ЕМУ БЫЛО 16, ОН ВИДЕЛ МАЙКА!
«Мне многие говорили, что мои альбомы были явлением в провинции.»
Майк.
Майк — приехал! Говорил об этом весь Абакан: вчера его узнали на местной барахолке за игрой в наперсток, видели в местном кабаке за обедом, а сегодня он будет играть! Слухи перемежались сплетнями из личной жизни героев будущего вечера.
И вот я, обычный десятиклассник, шагаю к нашему культурному очагу — Хакасскому драматическому театру — сегодня отданному нам на разграбление.
Столько народу одновременно здесь никто никогда не видел, я тоже, поэтому по-настоящему испугался: люди стояли в проходах, по-трое сидели в креслах, прижимались к стенам, только что с потолка не свешивались. Я тоже где-то приткнулся.
Вообще, надо сказать, фанов в Абакане мало — масштабы города не позволяют иметь большего количества сумасшедших, поэтому на ЗООПАРК (как на Пугачеву) пришли все, кого зацепила раздутая до максимума реклама. Пришла городская верхушка и любопытные пенсионеры. Были и переодетые воины (блуждающие глаза выдавали).
Я беспокойно ерзал в кресле, вертясь одновременно во все стороны. По времени концерт уже должен был начаться, но сцена пустовала. Какой-то орел проверял технику и в моменты его появления все вздрагивали и смолкали, принимая его за начало. Техник ловил на этом толпу раз пять, пока и ему, и ей не надоело.
Р-раз! На сцену бойко выскочил среднего роста паренек, в зале погас свет, вспыхнули прожекторы и…
— Сева Грач, директор группы ЗООПАРК. Пока ребята настраиваются, я немного расскажу о нас, о свежих питерских новостях, а потом мы начнем, хорошо?
Он улыбнулся и закурил. На глазах ошалелой толпы обгоревшая спичка шаркнула в полной тишине о пол сцены. Все мы остались с открытым ртом: так здесь еще никто не начинал! Беспримерно обнаглевший некто попросил у Севы сигаретку, и теперь дымило ползала. Курили уже с каким-то хладнокровием, молчали и ждали дальнейшего. Раскрепощенность зоопарковца просто поражала.
Но вот Сева закончил. Зал загудел «наконец-то» и приготовился. Человек в черных очках (а это был Майк) вышел к центральному микрофону, поздоровался, подключил гитару и оглянулся на своих: готовы, мол? Свои в ответ неудовлетворенно замотали головами: нет, нет!
И тогда Майк выдал! На одной лишь гитаре, забыв о своих что-то еще подключавших коллегах, он ввернул такой зажигательный рок-н-ролль-ный стеб, что я остолбенел! Пальцы его просто скользили по гитаре, но как?! Душа моя ушла куда-то в ноги.
Пару минут спустя партнеры Майка включились в музыку. Зал вспыхнул. Казалось, стоваттную лампочку ввернули в цоколь в темной комнате: крик, шум, визг — праздник начался. Это был настоящий рычащий ЗООПАРК! Беснуясь, я нашел время оглянуться. С ветеранами понятно: их трясло, как при фашистском артналете. Отцы города (кто с сожалением, кто с испугом) посматривали на грозившие рухнуть стены отданного демонам (в первый и последний раз) театра. Но больше всего меня поразил вид добропорядочных людей родительского возраста: глядя на танцующих, они улыбались, отбивая ритм пальцами и ногами. Старые кости не выдержали! Рев набирал силу.
Барабанщик творил что-то невообразимое, гитарист козлом скакал по сцене, зажигая толпу, басист выделывал электрочудеса, кривя при этом идиотские рожи. Перерыва не было совсем, будто Майк решил реабилитировать себя за долгое ожидание. Глядя на все это, я медленно входил в экстаз.
Песни были из тех, что потом попали в альбом «Белая Полоса», плюс древние хиты ЗООПАРКА, ранее исполнявшиеся, как сказал Майк, «только в очень узком кругу людей, да и то после пьянки, под кухонным столом». Теперь все это услышали мы, провинциалы. «Когда я вернулся, ты спала. Я не стал будить тебя и устраивать сцен. В конце концов, какая разница, с кем и где ты провела эту ночь, моя сладкая N». Рок-н-ролл заставлял нас трепетать, вопить, прыгать, жечь свечи и бумагу. Милиционеры попрятались — пришлось бы выводить весь зал. Настоящий праздник в Абакане достигал апогея!
В какой-то паузе Майк попросил слезть со сцены особо стремившихся туда умников, объяснив, что хотел бы попробовать привезенные с собой новые пиротехнические эффекты. ЗООПАРК решил испытать их в глубинке — вдруг что получится… и следующий рок-н-ролл начался с ослепляющих взрывов магния. Трехметровые столбы огня и дыма привели толпу в то состояние, в котором смотреть на нее я не рекомендовал бы никому! Это был полный атас!
И вдруг музыка кончилась. Майк поднял руки вверх — зал, будто по команде, замолчал. Криво, но добродушно усмехнувшись, Майк подмигнул своим и запел блюз. Бог мой! Это было что-то! Мы взялись за руки и стали качаться из стороны в сторону, подпевая по мере возможностей. Майк пел, улыбаясь и кивая нам, — мол, спасибо, ребята, без вас я бы ничего не смог. Да и не жил бы, наверное. Мы были на седьмом небе от счастья.
Полтора часа пролетели как сон. Напоследок Майк спел своих знаменитых ГОПНИКОВ и вызвавшую рев ДРЯНЬ. Фанатели буквально все, а женской половине до поросячьего визга понравились строки: «Ты спишь с моим басистом, ты играешь в бридж с моей женой. Ты дрянь!»
Внезапно все стихло. Музыканты застыли в тех позах, в которых застал их последний аккорд (басист извивался беззвучной змеей). Погас свет, а затем прожектор высветил полукруг, в котором стояли басист и… девушка в неглиже! Потрясенные, мы молчали, а крошка, мило улыбнувшись, сказала в гробовой тишине: «Я — жена Майка» и вышла из света. Затем — фонограммный сверчок, и — мощный завершающий аккорд безумного от ярости Майка!! Толпа не помнила себя!!!!
Ну вот и все. Все? Да, все. Все! Музыканты, потные, улыбаются нам, а мы долго их не отпускаем. Аплодисментов — какое там местные спектакли! Да, это все. Как жаль!
Подмостки и зал неохотно пустеют. Я с удовлетворением вижу разгромленный зал, предназначавшийся для очень торжественных заседаний: кресла сломаны, всюду воздушные шары, конфетти, остатки сожженых газет, афиш, а сверху все это засыпано бенгальской окалиной и залито парафином свечей. СЛАВНО! Я и не думал, что наши ребята способны так разбушеваться.
(Среди выцарапанных на креслах и стенах мыслей о рок-н-ролле я не нашел ругательств, за исключением фразы МАЙК—ДУРАК, нарисованной в припадке ярости поклонником Юрия Антонова. Ну и черт с ним! РОК-Н-РОЛЛ ЖИВ!
Игорь САСЬКОВ, 1987 — «О!», 1991.
