде. Р.ТУКТАРОВ, И.ГАЛИМЗЯНОВ, Ф.ШАФИКОВ, Р.АБДУЛЛИН, С.КАДЫМОВ, В.ЩЕКИН.»
Как может Юрий Шевчук объяснить этим ребятам, в свои двадцать лет прошедшим нелегкую школу боевого мужества, свою позицию, выраженную столь однозначно: «У нас есть все. Свои герои в любом подъезде разольют»?
Может быть, Шевчука волнуют нравственные, общечеловеческие ценности, такие, как любовь, отношение к женщине? И, не состоявшись как автор-гражданин, он развивается как автор лирического плана?
Свежестью, искренностью наполнена написанная несколоко лет назад песня «Гром», в которой с подкупающим лиризмом создан образ людей, радующихся первому дождю. Вот «лиризм» и «романтика» более поздних песен — «кайфовали мы с герлой по кличке Э», «иди своим путем, красивенькая мразь», его герой «тащится на кайфе», а образ любимой ассоциируется с водкой в стакане. Захотели бы почитательницы «народного» певца (так Шевчука назвали в одном письме), чтобы их друзья и знакомые, вслед за певцом раскованности не нашли для них иного имени, чем «красивенькая мразь»?
В двух письмах прозвучал упрек в адрес авторов статьи о преднамеренном «выдергивании» строк песен Шевчука с тем, чтобы проиллюстрировать не его авторское кредо, а свое личное мнение. Говоря о правомерности всякого цитирования, можно сказать лишь одно — повод к нему дает сам автор, а содержание его мысли — повод для ее оценки.
Эта претензия, в частности, относится к песне «Наполним небо добротой».
Напомним читателям:
Наш бог всегда всех нас поймет,
Грехи отпустит, боль возьмет.
Вперед, Христос, мы за тобой,
Наполним небо добротой.
Предположим, что авторы статьи неправы, и последняя строчка изменит смысл песни.
Но, во-первых, строка эта является рефреном, не несущим смыслового содержания. Абстрактность слова о «небесной доброте» не напоминает ли иллюзорной «манны небесной»? Во-вторых, как иначе можно трактовать пассивность невнятного призыва песни, отсутствия в нем конкретного социального смысла, как не противопоставление реальным силам, борющимся за мир? Обращение к образу Христа не оставляет возможностей иного толкования, поэтому в строках этих, к сожалению, нет ничего, кроме религиозности.
«Под эти песни легко танцуется и в этих песнях много того, что сейчас творится среди молодежи. САБИНА Ф.,17 лет.»
«Рок возник, если иметь в виду стиль, прежде всего как музыка для ног и в полусамодеятельном варианте (как, впрочем, и в зарубежном) этот стиль дает возможность заглушить, припудрить неровности текста и все его недостатки. Музыканты, увлекшись музыкой, не слышат, о чем поют. С одной стороны — технические возможности стиля, с другой — глупые, плохо зарифмованные строки, которые легко укладываются в эти возможности. А позиция автора остается «за бортом»: В.ИСМАЕВ, студент.»
Читатели сами раскрывают причину хождения в среде некоторой части молодежи записей Шевчука — он избрал привлекательную форму для выражения своих идей, модные среди молодежи ритмы, яркую музыкальную обертку, за которой трудно иным юным слушателям разглядеть, «как никчемна жизнь моя и как ничтожна дряхленькая вера» (из песен Шевчука).
Помогают «маэстро» и объективные обстоятельства. Защитники и оппоненты группы ДДТ признают, сколь велик интерес юных к музыке этого жанра. Спрос всегда рождает предложение — так появились у нас в стране лет 5-7 назад рок-группы. Шевчук и его группа ДДТ здесь не первые, но, увы, у нас в городе — единственные. Эта «единственность» и создала возможность для вседозволенности содержания, музыкального списывания и штампов, низкопробной литературщины. Единственный — уже лучший, вот нехитрый смысл ситуации и очевидного расчета на нее Ю.Шевчука. Музыкальные способности Шевчука, когда-то высоко оцененные, не получили своего развития: он быстро усвоил основной набор штампов вначале «тяжелого рока», а затем и «новой волны», и в записях скорее проявляется музыкальная осведомленность, нежели личное музыкальное творчество.
Что же касается литературных «достоинств» группы и ее руководителя, то здесь реализована задача потрафить плохому вкусу, вызвать игру низменных чувств. Отсюда преднамеренное, сверхчастое употребление вульгаризмов, приблатненного жаргона. Ведь «поэзия» Шевчука строится из бесконечных образов «хипанов», «вермута», «кайфа». Увы, только однозначные по смыслу рефлексы вызывают строки
Он лежит и гниет, что-то желтое льет изо рта.
Это просто неизрасходованная слюна
Оправдать его тошнотворную музу не могут «благие» цели «истинной» критики. «Неправые средства ведут к неправой цели», — писал К.Маркс. Убогая, пошлая литературщина содействует реализации убогих идеалов.
В результате творчество Шевчука, вольно или невольно, по духу и формам воплощения, даже по способу распространения совпадает с сущностью и практикой идеологических диверсий, направляемых с Запада. Никто из авторов не утверждает, как это показалось читателю Гаризову, мысли о реальной связи Ю.Шевчука, скажем, с «Радио Ватикана». Это говорит лишь о невнимательном прочтении статьи. А вот какими чертами личности Шевчука обусловлена связь идейная, содержательная?
Приведем еще одно письмо:
«Кто же такой Юрий Шевчук? Он разочарован и не верит ни во что. Его можно было бы назвать странником, заблудившимся где-то в глубинах своего «Я». Можно было бы: но когда человек в 27 лет, имея диплом о высшем педагогическом образовании, начинает подобного рода «блуждания», то это уже игра, маска. «И я получил эту роль:» нет, не получил, а, пожалуй, сам ее выбрал. И вот появляется «Периферия». В ней обливается грязью все, что является нашими советскими идеалами. Шутя, словно играючи, Шевчук опошляет и память о великом гении прошлого и свои песни заодно. Но есть еще одна сторона — слушатель. Строки из песен Шевчука становятся мобильными фразами далеко не лучших молодежных групп и компаний. Шевчук работает на зрителя с явно корыстными целями. Он не странник в глубине души, а степной волк, набредший на крохотное заблудшее стадо и ставший его пастырем. Этот путь не нов, и много талантливых художников потеряли свое лицо, пойдя на поводу у неграмотного и прожорливого слушателя. Жалко было потерять еще один талант. Пусть он остановится, пока не поздно. В. ИСМАЕВ, студент.»
Редакция присоединяется к этой верной и в психологическом, и в социальном плане оценке. Как видите, право говорить от имени большинства не берется человеком и художником произвольно. Его надо заслужить нравственностью творчества, недвусмысленной гражданской позицией, заинтересованным и уважительным отношением к слушателю.