Барнаульская рок-группа «Теплая Трасса» прорубила-таки для себя окно в европейскую часть нашей страны. Забили они там колышки-клинышки всякие. Указатели расставили… И что?
Вот и попробуем узнать, что. Вернемся к истокам и двинем по трассе с самого начала. В провожатые возьмем — Вадима «Депу» Макашенца (автора текстов группы) и Леонида «Шао» Веремьянина (вокал, музыка). Спешить не будем, спешка, она, как известно, в другом деле нужна. Мы же — автостопом. С чувством, с толком, с расстановкой.
БУДЕШЬ НА «РОССИИ»,
ЗАХОДИ КО МНЕ
НА СИРЕНЕВУЮ — ПОГОВОРИМ
Сквозь высокий бурьян мы шли след в след за Депой. И вот наконец в узкой полоске неба, которая была видна над стеной травы, показалась крыша какого-то здания. Через некоторое время, раздвинув бурьян, словно занавес, мы вышли на поляну. В центре ее стоял барнаульский кинотеатр «Россия».
— Вот здесь, — обводя рукой поляну, сказал Депа. — Здесь мы и встретились с Леней летом 1989 года.
Как сейчас помню: я тогда тоже журналистикой занимался. И в том памятном году в Барнаул приезжал Егор Летов, я у него интервью взял. После этого я начал задумываться о большем. Стихи-то я еще раньше писал, а здесь переосмысление какое-тo произошло. Начал искать музыкантов для сотрудничества. Людей, близких по духу, чтобы делать дело.
Шао откинул рукой со лба прядь волос:
— У меня тогда группа была «Опорный пункт», и кто-то мне принес текст Вадима «Умирающий лебедь». Стихи мне понравились, и я написал песню, она вошла в наш альбом «Майские гуляния».
— А мне этот альбом принес тогда Талонов послушать. — подхватил Депа. — Он участвовал в записи. Я когда послушал, понял, что человек, который это поет, может передать то, что я несу в текстах. А пел Шао. Вот мы и встретились сначала здесь на «России», а потом уже у меня дома, на Сиреневой, стали встречаться. Приходили Ветеран, Шао, Архитектор, Талонов, и мы повышали наш уровень знаний о мире, о вселенной. Словом, учились понимать друг друга. Начали репетировать.
— Состав у вас как-то периодически меняется…
— Уходят люди, — вздохнул Депа, — кто на три месяца, кто и на год, два. Это нормально. Иногда, чтобы что-то понять, нужно отойти на какое-то расстояние и посмотреть со стороны. Чтобы вернуться.
— Ну что, идем дальше? — бодро спросил я.
— Подожди, — остановил меня Депа. — Нужно кое-что сделать.
Возле «России» мы оставили мемориальную доску. Вверху крупно: «Всем будущим рок-поколениям!» И ниже курсивом: «Название группы «Теплая Трасса» подарил Депе бывший когда-то басистом «Дяди Го» Валера Калинин — хороший человек»
Довольные совершенным, мы двинулись дальше.
«В ГОЛОВЕ ПОЯВЛЯЮТСЯ СЛОВА,
И ПРИХОДИТ ИМПУЛЬС»
До вечера шли молча. Попытки тормознуть попутный транспорт успехом не увенчались. Когда стало смеркаться -разбили лагерь.
Расстояние до ближайшего пивного ларька прикинули и, удовлетворенные замером, палатку установили. Под утро меня как будто кто-то в бок толкнул. Рядом, обняв гитару, спал Шао. Депа сидел у костра.
— Не спится? — спросил я у Депы, вылезая из палатки.
— Пишу, — вздохнул он. — Лег спать, и вдруг в голове появились слове. То есть все зависит от настроения, от внутренней гармонии. Если она есть, то появляется такой импульс, когда душа начинает петь.
— А кто у тебя в любимых поэтах?
— Ранний Маяковский, Есенин, Некрасов, Пушкин, Тютчев. Я во всей поэзии стараюсь зерно общее найти — глубинное содержание. Оно едино и для Пушкина, и для Маяковского — оно вне формы.
— Музыка от стихов идет, — прозвучал голос Шао. вылезшего из палатки. — Первый раз, когда текст читаю, музыка — она сразу звучит в голове, вот из этого первого прочтения и исхожу. Выуживаю потом эту музыку из мозга. Одним словом, пиво пора пить, — кивнул Шао на пивной ларек, призывная лампочка уже горела.
Мы без труда опрокинули походную канистру-пятилитровку и было собрались в путь, но Депа сказал: «Стоп! Я вижу политех». Оглянувшись, я действительно заметил, что за спиной — Алтайский государственный технический университет.
— Здесь я давно хочу меточку оставить, — достал из рюкзака Депа металлический сундучок. Его мы закопали в сквере возле здания. В сундучке был документ со следующим содержанием: «Заявление. Прошу меня отчислить, потому что я не хочу есть чужой хлеб. Я больше расположен к гуманитарным наукам, нежели к точным». И далее подпись: «Студент такого-то факультета и такого-то курса В. Макашенец. 1989 г.»
На удачу нам, по сигналу вскинутого вверх большого пальца Депы, тормознулся «пазик».
— Куда? — спросил водила.
— Вперед, — ответил Депа.
«МУЖИКИ!
ТАК ВЫ МУЗЫКАНТЫ?»
Автобус шел удивительно мягко. Депа улыбался, глядя в окно. Шао подстраивал гитару, он взял несколько аккордов, и: «Умирающий лебедь, как загнанный конь». Потом он спел еще «Парус» и «Непрерывный суицид». Потом в автобусе стало тихо, не было слышно даже шума мотора. Я посмотрел в окно, мимо мелькали поля, значит, едем:
— Кстати, Шао, а как ты относишься к тому, что некоторые товарищи говорят, будто «Теплая Трасса” — это плагиат с «Гражданской обороны» и «Инструкции по выживанию»?
Шао потеребил серьгу в ухе:
— Но это же просто неприлично. Хотя, если кто родился долб…м, он же долб…м и умрет. Наши песни — это наши песни, они же из нашего сердца. Конечно, Егор Летов, Яна Дягилева, Роман Неумоев, Башлачев, Высоцкий и даже Цой — мы же знаем, что они все для нас сделали. Это люди, которые нас как бы породили. Все эти обвинения в каком-то плагиате — это смешно. Если ты говоришь, что надо любить, а Христос об этом две тысячи лет назад сказал, никто же тебя в плагиате не обвиняет. Да и вообще, Летов не сам придумал эту музыку. Панк-рок — это музыка шестидесятых Америки и Англии. Возможно, что через Летова этот импульс и к нам пришел. А похожесть… Ну да, барабаны у всех одинаковые, примочки, опять же поем и на гитарах играем. Наверно, есть такая похожесть.
— Я считаю, — вступил в разговор Депа, — что сейчас мы уже рок-группа, а не панк. Изначально у нас был панк, а сейчас рок-группа «Теплая Трасса».
— Мужики! Так вы музыканты, что ли? — прервал нашу дискуссию шофер. — А я слушаю, поют чего-то.
И нажал на тормоз.
— Ладно, — хлопнул его по плечу Депа, — счастливой дороги.
— Подождите, мужики! Оставьте что-нибудь, на память.
Дела с Шао пepeглянулись. Шао достал из рюкзака лист ватмана, свернутый в рулон.
— Наша афиша, — сказал он и протянул ее шоферу.
Шофер развернул ватман — это была афиша с выступления «Теплой Трассы» в Зеленограде, там было написано: «Сибирская рок-оппозиция. Духовные соратники «Гражданской обороны» и «Инструкции по выживанию», группа «Теплая Трасса» (г. Барнаул)». Мы вышли из автобуса. Солнце стало пригревать основательно. Пройдя с километр, мы решили укрыться в тени деревьев и свернули в лесополосу.
«ДУША, ОНА У ВСЕХ ЕСТЬ»
Зайдя в тень деревьев, мы заторчали там на двое суток. Некоторые товарищи из барнаульской тусовки как раз разбили там свой лагерь.
В общем, костерок, горячая каша, то да се… Пригрелись. Шао в окружении тусовщиков пел песни «Теплой трассы». Мы с Депой сидели в сторонке и в основном делали «то да cе». Хотя надо заметить, что и все присутствовавшие были порядком «тодасехнутые».
— Депа, ты никогда не задумывался над тем, что публика на ваших концертах, мягко говоря, не та? Как вот здесь сейчас. Смотри, скачут, хаерами трясутся. И на концертах возле сцены так же.
— А, это, — улыбнулся Депа, — это проблема возраста. Это все прошли. Но то, что мы делаем, мы делаем прежде всего для них. Именно для тусовки. Ведь что такое тусовка? Это люди, которые стараются освободиться от «социума», стараются найти себя в чем-то ином. Ищут это иное и ошибаются, конечно, спотыкаются, но, тем не менее, они идут куда-то. А мы, люди, идущие по теплой трассе, хотим, чтобы они шли с нами. То есть они хотят идти, а мы знаем худа.
— И каков же конец пути?
— Наверное, это Царствие Божие.
— Однако с такими мыслями тебе лучше в церкви проповедовать.
— Для бабушек и дедушек? Мы с молодежью хотим разговаривать. Хотя, конечно, по ночам я обо всех думаю, о молодых и о старых. Сижу, курю и думаю: «Е мое, ребята. Куда же вы без нас-то?»
— Все же не для всей молодежи рок и, тем более, панк — их язык. — усомнился я.
— Возможно, но нашу музыку слушают и боксеры, и милиционеры. Душа-то, она у всех есть. А если кто-то там поет, что он секс- машина, а кто-то слушает и внимает… Секс-машины — они и есть секс-машины, а не люди.
На том и порешили. С утра опять «по лесам, по полям» собрались.
Дорога, по которой мы пошли, дальше проходила меж полей. Деревьев больше не было на горизонте.
«ВСЕ ПОД БОГОМ ХОДИМ…»
Только ближе к вечеру нам удалось тормознуть какой-то грузовик. Мы устроились в кузове, и то слава Богу! Упомянув Бога, о нем и заговорили.
— Все мы под Богом ходим, — вздохнул Депа. — «Теплая Трасса», может быть, ближе некоторых к нему приблизилась.
— С матами-то в текстах, — не удержался я зацепить Депу.
Был такой английский ученый, — поглаживая бороду, продолжил Депа, -Чарльз Дарвин. Так он сказал, что вот, мол, мы от обезьяны. Вот кто-то от обезьяны, а мы от Бога. Христос сказал — я дам вам истину, и истина сделает вас свободными. Он дал нам эту истину, и поэтому мы свободны. Особенность же нашего времени в том, что понятия духовного и бранного соединились. В том смысле, что брань — это война. Если же говорить непосредственно про мат, этимологии коснуться и прочих раскладов, то русский мат всегда был средством для отпугивания нечисти. Дело в сочетании звуков. Это магия слова. Слуховое воздействие — самое сильное. Мы, конечно, понимаем, что мат — не идеальный язык для общения. А вот наш последний альбом «Царица Небесная», ты там хоть один мат услышал?
— Нет, — ответил я, припоминая, — он какой-то плавный. Я бы даже сказал — без присущего вам напора.
— Да, — согласился Депа, — без напора. Наше состояние можно уловить, слушая наши альбомы.
Сейчас мы подошли к тому моменту, где она, брань-война, заканчивается. Мы победили в себе дракона, то есть змий убил сам себя. Потому, что совесть иметь надо. «Царица Небесная» — это не просто альбом, а, как сказал Талонов, дверь а нечто новое, иное. Мы живем сегодняшним днем, тем, что Бог дает.
— Ребята, вылазь, — притормозив грузовик, крикнул шофер, — мне налево.
— Дай вам Бог удачи, — сказал ему Шао.
— Вам того же, — донеслось из кабины свернувшего в поле грузовика. А на горизонте маячил Уральский хребет, стало быть, предстоял перевал через горы. Добравшись до подножия поздним вечером, восхождение мы решили совершить с утра.
МИФЫ РАЗВЕЯНЫ —
ДИСКОГРАФИЯ В «КОЛОКОЛЕ»
Когда, совершив восхождение, мы стояли на вершине Уральских гор, было пасмурное утро. Прислонившись к скале, мы молча курили, глядя на Запад.
— Ну что, — бросил окурок Шао, — еще paз на Москву?
— Рванем, — согласился Депа.
От Урала мы продвигались быстрее, то ехали на чем-то, то шли, почти без перекуров.
— А первый раз мы три года затратили, чтобы до нее добраться, — вздохнул Шло.
— Вот, — подхватил я, уловив зацепку для разговора, — вот об апрельском визите в Москву и расскажите.
— Есть у нас в Москве свой человек, Костя Мишин, представитель интересов «Теплой Трассы», — улыбнулся Шао. — Мы ему наши записи переслали, он дал их послушать кому надо, и восьмого апреля сего годя мы были в Москве. Выступали девятого, в ДК Академии бронетанковых войск. В Москве нас знают по нашим записям. Они нас считали какой-то мифической группой. Кстати, об этих самых записях: в каталога студии звукозаписи «Колокол» мы обнаружили наш альбом под названием ”Взлетная полоса».
— Что-то не припомню у вас такого альбома, -озадачился я.
— Потому что его нет, — вступил в разговор Депа. — Есть в Барнауле люди, которые сами придумали что название для записи, сделанной на «Рок-сессии» осенью 92 года, они же и отослали запись в Москву. Она там разошлась. У меня было такое желание — этим людям кое-что оторвать. Мы их простили.
— Так это же классно, когда вокруг группы мифы, какие-то легенды.
— Хорошо, конечно, — усмехнулся Шао, — но еще лучше, когда они в действительности, как надо, нас услышали и увидели. Все встало на свои места. Мы привезли туда качественные записи наших альбомов. Они обалдели, когда узнали, что мы записывали их на двух бытовых магнитофонах и добились такого качества.
— Вы же где-то еще, кроме Москвы, были? — перевел я беседу в другое русло.
— В Киеве были. Там проходила акция, которую проводили и Егор Летов, и Роман Неумоев. Называлась она «Русский прорыв на Украину». Концерты проходили в музее-тюрьме «Косой капонир». До революции это была царская тюрьма, сейчас это музей. Гримерка у нас в камере была — нары, матрацы, соломой набитые. Все, как и положено в тюремной камере.
— А после Киева?
— В Москву вернулись. Потом были концерты по Московской области, два к Зеленограде и еще один в Одинцове. В общем, как нам сказали москвичи: кто хотел послушать «Теплую Трассу», тот послушал.
— Наверняка проекты какие-нибудь появились?
— Появились кое-какие, — ответил Депа, — только сглазить не хочется. Всему свое время.
Я и не заметил, что все это время мы уже шли и разговаривали по московским закоулкам.
— Вот и пришли, — сказал Шао, показав на дверь в доме на другой стороне улицы. -Здесь студия «Колокол».
— А зачем вам сюда? — удивился я.
— Мы дискографию нашу им принесли, — ответил Депа, — чтобы больше лажи такой не было с названиями и прочим.
Он протянул мне листок, на котором было написано:
«Меня мало убить» — (1991)
«Песни Грусти и Печали» — (1992)
«Вниз и налево» — (1992)
«Этот мир» — (1993)
«Надежда» — (1993)
«Веселая Педократия» — (1993)
«Царица Небесная» — (1993)
— Ну, пока, — хлопнул меня по плечу Шао.
— Бывай, — пожал руку Депа.
— Все, что ли? Финиш в Москве? А куда дальше трассу прокладывать будете?
— На Владивосток, — улыбнулся Шао.
Мы попрощались. Они вошли в подъезд дома напротив, дверь за ними захлопнулась, и я не услышал даже звука их шагов.
И. БАЧУРИН.
На снимке: поет Шао.
Фото Б.БРЯЗГИНА.
Просмотр
