В преддверии выхода в прокат религиозной драмы Павла Лунгина «Остров» исполнитель главной роли Перт Мамонов обратился с речью к редакции русского Rolling Stone, поведав о вере, надежде, любви и кризисе христианства в Европе.
ROLLING STONE НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ — это говно. Вы меня простите, но я правду говорю. Я думаю, вы знаете, как название вашего журнала переводится? «Перекати-поле». Ну и при чем тут все эти жвачки? Это же куст, который катится по пустынному полю, это означает в переводе «лузер». По смыслу «лузер» в английском языке это не неудачник, это человек уязвимый. Человек, который отринул все, которого легко ранить. Этот человек, лузер, он не гонится за бабками. Вот что у вас за название. А теперь откройте журнал и посмотрите, что там у вас написано и какая у вас бумага.
Вчитываться в Rolling Stone я не хочу, у меня и так перед глазами все пестрит. Я не читатель, я писатель. Но если меня что-то заинтересует — вот тогда я беру. Если я захожу в магазин «Трансильвания» и спрашиваю: «Чего у вас из Лондона пришло?» — мне по обложкам сразу понятно, что за музыка внутри. Например, если я вижу клевую прикольную обложку, шнурки там на ней какие-то, на швейной машинке сделанные, это дня меня как пятно. Вот поставь пачку «Беломора» в ряд с иностранными сигаретами, и я вам скажу — она будет как луч. Когда мы с Брайаном Ино вместе работали, знаете, что он из Москвы вывез? Квадратную коробку со спичками, на которую нужно надавить, чтобы из нее спичку вытащить. И Брайан эту коробку у себя в замке, в Вудбридже, поставил на мраморный английский стол XV пека. Эта коробка сразу все «убрала», потому что такого больше нигде не делают.
Любой человек, имеющий деньги, может что-то издать на глянцевой бумаге. А ею ведь даже жопу не вытрешь, потому что она глянцевая. Ведь как выглядели первые номера Rolling Stones? Как газета! Вот если бы вы сегодня сделали такую фишку, когда американцы от этого уже ушли, вот тогда бы я читал, мне бы было интересно. Сначала внешний вид — а уже потом текст. Подумаешь тексты Rolling Stone! Сейчас и Cosmopolitan есть, и другие фальшивки. Вот если бы был просто перевод с английского, тогда другое дело. А у вас пятьдесят процентов чужих, пятьдесят своих. Все герои плохи, когда они распопсованы, размалеваны, когда человеческого лица не увидишь. Какая-то общая масса, а сейчас время индивидуальностей. А вы таких, как я, пытаетесь смешивать с массовой культурой, на видео нас снимаете, а потом еще где-то показывать будете. А ведь денег я за показы не получаю. На фиг мне все эти ваши люди, что читают Cosntopolitan. Я не для них, я для тех, кто с семи утра в троллейбусе. Я не для глянцевых, вы перепутали. Я — маленький альтернативный человек со своим делом, которым интересуются пять тысяч человек.
Да, фильм «Остров» покажут на трехстах экранах (Мамонов играет матроса угольной баржи, который во время Второй мировой расстреливает товарища по приказу немцев, а затем подается в монашество, в течение десятков лет ведет праведную жизнь и в итоге становится чудотворцем. — Прим. ред.), но это не мой фильм, а режиссера Павла Лунгина. Я там занят как актер, работающий с другими прекрасными актерами: Виктором Ивановичем Сухоруковым, Димой Дюжевым и многими другими. Совершенно недооцененными актерами. А зачем их оценивать? Всем же нужен джойстик, нужно, чтобы ими двигали. А мной не двинешь уже, я существую для своих. Вот «Такси-блюз» Лунгина схлынул и слава богу, это же плохой фильм, голливудская конфетка. Это история Золушки: пьяница, а потом вдруг знаменитость. С Лунгиным я работал потому что мы товарищи, потому что сценарий хороший был. А к «Такси-блюз» я отношусь очень спокойно, хотя он и приз за режиссуру в Каннах получил.
Я не киноактер, я личность. Я такой вот странный. Я единственный такой. Вот такого меня и надо брать, а не ставить и ряд жвачечных этикеток. И если Rolling Stones напечатает про меня материал, сделайте такую вкладочку из газетной бумаги. Я в типографии работал, я все знаю про это. И мое интервью, на такой бумаге напечатанное, — это и фишка была бы, и мне приятно было бы. Вот вам идея. Сейчас главное — это идеи. Раньше за качеством гнались, чтобы как на Западе. А теперь все есть, а идей нет.
Я вашим итальянским коллегам из Rolling Stones давал интервью. Так надо было, они о фильме Лунгина спрашивали. Спрашивали о вере православной, как жить завтра спрашивали. Не потому спрашивали, что я такой, а из-за фильма. Фильм этот о самой насущной проблеме, поскольку у человека кроме пениса есть еще религиозный орган. И если этот орган не удовлетворен, сразу начинаются тоска и уныние. Потому что сегодня многие живут по схеме «развлеки меня» — отсюда все эти «смехопанорамы», безобразные круглые толстяки на экране или кровища. «Развлеки меня, покажи мне!» Мало куска жопы — давай всю, мало жопы — давай собак. Если бы нам духовность была интересна, она у вас была бы. Может быть, лично вам, редакторам, она и интересна. а спроса на это нету или маловато его, спроса.
Фильм «Остров» сразу семь стран купили. И не важно, как мастерски или немастерски все было сыграно. Это просто такой спокойный фильм на настоящую, хорошую, живую тему. Все живое и подлинное. Яблоко, сорванное с дерева, лучше яблока из магазина, пусть оно даже в самую лучшую упаковку завернуто. У меня сейчас такое в сумке лежит, я скоро его съем. Почему мы, русские люди, встали на путь каких-то обезьян? Почему «Макдоналдсов» понастроили? А я объясню почему — потому что джойстик людям нужен. Люди хотят, чтобы ими управляли, им так проще. А мой путь — это сказать: «Пока, ребята!» Вот сейчас ветряк поставлю в деревне и совсем ото всех отрежусь. И картошка своя у меня там растет, и перец, и помидоры, и огурцы, и яблоки, и сад, и дом прекрасный. Еще ветряк и солнечную батарею на крышу. Я от людей не бегy, у нас в Ревякино за четыре года в пять раз земля подорожала. Чего мне бежать — у меня же там гектар, участок леса. А в Москве на Каретном у меня обычная квартира трехкомнатная, где мама больная. А в деревне дом огромный будет. Пока, правда, только маленькая избушка есть.
Нам бы взять у европейцев воспитанность, манеры, вежливое обращение, уважение чуткой личности — и все. Плюс их автомобили и ширпотреб. Пускай они все это делают, а мы будем хлеб выращивать и все на него выменивать. Так всегда и было, когда крестьянин крестьянину давал рубль золотой. Натурально золотой. Сейчас это трудно представить. Американцу такое рассказываешь, а он не верит — не могло такого быть. Прирос промышленного производства в год — тринадцать-четырнадцать процентов, это в 1913-1915 годах. Ни в одной стране мира такого не было, и даже в Китае сейчас нет. Вот как жили люди. Почему мы обезьянничаем, а не живем своей спокойной жизнью? Вот недалеко от меня в городе Верея приятель-англичанин Джо купил маленький домик и устраивает там в «файв о клок» настоящее английское чаепитие для старушек. Бабки собираются, он им рассказывает, как у них в Англии жизнь, очень все достойно. Молодец? Молодец. А мы здесь живем. И чего везем? Вот в Италию на кинофестиваль в Венецию привез фильм, жизнь свою привез.
По поводу русской богоизбранности: Бог нам неизвестен, и неизвестно, кого он избрал. Европа это же кладбище христианства, вот потому и фильмы на религиозную тему у них не получаются. Там только памятники, а веры очень мало. Католицизм это извращение, протестантизм — это вообще атас. Они как устроились по жизни комфортно, так и духовно хотят себя чувствовать комфортно. В протестантизме ведь что главное: верь и все. Грехи уже искуплены Христом. Поэтому делай все, что хочешь, только в меру, и будешь спасен. А у нас вон как герой мой с грехом своим носится — и правильно. И кается, и плачет. А не то что в церковь пришел и опустил двадцать копеек. Так что в Европе веры нет.
Для вас, Rolling Stones, важна фраза, которую митрополит Антоний Сурожский однажды сказал: «Защищенность есть признак смерти, незащищенность и риск — признак жизни». Желаю той малой части читателей, что меня прочтут, не бояться быть и уязвимыми, и ранимыми, и тонкими. И мир будет хлестать их по щекам, им будет больно, и кровь будет течь — я имею в виду в первую очередь внутренние переживания. Ничего, все это признаки жизни. Не смотрите на «трупы», которые на «Хаммерах» ездят или там на Трехгорке работают, смотрите на живых. Тут сразу и кончатся разговоры про богоизбранность. Национальности и все эти границы придумали не так уж и давно — какие-то триста-четыреста лет назад. Что это за национальности такие? Ведь они между собой перемешались. Я русский, а во мне и татары, и кого там только нету. Народ принадлежит к той или иной нации по языку, на каком вы языке думаете, тот вы и есть. Потому что язык впитал в себя все традиции со времен зарождения христианства. В древнеславянском языке не было ругательных слов даже таких, как «сволочь», «хам». Потому что явлений таких не было. Тогда была деревня, а в конце деревни храм. Не было ни НТВ, ни RollingStone, ни «чуин-гама», ни-че-го. Ни музыки, ни искусства, ни архитектуры. Где же все это было? В храме. Посмотрите на любой храм XII века — и вам не нужно будет ничего объяснять и рассказывать. Вы просто откроете рот и будете стоять. А духа мало сегодня стало. К том числе и у меня. Вот был у меня знакомый один: щелкнул пальцами и сказал себе: «Больше не курю». Рецидивист с Цветного.
Записал Александр Кондуков
Мамоновский переулок
Четыре этапные роли лидера ЗВУКОВ МУ в русском кино
«Игла», 1988 год
Мамонов исполняет роль доктора-наркобарона, подсаживает на иглу подругу главного героя Моро (Виктор Цой). Некоторые реплики мамоновского персонажа стали в конце 8о-х легендарными. («И как мы себя чувствуем? Ну, сегодня получше. Получше».)
«Такси-блюз», 1990 год
Картина рассказывает о непростой дружбе джазмена-алкоголика Леши Селиверстова (Мамонов) и таксиста Шлыкова (Петр Зайченко). Впоследствии саксофонист Леша уезжает в Америку и возвращается на родину богатым человеком.
«Время печали еще не пришло», 1995 год
Герой Мамонова странник, называющий себя Землемером, — забредает в поселок, где живут русский, немец, татарин, цыган и еврей. Тридцать лет спустя все персонажи встречаются накануне наступления эры Водолея.
«Пыль», 2005 год
Мамонов играет работающего на спецслужбы гинеколога, который использует в качестве подопытного кролика жирного дегенерата Алешу. Когда эксперимент по созданию идеального тела завершается, толстяк снова становится прежним.
