В 80-е годы друзья звали его «Капитаном». 9 июля его корабль осиротел — не стало Сергея.
16 августа — сороковой день, как с нами нет Сергея Курехина. Его уход в мир иной был настолько неожиданным, настолько быстротечным — у него слишком поздно обнаружили неизлечимую редкую болезнь сердца — что буквально потряс весь Петербург. В середине лета к сожалению многие друзья, близкие, знакомые и приятели Курехина оказались далеко от Питера и не сумели проводить Сергея в последний путь. Однако и те, что собрались вначале на гражданской панихиде в павильоне «Аквариум» на «Ленфильме», затем — на отпевании в церкви Спаса нерукотворного образа на Конюшенной площади (здесь отпевали еще Пушкина), и на кладбище в Комарово, представляли самые разные слои культурной интеллигенции северной столицы — кинематографисты, музыканты, художники, литераторы, телевизионщики, журналисты и просто поклонники. Это были несуетные, нетусовочные проводы, достойные уникального человека, творца, каким успел стать еще такой молодой — в свои чуть больше сорока — композитор, музыкант, режиссер, звезда авангарда, философ, общественный деятель… Истинно питерский талант. У Сергея осталась семья дочь-гимназистка, маленький сын, у него есть и внук…
Уход Cepгея Курехина заставил вновь и вновь прокрутить пленки наших встреч, вспомнить его рассуждения (всегда парадоксальные, ироничные), его планы… Вспонить и то, что он был человеком невероятно веселым: курехинская улыбка стала знаменитой.
— Сергей, расскажите о выступлении Вашего оркестра «Популярная механика» в Финляндии…
— Это было забавно. Первые полчаса финны пытались реагировать: аплодировать, смеяться… А затем два часа они просто сидели в гробовом молчании, потому что все критерии оценки того, что происходит, исчезли. По-моему, им показалось, что пробил час тотальной паранойи, хотя зрители (особенно специалисты) не могли не сознавать, что наши музыканты играют классно что наши актеры великолепны… Молчание было нарушено лишь тогда, когда мы стали выпускать… «ядовитые газы». Сами-то мы быстренько облачились в заранее припасенные противогазы! Зрители же начали просто врассыпную разбегаться из зала. Тем не менее утренние газеты были полны восторженными рецензиями, да и из публики никто не потребовал обратно деньги за билеты…
— На российском зрителе вы не пробовали повторить опыт с газами?
— Понимаете, то, что хорошо западному зрителю, русскому не годится. Русский человек и не то переварит. Русского человека газами но возьмешь! Его можно взять только религией… Простите, я что-то разболтался.
— Некоторые концерты «Поп-механики» дали такой крен в религию, что впору получать разрешение у властей, которое обязательно для всяческих религиозных акций…
— Это не религиозная акция, а внутреннее глубинное ощущение появления нового иона. Гибель старых богов и приход новых. Все религиозные акции — это пропаганда какой-то конфессии, а у нас заложена совершенно другая структура Для меня это — внутренняя религиозная пропаганда, но она не может выражаться традиционными призывами типа «Друзья, придите в церковь!» Достаточно внутренней убежденности и тех, кто находится на сцене, и тех кто в зале.
— Почему так хаотично пополняется Ваша дискография? (Всего С. К. выпустил в различных музыкальных жанрах и с различными партнерами 30 компакт-дисков в России и на Западе — прим. «Калейдоскопа»).
— Я не планирую свою аудиодеятельность. Продолжаю по традиции что-то записывать, но все не приносит внутренней самодостаточности. Ощущение внутреннего смысла исчезает. Можно это определять как творческий кризис, но я привык себя анализировать… Все что я делаю — это рефлексия, направленная на меня самого. Я все время думаю: является ли эта ситуация кризисом моим, или кризисом формы, или вообще более объективным явлением? И склонен считать, что это более объективные процессы. В моих новых проектах музыка будет играть подчиненную роль. Кроме того я уже записал несколько альбомов: нужно довести их до ума, и тогда они будут выскакивать как орешки — один за одним.
(Сергей Курехин рассказывал мне и о многоплановом проекте с Дэвидом Тибетом, он записал альбом вместе с Борисом Гребенщиковым, он вынашивал идею записи диска с Аллой Пугачевой. Кстати, с Пугачевой у них установились какие-то особенные отношения, Сергей хотел раскрыть ее в новом диске с неожиданной стороны, правда, не посвятив меня: как именно. Для нее он написал оригинальные песни. А прошлой осенью за кулисами концерта Филиппа Киркорова, не застав Аллу Борисовну, Сергей попросил меня передать ей, что хотел бы записать с ней… военные песни: он за роялем, а Алла Пугачева у рояля. — Прим. М. С.)
— Сергей, говорят, у Вас есть совместный проект с великим музыкантом Артуром Брауном…
— Браун попал в Питер довольно случайно, и мне удалось организовать с ним встречу. Артур Браун — один из столпов английской музыки 60-х. Он едва ли не первым начал выходить за рамки рок-музыки. У него было две группы «Крэзи Ворлд оф Артур Браун» и «Киндон Кам». Большинство музыкантов, игравших с Брауном, как выяснилось, сошли с ума или покончили жизнь самоубийством. Его же спасло то, что Артур переехал в Техас, где живет на ферме, выращивает овец, красит дома. В Питере он был чрезвычайно рад тому, что здесь увидел: мы с ним организовали концерт, сделали небольшой видеофильм. Я получил затем факс от Артура Брауна, где он описывает, что испытал здесь то, чего не испытывал очень давно. Артур говорил мне, что самое для него важное и редкое слово — свежесть. А вот в присланном мне факсе Артура Брауна, он трижды упоминает слово «рresh» — свежесть. Наша встреча напомнила ему атмосферу 60-х годов в Англии. Мы хотели бы сделать что-то вместе…
— Какие ТВ-проекты увлекают Вас?
— По предварительной договоренности с Константином Эрнстом, генеральным продюсером ОРТ, мне предоставили возможность дважды в месяц вести цикловую программу «Немой свидетель». Мы отсняли программу, которая посвящена Луи Армстронгу и… буддуизму. У нас блестящие консультанты, мы выработали план из 37 программ. Например, «Советский джаз, как форма хасидизма», «Калифорнийский культ жестокости», «Любимая музыка Сталина». В процессе работы выяснили совершенно невероятные вещи, из которых стало ясно, что Сталин практически сформировал всю современную музыкальную культуру России. Это звучит парадоксально, но это факт! Вождь любил кино, отсматривая фильмы, говорил: «Это хороший композитор!» После этого композитор получал картбланш и его музыка активнейшим образом внедрялась в общественное сознание, несомненно, касаясь и нас с вами. Будет программа, посвященная японским музыкантам-онанистам. Представим программу, которая называется «Советский рок и КГБ: любовь с первого взгляда…»
— У некоторых Ваших концертных программ были могущественные спонсоры. У Вас много друзей в банках, финансовых структурах?
— На самом деле, это не суть важно. Поразительная вещь: на энтузиазме можно сделать более важные и более значимые вещи, чем при наличии больших денег. Я знаю массу мероприятий, которые от денег просто лопались, а были чудовищны и омерзительны. Так что деньги играют совсем незначительную роль, если не сказать, что вообще ничего не играют…
Еще одним из сенсационных и многообещающих планов Сергея Курехина был их совместный с режиссером Сергеем Соловьевым спектакль по мотивам «Доктора Живаго» в Москве, в Большом театре. Впрочем, почему «был»? И «Доктор Живаго», и многим проектам Сергея наверняка суждена долгая жизнь, а его наследие этого столь уникального творца мы еще толком не начинали постигать.
Михаил САДЧИКОВ.
ПРОСМОТР
