КАК-ТО привыкли мы к мысли, что рок — не женское дело. На нашей царицынской сцене нет ни одной заметной в музыкальном смысле девушки. Да и на всесоюзной — не собьешься со счета… Идя на интервью с Настей Полевой, я вдруг поймала себя на мысли, что впервые буду беседовать не с рок-меном. Посчитаю это удачей.
Не хочу разводить тавтологию по поводу «массовости» той или иной музыки, но напомню, что в рок-рейтинге «Комсомольской правды» группа НАСТЯ уступает только КИНО, НАУТИЛУСУ ПОМПИЛИУСУ, АЛИСЕ, ДДТ и АКВАРИУМУ.
В НАШЕМ городе Настя выступила впервые. Весь концерт — в напряжении, слегка приподнявшись на цыпочки. Только между песнями, в коротких паузах — минутное расслабление, улыбка. Необычная манера держать себя на сцене сначала кажется какой-то нелепой, но потом ощущаешь бесспорную связь между музыкой, текстом и этим напряженным парением, таким же выражением лица.
Один мой приятель сказал после концерта: «Какой народ, такая и музыка у него. Зачем играть такую музыку? И так жить тошно, а после этого вообще вены вскрывать хочется…». Мне не хотелось. Возможно, мы пришли на концерт с разным настроем. Просто то, что я слышала со сцены, очень соответствовало тому, что творилось внутри. Ни то, ни другое не перевесило, не придавило. А вообще это, наверное, как «клин — клином». Хотя тоже спорно… Разговор мы начали именно с него, с настроения.
— Настя, каковы первые впечатления от Волгограда?
— Если по лицам посмотреть, тo настроение получше у людей, не такие угрюмые, злобные лица, поспокойнее как-то. А в смысле облика города — как везде… Просто здесь больше заметен отпечаток помпезной сталинской эпохи в архитектуре.
— То есть, вы сразу профессиональным взглядом оцениваете?
— Да. Это сразу видно: Очень продуманно, все эти ансамбли перекликаются с известными архитектурными памятниками… А так просто атмосфера поспокойнее. Везде, в основном, как-то угрюмо и страшновато.
— Вы сейчас работаете в Ленинграде, в студии НАУТИЛУСА, так какая вы группа — свердловская иди питерская?
— Группа свердловская. И репетиционная база, и живу я — там. Просто через центр легче оформлять документацию всякую, все равно приходится в Ленинград летать. Поэтому официально мы относимся туда.
— Сейчас у вас записано два альбома — «Тацу» и «Ноа-ноа». Чем теперь занимается группа?
— Работаем над новым материалом.
— На какой стадии?
— На стадии аранжировки. Когда записывать будем, пока не знаю.
— А какие отношения с фирмой «Мелодия»?
— Никаких.
— Нет предложений или вы не хотите?
— Да нет, просто смысла нет. Зачем?
— Каким составом вы работаете?
— Егор Белкин — гитара, музыкальный продюсер группы (он работает еще и с НАУТИЛУСОМ), Андрей Васильев — гитара, Слава Двинин — бас-гитара, Андрей Коломеец — барабаны, Глеб Вильнянский — клавиши.
— Сейчас все еще идут споры о наличии кризиса в нашей рок-музыке. Каково ваше мнение?
— Я не считаю, что это кризис, это нормальный процесс Просто выплеск произошел в первые два года — с 1987-го. И сейчас у тех, кто занимался этим раньше, идет естественный период накопления, переосмысления. Время же идет, люди меняются. От тех, кого знают и любит, ждут чего-то нового, поворота какого-то. А его пока нет. Ну, это естественный процесс накопления в творчестве.
— А что касается «новой крови»?
— А вот этого маловато, буквально единицы. Перемалывается все, что было до этого. Ну, это связано с ухудшающейся обстановкой в стране, когда проблема просто выжить, тут не до музыки. Только чудом сохранившиеся энтузиасты среди молодежи еще хотят что-то делать.
— Настя, многие рок-музыканты, как и вы, ушли из архитектуры. Почему? Ведь там творчества нужно не меньше, чем в музыке.
— Насколько я знаю людей, которые получили такое образование, они просто почувствовали себя некомпетентными, неталантливыми в этой области. Хотя институт, конечно, много дал — неплохое художественное воспитание. Но вот музыкальный путь показался ближе и дороже.
— Это вы уже и о себе говорите?
— Да, конечно. Сейчас вот появляются для архитекторов возможности в связи с частными заказами попробовать свои собственные силы, а не силы проектного института. Только сейчас это появляется, а раньше все творчество заканчивалось в институте. Очень слабая финансовая база — это прежде всего.
— Нашумевший фильм «Такси-блюз» навевает мысль о том, что любая по-настоящему творческая личность обречена на душевную неустроенность. Неужели это так?
— Это зависит от характера. Человек может найти какую-то отдушину, точку опоры, и тогда успокоиться, а если он по сути человек не такой…
— Но он может успокоиться на какое-то время, а если вновь займется творчеством…
— Да, он может затихнуть года на три, потом вновь потянет… Тем более у творческого человека обычно широкий спектр талантов.
— Вы знаете творческих людей, у которых не бывает депрессий, душевных расстройств?
— Я знаю некоторых людей, которые могут это скрывать. Не всем это удается… Да, наверное, это естественный момент в жизни любого творческого человека.
— А как у вас с душевным равновесием?
— В последнее время получше стало. Раньше были противоречия, но как-то учишься управлять собой… Ну это сегодня так, а завтра — не знаю. Вчера вот было напополам, даже в один день — плохое и хорошее сразу.
— Вы говорили, что не любите быть в центре внимания. Но вам часто приходится это делать. Насколько легко дается каждый выход к зрителю?
— Центр внимания — я имела в виду все эти тусовки ненужные, а не то, что связано непосредственно с концертной деятельностью. В принципе, сейчас вообще чем больше молчишь, тем лучше. Силы сохраняются на то, чтоб подумать. А все это общение бесполезно, когда все одолевают, хотят что-то такое узнать, как будто у них этого нет. Все то же самое, все такие же обыкновенные люди. А к концертам я всегда хорошо отношусь, потому что это возможность приобрести что-то новое, опыт в первую очередь, просто психологию зрителей изучить. Узнать, что где сейчас любят, слушают — это сразу видно по реакции.
— А не мешает ли вам отсутствие музыкального образования?
— Мешает, конечно.
— Считается, что дилетантизм иногда играет положительную роль в искусстве.
— Возможно. Но это палка о двух концах. Иногда какую-то часть работы по подготовке материала хотелось бы взять на себя, а это не всегда возможно, потому что не владеешь всем тем, чем владеет хорошо подготовленный образованный музыкант.
— А у вас нет мысли как-то учиться, получить это образование?
— Нет, сейчас уже поздно. Я поступала в училище музыкальное, мне «два» поставили на первом же экзамене. Больше попыток я не делала. А все мои знакомые, которые учились, оставили все эти заведения. Объясняли тем, что это ничего не дает. Хотя я сомневаюсь. Я считаю, что из любого учебного заведения, если ты хочешь — выжмешь все, что тебе нужно.
— А что у вас еще есть в жизни, кроме музыки?
— Как у всех людей… В первую очередь любовь — самое глазное. А любовь — это спектр большой.
— Как вы считаете, насколько велика роль женщины в рок-н-ролле?
— В общем-то, сейчас рок-н-ролла как такового вообще нет. Музыка расслоилась, появилась масса новых направлений — все это назвать рок-музыкой уже нельзя. Просто особая музыкальная культура, исходящая от более молодой части человечества. А роль женщины… Это такой же нормальный человек, который имеет свой художественный взгляд на мир. Просто это реже встречается, потому что гораздо меньший процент женщин склонны развивать свои творческие способности. Это зависит от того, насколько женщина освобождена от бытовой стороны жизни. На Западе, конечно, процент побольше. Правда, такие глобальные величины, которые делают что-то интересное, своеобразное — это редкость. Но это интересно, потому что мужчине недоступны такие средства выражения. Это свой особый женский мир. А у нас в стране, к сожалению, не до этого. Хотя я знаю, появились очень перспективные: про Инну Желанную вы, наверное, знаете; у нас в городе есть две девушки — думаю, о них тоже скоро будет известно.
— Как вы думаете, почему сейчас перед женщиной так остро стоит вопрос одиночества? Может, действительно правы те, кто считает, что мы стали слишком деловыми, много времени уделяем карьере, что надо вернуть женщину в семью, к детям?
— Просто, я думаю, очень сильное чувство испокон века прививалось, что женщина должна быть при ком-то… Это чувство не вытравить, и оно давит. Даже если живут несчастливо, все равно живут так, как положено — в семье, с мужем. А в западном обществе женщины более адаптированы в этом смысле. Они чувствуют себя гораздо спокойнее и увереннее, нежели у нас, просто все эти этапы уже прошли. Хотя, с другой стороны, им тоже от этого не лучше… В основном, мне кажется, все это связано с характером, с неумением видеть в людях, которые тебя окружают, таких же полноценных и хороших, как ты сам. Непримиримость, раздражительность чаще всего к разладу и приводят. К тому же, женщина часто не может определиться, чего она хочет вообще, внутри смятение постоянное.
— Но ведь и не каждый мужчина может определиться?
— Конечно, но для женщины это вообще… Ведь наша страна большей частью держится именно на женщине, на ее психологической устойчивости. У нее есть опора — дети, допустим. Это не позволяет ей расхолаживаться, она более собранна, терпелива, более приспособляема в обществе. На этом все и держится. А… душа-то все разно мечется! Чего-то хочется еще, поэтому она чувствует эти приступы одиночества, хотя ее окружают неплохие люди…Для меня это тоже загадка, пытаюсь понять… Сижу вот сейчас, рассуждаю — не знаю, просто встречаюсь с этим каждый день, но… Это загадка, действительно.