РОК. Размышления после просмотра фильма

Предлагаемые сегодня вашему вниманию заметки двух известных советских искусствоведов — лишь начало разговора о судьбах рок-музыки в целом и фильма «Рок», в частности, который мы продолжим на страницах нашей газеты.

 

Помнится, еще несколько лет назад слово «рок» вымарывалось из статей, было запрещено на телевидении и не попадалось на концертных афишах. Между тем рок-музыка существовала, многие и многие тысячи молодых людей — даже в самых глухих уголках страны — не только знали названия многочисленных отечественных рок-групп, но и умудрялись следить за тем, что происходит в этом жанре в весьма отдаленных государствах.

Теперь дело иное. Запрет снят не только со словечка «рок», но и с самого явления. И вот полнометражный полуторачасовой фильм так и называется «Рок». Фильм, в котором крупными планами предстают признанные (а то и полулегендарные) лидеры этой музыки: Борис Гребенщиков (группа «Аквариум»), Виктор Цой («Кино»), Антон Адасинский («Авиа»), Олег Гаркуша («Аттракцион»), Юрий Шевчук («ДДТ»). Все они сейчас ленинградцы, но известны в стране всюду.

Конечно, на фильм валом повалит молодежь. Он предназначен для самого широкого проката. Но я все же рекомендую посмотреть его не только тем, кто воспитан на рок-музыке, но прежде всего — хулителям рока…

Уж какими только эпитетами не награждают рок в иных статьях и выступлениях. Это и «сатанинская музыка», и «ростки фашизма в нашей стране», и «идеологическая диверсия из-за рубежа».

Что же, к ярлыкам нашим музыкантам не привыкать. Не хочу сопоставлять, но все же вспомним, в каких выражениях клеймились Шостакович и Прокофьев, от кого и как попало Вано Мурадели, вспомним лозунги более позднего времени: «Сегодня он играет джаз — завтра Родину продаст» и «От саксофона до ножа — один шаг». Никогда не забуду услышанный от выдающегося советского саксофониста Алексея Козлова жуткий рассказ о том, как, умирая, его проклял отец. Проклял сына, занявшегося «диверсионной» музыкой, буквально на смертном одре. Сюжет почти шекспировский…

В наши дни многое усложнилось. Тут уже дело не в тривиальном конфликте поколений. И не случайно на прошлогоднем пленуме Союза писателей СССР именно из уст молодых литераторов услышали мы по адресу рок-музыки громы и молнии. А увещевали их, к терпимости призывали как раз писатели самого старшего поколения — Виктор Сергеевич Розов и Александр Михайлович Борщаговский.

Послушайте, о чем поет Юрий Шевчук: «Я — церковь без крестов, лечу, раскинув руки, вдоль сонных берегов окаменевшей муки. Я вера без причин, я правда без начала. Ты слышишь, как вскричала душа среди осин…» Каким западным ветром занесены к нам эти пронзительные и очень русские слова? Какой диверсионный центр заслал к нам социальные, болью за свой народ и свое поколение пронизанные песни Бориса Гребенщикова? Кто за океаном сумел бы так ловко спародировать наши пропагандистские штампы, как это делается в композиции группы «Авиа» — штампы, при частом и бездумном повторении приобретающие уже некий зловещий оттенок, без намека на духовность и вообще на здравый смысл.

Главная заслуга создателей фильма (а это лауреат премии Ленинского комсомола режиссер Алексей Учитель и оператор Дмитрий Масс) как раз в том и состоит, что они сумели наглядно показать, что именно в нашем обществе, в наших условиях могли возникнуть и возникли те музыкальные и социальные явления, которые мы называем коротким словом «рок». Почву для рок-музыки обильно унавозили как раз те силы, которые тогда, да и сейчас с пеной у рта ее обличают.

Не случайно открывается фильм кадрами, от которых мы уже успели отвыкнуть, хотя и принадлежат они недавнему времени: запруженная пионерами Красная площадь, над которой репродукторы разносят, буквально вбивают в головы детей необыкновенно пафосные и совершенно пустые по смыслу лозунги; делегаты комсомольского съезда, скандирующие — минуту, две, много минут — одни и те же сталь же пустые слова.

В фильме камера подсмотрела, а микрофон подслушал такую сцену: Гребенщиков играет со своим маленьким сыном Глебом, разговаривает с ним о разных пустяках и вдруг как бы между делом говорит: «Ну чему я могу научить сына? Мы живем с ним вместе. Он видит, какой я, какие мы все… Мы выросли в то время, когда, кроме рока, ничего не осталось, все остальное было обманом, все остальное было пустым… А что, если потому-то так и держится за свою музыку, несмотря на все запреты, наша молодежь, потому-то с такой страстью отстаивает это свое «увлечение» (а на деле не увлечение, а способ жить и мыслить), что долгие годы не видела вокруг ничего, во что можно было бы поверить, ничего, что могло бы по-настоящему увлечь, к чему хотелось бы приложить свои силы…»

Шевчук рассказывает в фильме о том, как в Уфе, где он раньше жил, его заставляли подписывать бумагу о том, что он обязуется никогда не сочинять и не петь песен и не содействовать их распространению. Гаркуша повествует о том, как в милиции его жену убеждали в том, что она живет с подлецом. Гребенщиков упоминает о содержании некоторых политинформаций, в которых «Аквариум» обвинялся в антисоветской пропаганде, но они не жалуются на жизнь. У них спросили — они ответили. Наоборот, многие из них говорят в фильме о том, что именно сейчас, когда они как бы выпали из многих социальных структур, когда занимаются только тем, чем хотят и могут заниматься, они почувствовали подлинную внутреннюю свободу, раскрепощение личности, полное удовлетворение.

Нет, я не хочу сказать, что одобряю такой образ жизни. Даже прямо скажу: не одобряю. Это одна из деформаций нашего общества, которым оно подверглось в застойные годы. Только не надо делать вид, что деформаций не было.

А что касается рок-музыки, то она заслуживает самого серьезного разговора.

Андрей МАЛЬГИН, критик.

 

Дело, как я понимаю, не в том, чтобы высказаться «за» или «против» самого фильма. Мне он нравится, хотя, думаю, это уже вчерашний день самой рок-музыки. Но по поводу фильма еще выскажутся специалисты — композиторы, музыканты-исполнители, кинокритики. Надо определить свое отношение к рок-культуре как общественному явлению. Такая проблема существует, и, судя по всему, она непроста даже для людей искушенных, работающих в сфере духовного творчества (например, для некоторых писателей, усматривающих в роке чуть ли не главную опасность для нашей культуры и молодого поколения).

Проблема возникает, начинается за пределами собственно музыки и поэтических текстов. «Изнутри» рока, по моему убеждению, непосредственно ничего вывести и определить вообще не удастся. Явление это прежде всего (и преимущественно!) социальное, а не музыкальное, художественное, эстетическое. Наивно полагать, что воздействию рок-музыки поддаются только несмышленыши, не прошедшие школу воспитания классической музыкой. Я знаю людей, чей вкус формировался на произведениях Моцарта и Прокофьева, но им доступна и красота формы высоких образцов нынешней «новой волны» в музыке (поделки и ширпотреб, каковых в рок-музыке не меньше, но и не больше, чем в других видах искусства, не в счет!). Понятно, на неподготовленного, «непосвященного» слушателя, не меломана, рок-музыка производит впечатление — воспользуюсь образом замечательного французского поэта Поля Валери — настраивающегося оркестра в концертном зале, где царит тревожащий душу музыкальный беспорядок, хаос звуков, создающий некое, еще непонятное тебе, первичное состояние. Но эта «живая невнятица» таит в себе, если вслушаться и вчувствоваться в нее, драматическое ощущение бытия, к которому многие из нас настолько привыкли, что уже неспособны от него дистанцироваться, отойти, чтобы понять мир, в котором живем, и себя в этом мире.

Молодые авторы и поклонники рока именно это и делают. По-своему, как умеют. Чаще всего не так, как их «учили», чего они не скрывают. Виктор Цой, лидер группы «Кино», говорит в фильме: «Я стараюсь быть в ладу с самим собой. Во всяком случае, я не представляю себе, чтобы чему-то меня можно было научить. Я предпочитаю как бы узнавать все сам, учиться на основе собственных наблюдений. А не верить на слово непонятно кому…» Приверженцев просветительских методов обучения и воспитания такая установка, по-видимому, будет раздражать. Но в ней ничего крамольного и криминального нет, если вы согласитесь с мудрым тезисом Гете: «Нет ничего труднее, чем брать вещи такими, каковы они суть на самом деле». Но здесь важно заметить другое, пожалуй, самое главное. Для творцов рока само состояние неприятия каких-то ценностей и стереотипов образа жизни выступает как способ реализации своей личности. И появление рок-культуры следует рассматривать как реакцию на систему ценностей, формул, лозунгов, подорванную расхождением между словом и делом, между идеальным и реальным.

Простодушие поэтических деклараций, как и эпатажная форма их преподнесения в рок-сочинениях, не должно обманывать. Речь идет о вещах серьезных. В недавно записанной телевизионной передаче молодой рабочий на вопрос, какую позитивную программу они, молодые, предлагают, ответил, сославшись на мнение одного из рокеров: «Мы не знаем, куда мы идем, но знаем, от чего уходим». И когда в фильме Б. Гребенщиков поет: «…У нас нет надежды, но этот путь наш, и голоса звучат звонко и стройно, и будь я проклят, если мне скажут, что это «мираж», — надо понять, из «какого сора», чувств, мыслей, наблюдений и переживаний такие тексты рождаются. Это — попытка самоопределиться в мире, в котором долгие годы «мы молчали, как цуцики», и, потеряв «друг друга» в просторах бесконечной земли, все разошлись по домам». В песне с обязывающим названием «Революция» (Ю. Шевчука) поется: «В этом мире того, что хотелось бы нам, — нет! Мы верим, что в силах его изменить!..»

Протестующая интонация в роке нередко причудливо соединена с романтическим либо ироническим отношением к действительности, что делает его явлением сложным и в эстетическом плане, чего, увы, не замечают — не хотят заметить! — его ниспровергатели. Скажем, брейк-данс, один из символов рок-культуры, это и не танец в собственном смысле слова. Это — тоже форма протеста против роботизации личности, технизации образа жизни. Он по заложенной в него логике и не должен давать эстетическое наслаждение тем, кто его исполняет или наблюдает. Опять-таки и в данном случае встает проблема правильного отношения к «рок-продукции». Жаль, что у нас нет до сих пор серьезных критических (аналитичных) исследований по рок-музыке, рок-культуре.

Этот в общем то печальный фильм заканчивается на оптимистической ноте. Группа «Аквариум» репетирует песню:

«Благословение холмов
да будет с нами.
Благословение апрельской грозы
да поможет нам расцвести вновь.
Нас учили жить — лишь бы
не попасть под топор.
Новый день мы будем
строить сами».

Да, им еще предстоит «дойти до любви» (Б. Гребенщиков). И убедиться в том, что «апрельская гроза» не мираж.

Мы знаем, что все будет непросто и нелегко. И тем, кто вчера только протестовал, придется сегодня включиться в большое общее дело. Так давайте же вслушаемся в то, что и о чем поет молодежь, и поможем ей обрести себя на этом пути.

Валентин ТОЛСТЫХ, доктор философских наук, секретарь правления Союза кинематографистов СССР («Неделя»).

Статья любезно предоставлена сообществом Выставка — Музей «Русское Подполье. Осколки»

ПРОСМОТР


Персоналии из статьи

Гребенщиков Борис
Цой Виктор
Шевчук Юрий

Обсуждение