С Вадимом Самойловым, лидером группы АГАТА КРИСТИ, я познакомился на Свердловской киностудии. Точнее — в звукозаписывающей студии «Студия-8» (она расположена в здании «кинофабрики»), одной из лучших профессиональных свердловских студий. Большинство известных местных музыкантов — АГАТА КРИСТИ, НАСТЯ, АССОЦИАЦИЯ, Александр Новиков (после отсидки) — писали свои альбомы здесь. А во время нашего с Вадимом разговора в «Студии-8» колдовал над многочисленными синтезаторами и звуковыми процессорами мэтр свердловского рока Александр Пантыкин (интервью с ним читайте в одном из следующих выпусков «МП»). Времени на интервью было отведено немного, посему я сразу приступил к делу…
— В конце 89-го в «МД» был напечатан большой материал о вас, поэтому об истории группы и т. д. спрашивать не буду. Единственное — произошли ли какие-то изменения за это время?
— Да, произошли. В 89-м… Тогда мы все работали, и встал вопрос о том, что совмещать больше нельзя, даже просто числиться. У меня работа была вообще — не бей лежачего — инженер на кафедре. Саша Козлов, наш клавишник, работал аспирантом кафедры в мединституте, Глеб (младший брат Вадима. — А. Е.) вообще был безработным. И только Петя Май работал в научно-исследовательском институте. У него были серьезные планы на кандидатскую диссертацию, к тому же тогда родилась дочь, и когда пришло время выбирать, выбор пал не на музыку. Это одна из причин. Во-вторых, к тому времени должен был прийти из армии Алик Потапкин, барабанщик, с которым мы начинали (он у нас и у НАУТИЛУСА параллельно стучал). Мне с ним интересно было работать и хотелось поработать снова. В-третьих… Это сейчас у нас изменились представления о саунде группы, а тогда музыка наша была полифоничной, И идея второго клавишника давно витала в воздухе. А у того же Алика Потапкина был знакомый клавишник — Лева Шутылев (он работал во ФЛАГЕ). И как-то без особого выбора мы решили, что так и надо. Нас стало пятеро, и весь 90-й год мы проработали в том составе. Были свои плюсы, были свои минусы. Плюсы — то, что было записано на «Коварстве и любви», давалось в зал полностью, без каких-либо преуменьшений. Но, как ни странно, перевес этот клавишный создал какую-то попсовую окраску, исчезла шероховатость, которую мы хотели. Нам это стали ставить в вину, да мы и сами чувствовали, что что-то не так. Сейчас я думаю, что это было из-за плохого технического уровня — уровень синтезаторов, которые мы тогда имели, просто создавал не нужную палитру, а иллюзию того, что клавишей много и они давят.
Где-то летом 90-го года эта идея нас окончательно разочаровала. Мы остались вчетвером опять работать, с Аликом. Работали-работали и доработались до поездки в ФРГ и во Францию, успешно выступили там, особенно во Франции. Кстати, когда нас было пятеро, в этом составе мы выступали в Глазго, в Англии. Именно там выявились минусы, судя по оценкам. Оценки, в принципе, были неплохие, энергетику группы они оценили. Но вот, например, в «Таймс» написали, что нас можно отнести к помпез-року, а помпез-рок не очень-то любимый жанр, развлекательный. Хотя идея-то ставилась совсем другая…
Потом начали работать над новым альбомом «Декаданс». Алику не нравился материал. Он вообще по складу человек достаточно экспрессивный, ему больше нравится — скажем так — музыка, более профессиональная с точки зрения игры на инструменте, потому что действительно арсенал, как у барабанщика, у него просто великолепный. Ему было тесновато в рамках той барабанной игры, которая нам нужна. Он уходит, и мы пригласили Андрея Котова (известный свердловский барабанщик, работавший в КАБИНЕТЕ и УРФИНЕ ДЖЮСЕ. — А. Е.).
— А Потапкин куда ушел?
— Он сначала нигде не работал, сидел дома у себя. В последний раз его пригласили в НАУТИЛУС, и он сейчас там работает.
— У вас только что вышла пластинка «Коварство и любовь». Вы довольны ею?
— Конечно, мы все понимаем, что это такой ретроспективный вариант. Вообще-то речь о пластинке зашла еще в 89-м году, когда редактор Оля Глушкова предложила ее выпустить. И что-то не получалось — то запись нам не нравилась, то ситуация на «Мелодии» менялась странным образом. И только в прошлом году нам сказали — все заряжено, давайте запись. Ну а поскольку «Декаданс» еще не был закончен, решили выпустить старую запись, чтобы материал остался в качестве ретроспективного альбома.
— Чем вызвано отсутствие на пластинке двух вещей — «Пантера» и «Свинья»?
— Во-первых, тем, что на «Мелодии» в силу плохой пластмассы не делают узких дорожек, и потому cуществуют ограничения во времени — 35 минут. Если больше, то уже начинаются потери качества. А во-вторых, песня «Пантера» нам самим достаточно надоела, и мы решили добавить лучше новых. В пластинку вошли «Канкан», «Бессамэ» и «Кондуктор», которую мы даже на концертах не играем.
— То есть вы решили сами, никто ничего не указывал…
— Конечно. Сейчас хорошо то, что продюсерская работа полностью лежит на группе.
— Вышел новый магнитофонный альбом АГАТЫ — «Декаданс». Даже при первом прослушивании чувствуется, что вы отошли от своего прежнего стиля…
— Не то чтобы отошли. Ведь что такое стиль? Стиль — это не только (даже в основном) — это не звук, не использование там скрипок, дудок или рояля, стиль — это манера мировосприятия, манера подачи материала. То есть те вещи, о которых я два-три года назад говорил,— гротеск, сюр — остались. Может быть, появилось больше свободы, шероховатости, того, что на предыдущих альбомах было потеряно. Мы это обрели, и слава Богу.
— Он выйдет на виниле?
— Должен. Наверное, это опять будет фирма «Синтез корпорейшн». Собственно, «Коварство и любовь» попала к ним всего два месяца назад. До этого она «гуляла» по «Мелодии», пока не попала на «Синтез». Там что хорошо — генеральный продюсер у них — Александр Кутиков. С ним можно найти нормальный человеческий язык.
— Многие музыканты, с которыми пришлось разговаривать и которые имели дело с фирмой «Мелодия», жаловались, что мало платят, плохо издают и т. д. На «Синтезе» — по-иному?
— На «Синтезе» действительно по-иному. «Синтез» — это частная фирма, там работают люди предприимчивые, которые заинтересованы в том, чтобы заработать деньги. И мы заинтересованы в этом. Это пример пресловутых рыночных отношений. В трениях, как это везде бывает, мы заключили контракт, и они платят нормальные деньги.
— А проценты от тиража пластинок, как на Западе?
— Да. Не знаю, как у них с другими исполнителями, а с нами…
— Предположительно, какой тираж будет?
— По сто тысяч первого альбома и второго.
— Скажи, ваше участие в телевизионном фестивале «Ступень к Парнасу» что-то дало группе, может быть, в раскрутке?
— Я считаю, что участие в любом фестивале что-то дает — в раскрутке ли, в личных амбициях или в элементарной школе — учишься чему-то. Ну, что дало участие в «Ступенях»? Во-первых, опыт работы в телевизионных шоу, которые, в принципе, близки к тому, что делается на Западе. Это первое. Второе. Мы никогда больше не будем связываться с конкурсами. Первое место, второе, третье — это лажа полная. В-третьих, что дало… Просто сейчас будем более внимательно смотреть, куда влезаем. Потому что сначала конкурс был, на мой взгляд, достаточно хорошим, задумывался хорошим — молодые поп- и рок-группы. Андрей Петров в жюри, несколько фирмачей, из «EMI» французской, например, серьезные люди (они, кстати, и поставили высокие оценки нам на первом туре и в финале). Ну а на финале все начали потихонечку откупать — Талькова там, Отиеву — пошло обычное совковое… И сейчас это — средней руки «западный» фестиваль, цель — собрать побольше «бабок» у спонсоров. Ни о каком шоу, ни о каких новых именах речи не идет…
— В начале разговора ты упоминал ваши поездки в ФРГ и во Францию…
— Да, в прошлом году мы были там. Дело в том, что на IV Свердловский рок-фестиваль приезжала западногерманская группа ФАН ФАН КРАЙСИЗ, а вместе с ней — менеджер Рифф ля Рош. С ней мы и решили поработать, подписали небольшой договорчик на год. С помощью ля Рош мы и поехали — сначала на фестиваль в ФРГ, затем — во Францию, на конкурс «Опен дю Рок». На конкурс этот прислали заявки и фонограммы около 400 групп со всей Европы, к выступлениям допустили сорок (мы, кстати, были единственной советской командой). В течение лета проходили концерты всех групп, а по итогам отобрали четыре, которые и поедут на финал 5 июля этого года. АГАТА — в их числе. Если все будет нормально, должны привезти оттуда приглашение в турне по Европе, либо — по Франции.
— Ты говорил, что в Англии вас хорошо оценили, а в других странах?
— Ты сам посуди, если во Франции мы имеем максимум баллов. Вот тебе оценка. В Германии — там особых оценок не было, там фестиваль — каждый день выступают по 15 групп, начиная от неизвестных и кончая звездами. ДЕЛ ЛА СОУЛ были, Курехин (кстати, он достаточно популярен на Западе), МАНУ НЕГРО и СОНИК ЮФ. Мы выступали днем, ехали из Франции 11 часов на автобусе. Приехали за час до выступления. Ну, выступили. Доброжелательный прием у тех, кто не спал…
— То есть?
— Мы выступали в 12 часов дня. Предыдущий концерт закончился в три часа ночи. Все наширянные-обкуренные спят за пределами концертной площадки, а человек 500 перед сценой танцуют.
— Ну а с профессиональной точки зрения, поездки на Запад тоже что-то дают? Общение с музыкантами, например…
— Нам как-то не выпадало пока общаться с очень интересными музыкантами…. Полезно посмотреть, как у них все организовано. А с музыкальной точки зрения… Видишь ли, мы все давно эту музыку слушаем, и, я думаю, мы с ними сейчас находимся на одном уровне. Лениться меньше надо. С точки зрения музыкальных идей, я не думаю, что они уж так впереди (имею в виду лучшие наши образцы).
— Значит, «синдрома советского человека за границей» у тебя не было?
— Ты знаешь, первый раз был. А потом… Первый раз — он дает такой положительный заряд, потому что жизнь-то не голодная, все радостные и все ждут, что ты их сейчас порадуешь, и тебя поддержат. И ты сам хочешь их порадовать. Вот такая взаимная «накачка» и срабатывает.
— Записать там пластинку предложений не было?
— Был один вариант, но… Там шла речь не о пластинке. Фирма «ЕМI» французская предлагала сотрудничество вообще: раскрутку, пластинку. Мы не пошли на это, потому что нужно было решать, что нам лучше — зависимость или независимость. И решили, что независимость — лучше. Собственно, есть два пути: быть независимым или завести себе «папу», хозяина то есть. Нам хозяин не нужен.
— Знаешь, в прошлом году в ленинградской газете «Смена» мне попалась на глаза такая цифра. Они там печатают процент заполняемости зала на разных концертах. Так вот, после вашего выступления вместе с группой ДОКТОР МОРО появилась цифра 10 процентов.
— Наверное, так и было. Какой там зал был? (Спрашивает у окружающих.) Спортивный комплекс имени Ленина? Так туда 30 тысяч влазит. 3 тысячи — это неплохо. Просто организаторы зря замахнулись на такую большую площадку. Но, с другой стороны, те три тысячи, что были, наверное, получили удовольствие, потому что аппаpaт, свет, все рассчитывалось на 30 тысяч…
— Ничего удивительного. Заметь, основная масса на попсу «ходит» и попсу слушает.
— А тут вот какая штука… Хороший пример, кстати. Вот европейский ТОР показывают — масса команд, которые карабкаются, хиты придумывают, чтобы туда попасть. И вдруг — после трех лет молчания — появляется Стинг, который всех их враз убирает. Почему? Потому что когда объешся всем этим сладким, хочется живой музыки. Почему — среди обилия попсы — Шевчук никогда не жалуется на отсутствие публики? Только из-за этого.
— Кстати, о Стинге. У нас есть традиционный вопрос: с кем из западных музыкантов ты бы хотел писаться? Кого бы хотел видеть в роли продюсера?
— Знаешь, таких мыслей как-то не возикало, а вот кто оказал влияние максимальное… В свое время — КУИН. Я не говорю о ПИНК ФЛОЙД, Стинге. А сейчас, сейчас столько много новой музыки. Нельзя сказать, что какой-то один исполнитель, какая-то одна группа воплощает все для меня, но в совокупности…
— Скажи, было что-то такое в твоей карьере музыканта, что сейчас бы ты делать не стал?
— Да, было. Участие в КВН (Вадим играл во время выступления свердловской команды на ЦТ. — А. Е.). Сейчас я бы не стал этого делать. Да и тогда не соглашался, особенно во второй раз. Сыграли на патриотических чувствах. не то чтобы особенно не хотелсоь выступать. Просто я себя, как музыканта, уважаю, а там существует множество редакторов, которые начинают — вот здесь бы этого не надо, а здесь надо то-то.
— Вообще ты доволен тем, что сейчас делаешь, группой?
— Нельзя быть абсолютно довольным. Но, в принципе, то, что у нас есть возможность заниматься любимым делом, писать и исполнять музыку, которая нравится,— меня это устрашает. То есть свобода делать то, что я хочу.
— Итак, даже в нашем обществе ты имеешь свободу?
— Какую-то — да.
