Странно все-таки у нас складываются взаимоотношения с роком: от запретов, от всеобщего «нельзя?» мы перешли ко вселенскому «можно». Молодые прекрасно это почувствовали — и, что называется, понеслась душа в рай.
На Пятом фестивале Ленинградского рок-клуба можно было все: можно было повесить плакат «Болты вперед» (группа НОЛЬ) и вместо буквы «о» в названии этой группы повесить доску от унитаза. Можно было петь такие «тексты», которые обнаруживали у авторов, мягко говоря, патологические нелады с самой сутью русского языка, не поэтического, а самого что ни на есть обычного. Можно было выйти в любом концертном, костюме — от загримированного монстра (Константин Кинчев, группа АЛИСА) до бесстыдной наготы верхней половины тела (солист группы МЛАДШИЕ БРАТЬЯ), можно было выйти во фраке, в кроссовках, кедах, пижамах, канотье — то есть практически, в чем угодно. Тут надо сделать одну оговорку — «костюм» артиста никакого отношения к исполняемому репертуару не имел, то есть, каждый одевался так, как ему захотелось, и все тут.
Можно было играть на чем угодно — на гитарах (электро- и акустических), на рояле и синтезаторе, на барабанах и всех видах ударных, на скрипке, контрабасе, баяне, флейте. Можно было выступать при любом свете, в любом оформлении, с любым реквизитом. Можно было использовать любой видеоряд — от периодически взрывающихся (правда, бесшумно) взрывпакетов (группа ФРОНТ) до целой команды АРТЕЛЬ, которая сопровождала выступления МЛАДШИХ БРАТЬЕВ.
Во имя чего же это «все можно»? Во имя самовыражения молодежи. Да не просто самовыражения, а самовыражения в искусстве. Вот тут-то и появляется коварный вопрос: если рок считать разновидностью музыкально-сценического искусства, то он должен существовать по законам этого вида искусства. Нет, не надо меня ловить на слове, понимаю, что эти самые законы находятся в непрестанном развитии, что одни отмирают, другие нарождаются… Однако есть же, пусть не сформулированные, но реально существующие законы музыкальносценического воплощения мысли. (Написал «не сформулированные», имея в виду основную массу рок-самодеятельности — молодых, которые и музыкальному-то искусству если и обучены, то самую малость.) А если это так, то надо будет признать, что очень многое из происходившего в первых числах июня на сцене Ленинградского Дворца молодежи никакого отношения к искусству не имело.
Стоп, вероятно, я слишком строго сужу. Скажем мягче — имело отношение к искусству как первые шаги младенца к обычной ходьбе взрослого и здорового человека. Но маленького человека ходить по земле учат. И довольно долго. Тут мы подошли к самому главному, что меня лично не устроило на этом фестивале.
Пожалуй, нагляднее всего это проявилось в самом конце выступления группы МЛАДШИЕ БРАТЬЯ, когда солист разбил приготовленный заранее огнетушитель и направил струю прямо в зал, затем перенес «огонь» на повалившихся в кучу в центре сцены членов группы АРТЕЛЬ. В это время ведущий спокойно (по микрофону, естественно) говорил следующее: «Спасибо. Группа МЛАДШИЕ БРАТЬЯ закончила выступление… Аппаратуру пожалей… Спасибо за отличное шоу…»
Однако солист не унимался. Оставив истощившийся огнетушитель, он подбегал к микрофону и просто орал дурным голосом гласные звуки «а», «ы», «у», и кое-кто из зала отзывался. Словом, пришлось дать занавес и объявить перерыв, дабы привести сцену в порядок.
Так вот, меня не устроила позиция организаторов, В течение всего фестиваля ни разу ведущий не выразил своего отношения (а может, членов оргкомитета? жюри?) к происходящему. Он практически поощрял все. Говоря о группе АУ!, отметил, что они первыми начали играть панк-рок (это что — достоинство?). А «Свинья» — прошу прощенья за то, что пришлось имя собственное (так звали руководителя группы) взять в кавычки, — показал(а), что такое панк-рок, всем присутствующим…
Можно ли было показывать группу АУ!? Вероятно, можно. Но, думается, самое главное не в том, что происходит на сцене, а как происходящее оценивает зритель. (Напомню, в зале более тысячи мест и билеты продавались в кассах Дворца молодежи.) И не только зритель, а, так сказать, самая компетентная часть зала — жюри. Почему-то думается, что всем — да, да, всем, кто побывал на этих концертах, — очень хотелось бы знать мнение музыкантов, профессионалов этого жанра, людей опытных, знающих.
Вместо этого зрителям была предложена игра в «стену демократии» — пустые листы бумаги, на которых каждый мог написать свое мнение.
Казалось бы, вот оно, недостающее звено — общественная оценка происходящего. Но я не случайно написал «игра в «стену демократии»», потому что это было, в лучшем случае, зеркало мнений. Записи порой были прямо противоположные, что, впрочем, закономерно. Ну, а чье мнение считать авторитетным? То, которое сходится с твоим?
Баянист Федор Чистяков (группа НОЛЬ) спел песню «Школа жизни», в которой был такой припев:
Школа жизни — это школа капитанов,
там я научился водку пить из стаканов.
Школа жизни — это школа мужчин,
там я научился обламывать женщин.
Это — дословно, припев повторялся трижды, и я его запомнил на всю жизнь. Еще они спели песню про то, как едут в поезде и слышат по радио радостную весть — доктор Хайдер начал есть, а наш проводник спит и чай нам не несет, а доктор Хайдер начал есть за всех нас…
Мне как музыканту было любопытно наблюдать, как баянист Федор Чистяков в своем выступлении начал с усредненного рока, а пришел к рок-частушке (стилистика инструмента взяла свое, что вполне закономерно, ибо есть же рок-опера), а потом и вовсе к блатной песенке «под гармошку» (в «Школе жизни»), а это уже дело вкуса!
Ну, и какова же реакция, оценка взрослых? Да никакая. Пусть поет. Пусть самовыражается. «Стена демократии» вела себя куда принципиальнее: «Высоцкий может спать спокойно, пока жив Федор Чистяков»… Или: «Оригинально, так как люди не имеют понятия ни о вкусе, ни о современной музыке вообще». Или «Спасибо, хоть чуточку свежего ветра в болоте».
Ну, а если есть в зрительном зале люди, которые могут поставить рядом творчество Высоцкого и вирши Чистякова, то тем острее необходимы какие-то точки над «i».
Понимаю, что отсутствие позиции — это тоже позиция, но не принимаю ее. Все дни Пятого фестиваля Ленинградского рок-клуба меня не покидало чувство неловкости за нас, взрослых. Ну право, чего уж так заигрывать с этими рок-мальчиками! И почему это мы отказались от своего голоса, своего взгляда на мир — устыдились, застеснялись, боимся задавить? Ну, а как же происходит настоящее обучение и познание мира, как не в сопоставлении мнений и опыта, знаний, точек зрения? Или теперь точку зрения на рок можно иметь только тем, кому за двадцать? А еще лучше тем, кому до двадцати, правда!?
Я хочу быть верно понятым. Мы, действительно, часто и много лезли в души к молодым самодеятельным авторам: классический пример — требование «сначала дайте текст, потом будете петь со сцены!» Пусть поют. Но мы-то, мы должны формировать у слушателей и через них у артистов верную общественную оценку. Надо же объяснять, что есть что. Во всех жанрах искусств таковое водится: в музеях есть экскурсоводы, в театральном деле — критики. Вряд ли поможет девятнадцатилетнему Феде Чистякову опубликованный ленинградской газетой «Смена» обзорный материал об этом рок-фестивале, в котором его творчество вызывает у авторов обзора «ассоциации с юмором в стиле Зощенко».
Конечно, здравый смысл большинства зрителей и сам преодолеет все преграды, в этом нет сомнения. Но этот путь должен быть по возможности короче и прямее. А в присутствии здравого смысла убеждала все та же «стена демократии» — как великолепно начертал неизвестный поэт свое мнение после выступления группы МЛАДШИЕ БРАТЬЯ:
«На фиг мне родня такая, лучше буду сиротой!»
Однако, родственников-то не выбирают. Правда, отказаться от них можно. Спросите, куда, собственно, клонит автор — опять воспитывать? Отвечу честно — конечно! Более того, в этом вечная функция старших. И уклоняться от нее нечестно. То, что запрет — не метод воспитания, мы уже усвоили хорошо, однако, вседозволенность — не лучше.
Всем ходом этого рок-фестиваля, тональностью объявлений и комментариев ведущего взрослые как бы заглаживали вину — какую? — перед рок-мальчиками. Вот, дескать, раньше мы вас «запрещали», а теперь вам все можно. Но это ложная позиция. Никогда на сцене нельзя будет нарушить безнаказанно существующие этические, а, стало быть, и эстетические нормы. И то, что эти нормы в буржуазном и социалистическом обществе не совпадают, тоже должно быть ясно всем, кто занимается искусством, кто выходит на сцену.
Почему-то думается, объясни эту простейшую истину Андрею Панову, он не превратился бы из нормального советского парня в «Свинью». Тут имеет место недоразумение, то есть нечто еще не дошедшее до разума данного человека, это его личное горе, беда, если хотите. Но когда он выходит на сцену, то являет собой уже «Течение», «Стиль», «Направление в роке»…
Полноте! Какой стиль, какое течение, какое направление?! Обычные для молодого человека путанки грешного с праведным, увы, вынесенные на всеобщее обозрение. Вот взять бы так и сказать ему и всем остальным, кто был на концерте. Ан, нет. Мы теперь полны глубокомыслия по поводу каждого рок-проявления, во всем склонны искать тайный, глубинный смысл. И на всякий случай скажем голосом ведущего об очередной группе, выходящей на сцену, что она «была создана в 1984 году и в ее творчестве смешались все стили и в этом ее оригинальность» (о группе МЛАДШИЕ БРАТЬЯ). И только те люди, которые многие годы всерьез занимаются искусством, знают четко, на собственном опыте, что для оригинальности смешать все стили явно недостаточно. Но именно эти люди почему-то на фестивале молчали — то ли никто слова не давал, то ли сами говорить не хотели…
Виктор Малов.
режиссер Краснодарской филармонии,
ведущий музыкального молодежного клуба.
Теоретически мне нечего возразить автору письма. Запрет — не метод воспитания? Да. Однако и вседозволешюсть — не лучше. Несомненно. И, значит, надо воспитывать и ни в коем случае не подлаживаться под бытующие вкусы, не отказываться от своего голоса.
Но на практике проблема, мне кажется, выглядит несколько иначе. Не столько мы, взрослые, отказались от своего голоса, сколько нас перестали слышать. Такова плата за нашу многолетнюю Глухоту, менторство и ложь. На вчерашнее непонимание нам отвечают сегодняшним непониманием. Мы изменились, мы прозрели, а реакция продолжается.
Был я на предшествующем фестивалю выступлении АКВАРИУМА и НАУТИЛУСА. В зале были Родион Щедрин, Геннадий Гладков, Давид Тухманов и другие известные композиторы. После вечера попытались устроить разговор. Надо сказать, говорили о роке в основном комплиментарно. И все равно действо это вылилось в базарную ругань. Вчерашние обиды оказались сильнее, в доброте усматривался злой умысел, желание приручить, подчинить.
Вероятно, надо терпеливо учиться разговаривать друг с другой и друг друга понимать, придумывать какие-то формы сотрудничества, воспитывать доверие. Но для этого мы должны быть равноправны. Хвалебные ли, ругательные ли статьи о роке нынче публикуют в изобилии, а вот голоса огромной армии увлекающихся роком звучат очень редко, разве что праздничные беседы с теми, кто уже вырвался на звездную орбиту. Неудобно хвалить журнал с его же страниц, но «Аврора», как мне кажется, делает в этом отношении больше других. Сегодняшняя беспроблемная пропаганда рока не лучше вчерашнего замалчивания и окриков. Необходим регулярный, свободный и серьезный обмен мнениями. Необходимо, чтобы обе стороны слышали друг друга.
Публикуемое сегодня письмо еще один пробный камень. Наверняка оно попадет в руки людям заинтересованным. Посмотрим, что они ответят.