Группа АУКЦИОН еще не так катастрофически известна широкому потребителю массового искусства, и возможно, поэтому провинциальные газеты переиначивают ее название на АТТРАКЦИОН, а солиста Олега Гаркушу путают с его коллегой по жанру Петей Мамоновым из ЗВУКОВ MУ. Однако «самую веселую рок-группу» это обстоятельство не только не смущает, но даже радует.
Если взглянуть на то, что делает АУКЦИОН в ленинградском Рок-клубе, то обнаружится удивительный парадокс: с одной стороны, творчество группы имеет свою яркую, индивидуальную направленность — она всегда узнаваема как в записи, так и на сцене, но с другой — благодаря своей «комической» направленности не воспринимается всерьез с профессиональной точки зрения большинством зрителей и критиков…
Однако попытаемся абстрагироваться от «авторитетов» и постараемся, в возможных пределах, непредвзято подойти к группе, утолив свое любопытство, так сказать, из первых рук самого Олега Гаркуши.
— Олег, об АУКЦИОНЕ сложилось чуть ли не единодушное мнение пишущих и кулуарных критиков, что хоть группа и имеет ярко выраженный некоммерческий характер, основная творческая энергия музыкантов направлена на создание видеоряда, что шоу у вас превалирует над музыкальной основой, которая в роке всегда первична… Насколько, по-вашему, такой взгляд на группу справедлив?
— Очень часто приходится выслушивать подобные упреки в той или иной форме. Вообще говоря, мне слово «шоу» не совсем нравится. Оно пришло к нам «оттуда», где имеет конкретный смысл и подразумевает поставленное под музыку хореографическое или вокальное действо. Если ты, к примеру, не сделал вовремя канкан, то ожидай неприятного разговора с постановщиком.
То, что делает АУКЦИОН, ни в коей мере не подразумевает произвола постановщика: мы в большей степени работаем спонтанно, чем по заранее составленному плану (исключая музыку, разумеется). У нас, конечно, есть кое-какие заготовки, но их не так уж и много, и используются они не как «проходные», а скорее в качестве ключевых моментов, где сосредоточен основной смысл. Например, сцена смерти, которую мы часто показываем.
Может быть, привкус шоу и эстрадности у АУКЦИОНА и присутствует, но было бы ошибочным утверждать, что именно этим занимательна наша деятельность. Элементы шоу используются совсем в другом качестве: это как способ творческого самоутверждения за счет самой же эстрадности, «попса», шоу…
— Словом, пародия на эстраду на самой эстраде?
— Да, наверное. А подобные критические замечания, о которых вы говорили выше, появляются от стереотипного и невнимательного подхода. Они рождаются сначала в среде критиков, а затем попадают на благодатную почву в лице полуобразованной «рок-общественности». Ведь основная масса на концерт уже приходит, приблизительно зная, что она сейчас получит. И, слушая музыку, ее не слышит, смотрит на сцену и многого не замечает, а АУКЦИОН рассчитывает на человека, способного творчески воспринимать весь материал в комплексе.
На нашем АУКЦИОНЕ продается самая разнообразная продукция, но каждый приобретает себе только то, что ему, образно говоря, по карману. Очень жаль, если он «покупается» только на шоу.
— Теперь от шоу попробуем перейти к музыке. В каком стиле работает ваша группа? И каковы ее музыкальные пристрастия?
— Музыка, которую мы играем, написана в традициях «новой волны», точнее, в ее психоделическом варианте. Но мы не замыкаемся в этих рамках и стараемся чаще играть скорее «синтетическую» музыку. Генератором является наш гитарист Леня Фёдоров. Музыкальные вкусы у нас сегодня — это английская группа ЗЕ КЬЮРЕ и квартет из Ирландии U-2.
— Часто рок-музыку в силу протеста, который изначально в ней заложен, относят к оппозиции традиционному искусству. Можно ли к этой оппозиции отнести АУКЦИОН?
— Считаю необходимым уточнить, что во время творческого процесса мы никоим образом не стараемся противопоставлять себя традиционному искусству, но когда выходит что-то готовое, то результат получается почти обратный. Чем это объяснить — не знаю. АУКЦИОН нисколько не интересует пресловутая оппозиционность. АУКЦИОН старается раздвинуть традиционные рамки лишь настолько, насколько это необходимо для воплощения своих творческих замыслов.
Мы в своей практике используем как раз атрибуты традиционного искусства: манера держаться на сцене, стилизованный под ретро имидж, аранжировки, своеобразный набор инструментов, не говоря уже о наших поэтических опытах.
Что касается авангардного искусства, то я не являюсь его поклонником. Авангард уже в какой-то степени превратился в «попс». А если постараться вкратце ответить, то замечу: чтобы создавать «антикультуру», необходимо повышать свой уровень традиционной культуры.
— Олег, при внимательном восприятии концертной программы, атмосферу которой не в состоянии передать ни аудио-, ни даже видеозапись, зачастую ощущения возникают далеко не комические. Во время «веселого» выступления лица у исполнителей довольно серьезные, а если появляется вдруг улыбка, то подчеркнуто неестественная. Текст в отрыве от музыкального содержания так же не располагает к веселью… Чем, вы считаете, возможно объяснить настолько тесное соседство смеха и… ужаса?
— Вы сейчас задали вопрос, который волнует и нас самих. Ответ, по-моему, необходимо искать опять же в процессе творчества, а точнее, в эмоциональном настрое в этот момент. Мы не ставим себе целью кого-то напугать или же, наоборот, развеселить. На готовую композицию смотрим прежде всего с профессиональной точки зрения: каковы недостатки, насколько удалось раскрыть в ней эстетическую идею? А эффект замечаем, как правило, только на концерте.
Когда АУКЦЫОН вызывают на бис в ожидании снова услышать что-нибудь умильное, то мы поем очень спокойную песню «Если меня убьют…».
Во многом мы следуем принципу, о котором в свое время говорил Гребенщиков: «Что вижу, о том и пою». А чего только не увидишь вокруг?!.
— Вполне с вами согласен. Но по этому поводу у меня возник еще один вопрос: этот гребенщиковский принцип лежит в основе вашего творчества в целом или же какой-то отдельной составляющей, скажем, в стихах?
— Не смогу ответить на ваш вопрос определенно, потому что для этого необходимо спросить весь АУКЦИОН. На мой же взгляд, он ярче всего выражается в текстах и видеоряде. Но не стоит на этом основании отождествлять наше, в данном случае, поэтическое творчество с манерой Гребенщикова. Ничего хорошего, по-моему, из этого не выйдет…
— Насколько мне известно, вы сами пишете стихи?
— Именно стихи, но не тексты… Пишу довольно часто. Готовый материал показываю Лене Фёдорову, и если мой «шедевр» его устраивает, то тут же ложится в основу песни. Но чаще всего стихи подвергаются редакции, различным видоизменениям, и в конечном варианте я узнаю только отдельные «родные» строчки, такие, как: «старый пионер», «он идет к своей волчице», «так я стал предателем» — то есть самые, так сказать, ударные моменты.
Пишу хаотично. Иногда сижу над стихотворением почти три часа и чувствую, что оно попросту не идет, несмотря на изобилие эмоций и вдохновения. И наоборот, находясь в какой-нибудь компании, вдруг удаляюсь на кухню и пишу буквально за пять минут то, что раньше никак не удавалось.
Заранее предвижу по этому поводу скептическую реакцию ваших читателей, но для них у меня есть довольно веский аргумент — это сборник моих стихов, который вскоре выйдет в одном из издательств Северодвинска или Таллинна. Несмотря на все его недостатки и достоинства, радует главное: кого-то интересует мой «скорбный труд», который, будем надеяться, просто так не пропадет…
Беседу вел Денис Буллат
