Вадим Макашенец: «Меня воспитал дух русского рока»

Вадим Макашенец, ТЕПЛАЯ ТРАССА
Вадим Макашенец, ТЕПЛАЯ ТРАССА

Эта беседа назревала давно. Взять интервью у человека, сумевшего раздвинуть рамки провинциальности в мире рок-н-ролла. Говорю это со всей ответственностью. Моего со6еседника знают не только у нас в крае, но и в самых разных широтах русскоговорящего мира.

Но такая беседа — дело непростое. Так как отношение к своим творениям у нас, как мне показалось, схожее. А если кажется, гласит пословица, надо креститься. Впрочем, будет ниже сказано и о вере…

— На сегодняшний день ты считаешься не просто «крестным отцом» группы «Теплая трасса», но и основателем целого направления в барнаульском, сибирском рок-н-ролле. Даже не только в рок-н-ролле. Здесь можно расширить рамки. Было бы интересно узнать об истоках твоего пришествия в это направление. Как все начиналось?

— Началось все с моего прихода из армии в 1987 году. Сразу после этого я в течение двух лет искал музыкантов, которые бы могли воплотить идеи, выработанные мной за годы службы.

— Кстати, где служить пришлось?

— В Москве. В отдельной мотострелковой дивизии особого назначения. Там была очень благоприятная почва для выработки четких взглядов на жизнь, для формирования духовно обостренного ее восприятия. Многие явления в политической жизни происходили на моих глазах.

— Многие утверждают, что армия, напротив, замедляет духовное, интеллектуальное развитие личности. И в армии, мол, личность здорово подавляется.

— У меня все произошло наоборот. Можно сказать, в армии моя душа и проснулась. Хотя я и до службы писал стихи, баловался, как это у многих в юности бывает. Но именно в армии условия для становления моей личности проявили себя как крайне благоприятные.

— Тебя самого демократические идеалы в ту пору не вдохновляли?

— Прослужив полтора года, я написал «Воззвание к советским ученым-идеологам» и отправил его в «Комсомольскую правду». Его, естественно, не опубликовали, это было слишком наивным. Но с моей стороны этот шаг был решительным, и даже мужественным. Ведь свобода в армии по понятным причинам ограничена. Но мы тогда уже даже в армейских условиях ощущали веяния этой свободы. А вообще, свободу, к сожалению, можно обратить и во зло, как это случилось в нашей бедной стране после 70-летней большевистской «заморозки».

— А как ты распорядился своей свободой?

— Я, как человек верующий, хочу людям добра. То самое «Воззвание» и было продиктовано таким стремлением.

— После армии и началось твое общение с рок-тусовкой?

— Да, это произошло очень быстро. Хотя сам я не старался специально знакомиться с какими-то конкретными людьми, но уже через два-три месяца после армии я посещал рок-клуб, был знаком с Колбашевым, с некоторыми музыкантами. Тогда-то я и начал писать тексты песен. Именно тексты, а не стихи.

— Как ты нашел близких тебе музыкантов?

— В течение 1988-1989 годов я пытался работать с некоторыми людьми, но по тем или иным причинам сотрудничества не получалось. Может быть, я еще не был готов.

А в начале 1990 года я познакомился с Шао, повстречался с ним на тусовке у кинотеатра «Россия», откуда, по сути, и вышла «Трасса», и дал ему пару-тройку текстов. Потом у меня это как-то выпало из головы, и я не знал, получилось у него что-нибудь с моими текстами или нет.

Далее был плотный период моей работы над журналом «ПНС». В это время Талонов, который, кстати, в музыкальном отношении был номером один в «Трассе», поступал на журфак университета. Для поступления была необходима публикация в прессе. И он решил взять у меня интервью о журнале. Талонов позвонил мне, мы встретились опять же возле «России», в кафе. Я рассказал ему о «ПНС», о жизни, о музыке, о том, как я это себе представляю. Мы сдружились и в дальнейшем часто встречались, обменивались книгами, просто беседовали. Я почувствовал, что этот человек несет в себе именно ту энергию, которая и мною движет по жизни. Талонов — музыкант от Бога.

Летом 1990 года он пришел ко мне с кассетой и рассказал, что в студклубе АГУ случайно оказался на записи группы «Опорный пункт». Ребята пришли репетировать, а им предложили сразу записаться. И Талонов принял участие в записи, сыграл на соло-гитаре. Две записанные композиции были на мои стихи, одна из них — «У кремлевской стены». Это была группа Шао. Дальше все сложилось само собой. «Опорный пункт» стал основой «Теплой трассы». Я пригласил Подорожного, которого к тому времени хорошо знал, так как в ходе работы над журналом, собирая информацию, я перезнакомился практически со всеми барнаульскими музыкантами. С некоторыми из них сошелся близко, в частности с Подорожным. Его я и пригласил в качестве ударника. Талонов автоматически стал соло-гитаристом, Шао — вокалистом, Ветеран — басистом. Таким составом мы и начали репетировать. А официальный, так сказать, отсчет «Теплая трасса» ведет с 12 апреля 1991 года.

— В том же году вышел и первый ваш альбом.

— Летом 1991 года мы записали альбом в средней школе. Записали с ходу, за одну ночь. Работа получила название «Меня мало убить», по одной из главных песен. Но если рассматривать в хронологическом порядке, то это были не первые наши песни. Самые ранние вошли в альбом «Вниз и налево», который вышел позднее.

— Через некоторое время ваша группа начала выступать на лучших рок-площадках Москвы.

— В Москве мы начали выступать в 1994 году. Но еще в 1991 году была попытка выступления в столице на фестивале «Индюки», на который нас пригласили. О «Теплой трассе» там уже знали благодаря моим личным связям по линии рок-журналистики. Группа была приглашена туда в качестве «пионеров». Три дня должны были выступать мэтры, а на четвертый — «пионеры», то есть молодые малоизвестные группы. Но четвертый день не состоялся по финансовым причинам. Тем не менее я побывал на фестивале в качестве журналиста. Были на нем и Ветеран с Архитектором, нашим вторым тогда гитаристом. Хотя нам и не удалось тогда выступить, но в некотором смысле группа «засветилась» в Моcкве.

— Через три года вы снова отправились на «Индюки».

— Да, мы были уже достаточно известной группой в России. Отыграв на фестивале, на следующий день отправились в Киев, где наши друзья устроили нам концерты. Для нас было большой неожиданностью узнать, что группа пользуется там такой популярностью.

— В тот период вы участвовали в акции «Русский прорыв».

— Нам удалось приобщиться к ней. В Киеве в тот момент были группы «Гражданская оборона» и «Инструкция по выживанию», а также группа «Родина» под руководством Манагера. У них была акция «Русский прорыв» на Украину. Мы не были ее участниками, но заявили о своей причастности к «Прорыву».

— Как ты считаешь, все в рок-тусовке правильно восприняли ваш поворот к патриотическим идеям? Ведь в ту пору либеральные настроения еще были сильны среди музыкантов.

— Думаю, все правильно это восприняли. Другое дело, что не все удержались на этом пути. Но с теми, кто удержался, идем вместе.

А если брать патриотические идеи, то я никогда не был человеком политизированным. Я просто любил и люблю свою Родину — Россию. А в армии политрук нам два года втолковывал, что наш враг номер один — Соединенные Штаты. Тогда я принял это на веру. Теперь, по прошествии времени, я на личном опыте убедился, что это так и есть. И «холодная война», которая велась против нашей страны, продолжается до сих пор. Просто она вышла из политической и переместилась в духовную.

Вообще, по роду службы я был посвящен в некоторые реалии этой тайной войны. Это оказалось очень серьезно, потому что на карту было поставлено само существование жизни на Земле. И, видит Бог, мы сражались за жизнь на стороне добра. Но мы проиграли. Потому что забыли слова апостола Павла: «Наша брань не против плоти и крови, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных», — то есть против дьявола.

Но война продолжается в духовном плане. Это извечная война между Богом и дьяволом, между добром и злом. Все происходящее ныне — это и есть Страшный Суд.

— Когда ты заговорил о противостоянии России и Америки, мне вспомнилась мысль, высказанная философом Александром Дугиным. Он писал, что противостояние СССР и США наши идеологи свели к простому соперничеству идеологических систем. Между тем дело обстояло гораздо глубже: столкнулись две морали, две системы жизненных ценностей — нестяжательская и корыстолюбивая. И если бы идеологи сделали упор на это, а не просто твердили о борьбе капитализма и социализма, то перемены пошли бы в ином направлении, удалось бы избежать развала страны.

— Может быть, и могло все быть иначе. Однако все сложилось так, как сложилось. Я считаю, что Советский Союз был обречен, поскольку в его основе лежал разрушительный фактор. Его идеология строилась на лжи, разрушении Православия, на разрушении основ народной жизни, которые взращивались тысячу лет именно Православной церковью. И самое страшное: страна Советов взяла свое начало с ритуального убийства царя, его семьи и слуг — самого страшного преступления сатаны, сравнимого лишь с распятием Бога. Это узловой момент всемирной «тайны беззакония», творимой рабами лжи и безумия. Разрушая православные основы бытия, нераскаявшиеся лидеры компартии сами себе выкопали могилу. Надо же ясно было понимать: все, что с нами происходило, происходит и будет происходить, идет от Божьего промысла. Все неслучайно. Нам же остается верить в Бога и надеяться на лучшее.

— Как ты это лучшее понимаешь?

— Бог спасет тех, кто достоин спасения. Но для этого нужно духовно трудиться, прилагать усилия. Сюда входят и молитвы, и пост, и все, что связано с православной верой, с верой в любовь Бога, превышающей всякое разумение. Православие — это религия музыки и поэзии, религия красоты.

— К чему пришла группа сегодня? Это я к тому, что один из последних альбомов называется «Всадники Апокалипсиса».

— Прежде всего замечу, что «Всадники Апокалипсиса» — это сборник песен из неудачных записей наших альбомов. У нас к 1994 году было записано семь альбомов. Примерно половину из них мы записывали по нескольку раз. Из всего «отсеянного» собрали тройной сборник, который и получил такое название.

А последний альбом записан в октябре прошлого года на студии «Мельница» и называется «Все впереди».

— Тогда вопрос: а что впереди?

— Все впереди. А конкретно, сейчас мы работаем над материалом для нового альбома.

— Каким он будет?

— Думаю, он будет хорошим. Сейчас идет «шлифовка» музыкального материала. Но то, что мы имеем сейчас, дает основания сказать, что это будет один из лучших альбомов группы.

— Кто оказал влияние на формирование твоих взглядов?

— Мне близко такое явление, как русская философия. Я не могу сказать, кто мне ближе: Леонтьев, Розанов или Флоренский. Каждый из них занимает свое место, и каждый из них повлиял на формирование моего мировоззрения.

А вообще, дух, который меня воспитал, — это дух такого явления нового времени, которое получило название «русский рок». Безоговорочно первым его представителем считаю Владимира Семеновича Высоцкого: «Мне меньше полувека — сорок с лишним, я жив, тобой и Господом храним. Мне есть, что спеть. представ перед Всевышним, мне есть, чем оправдаться перед Ним». Или это: «Я спокоен. Он мне все поведал. Не таись — велел. И я скажу. Кто меня обидел или предал, покарает Тот, Кому служу». Последним же считаю Романа Неумоева.

— Из политических партий и движений есть вызывающие у тебя симпатию?

— Я не могу сказать, что есть политическая сила, которую поддерживаю. Хотя, безусловно, симпатизирую народно-патриотическому движению.

Каждый должен трудиться на своем месте. И верить в единого Бога. Как говорится, наши перегородки не доходят до неба. Он воздаст каждому по делам. И каждый из нас очень скоро, скорее, чем все мы думаем, ответит перед Ним за все свои слова и дела.

Евгений БЕРСЕНЕВ

Фото Игорь Проскуряков

ПРОСМОТР


Персоналии из статьи

Макашенец Вадим
ТЕПЛАЯ ТРАССА

Обсуждение