THE SISTERS OF MERCY «VISION THING»
После трех лет молчания самый первый конунг готов Эндрью Элдридж выпустил альбом «Vision Thing». Как выяснилось, готического в нем осталось не так уж много, — обгоняют более молодые эпигоны, вроде Fields of the Nephilim, по праву претендующих теперь на звание самой готической группы Британии. На твердый ритм старого друга Элдриджа — драм-машины по имени Доктор Аваланш, оставшегося верным ему в тяжелое время ухода из группы Хасси и Адамса, легли совершенно хард-роковые гитары, да и вокал стал не столь романтичен как прежде.
Стоило ли так сильно со- риться с Хасси (возглавившему конкурирующую фирму The Mission), чтобы прийти в итоге к одному и тому же — к банальному хард-року. Стоило ли так долго молчать, чтобы записать пластинку, на которой так явственно не хватает фантазии.
Но стоит ли и ругать так Элдриджа, если слушать эту его пластинку — одно удовольствие. Как впрочем и все у The Sisters of Mercy.
COCTEAU TWINS «HEAVEN OR LAS VEGAS»
Эта работа шотландского трио называется «Небеса или Лас Вегас». Виртуозный, часто бессловесный вокал Лиз Фрейзер по-прежнему захватывает склонных к меланхолии поклонников Cockteau Twins. Благодаря именно ей, группа стала наиболее популярной из всей пост-панков- ской плеяды, собравшейся вокруг небольшой фирмы 4 A. D., более того, воспринимается теперь, как символ этого направления.
Но при трезвом взгляде на них, выясняется, что Cockteau Twins как-то потихоньку превратились в своеобразный попе для элиты, в группу, делающую легкую музыку с оттенками грусти и даже депрессии для более утонченных людей, которых уже не удовлетворяет мажорная развлекаловка традиционной поп-сцены. Этим же объясняется и бешеная популярность на Западе The Cure, добавляющей в отлично сделанный попе изрядную дозу вампирического морока.
«Небеса ил иЛас Вегас»?— Пожалуй Cockteau Twins выбирает Лас Вегас.
THE MISSION «CARVED IN SAND»
Отпочковавшиеся от The Sisters of Mercy — The Mission отлично начали лет 5 назад, выпустив подряд два великолепных альбома, обещавших затмить материнскую группу и показать кузькину мать ее основателю — Элдриджу. Но Многое в жизни хорошо начинается, да мало что хорошо заканчивается.
Для всей этой генерации, попытавшейся совместить пост-панк с хард-роком, характерно то, что последний благодаря своей природной тяжести явно перевешивает. The Mission потеряли свое лицо, став обыкновенной роковой группой (их даже Джон Пол Джонс продюсировал). Такая же история произошла и с The Cult, так интересно начинавшим в русле новой психоделии.
На последней пластинке «Carved in Sand» «миссионеры» попробывали раззер- нуться назад, но все это осталось на уровне перепевов самих себя, вплоть до того, что новый материал кажется всего лишь иными миксами их старых песен. Да и уже поддельная романтичность становится приторной до отвращения. Оформление, аранлсировки пытаются заменить необычной пышностью отсутствие какого- либо внутреннего стержня.
MARC ALMOND «ENCHANTED»
Известный лондонский де- кадет, создатель в прошлом Soft Cell и Marc and The Mambas, путеводная звезда эстетов и позеров, лунатиков и прожигателей жизни — мистер Алмонд подарил им свой новый альбом «Зачарованный» со словами: «моим фэнам во всем мире с любовью». Он окончательно оторвался от берегов туманного Альбиона и пустился в зачарованное путешествие по раскаленным палящим солнцем площадям Неаполя, портовым тавернам Лиссабона, кофейням Барселоны и бульварам Парижа. То есть делает музыку, которую у англичан принято называть «континентальной». Так уж повелось с 19 века — французские декаденты традиционно англоманы, английские же влюблены во Францию. (Пару лет назад Алмонд записал целую пластинку песен покойного Жака Бреля).
В музыке последнего альбома наисовременкейшая электроника сплавлена со скрипками, флейтами и аккордеонами. Цыганские, еврейские, испанские мелодии
— с французским шансоном и английским индепенден- том.
Человек ненасытный до жизни (ангел за одним плечом, черт за другим), он создал на десятом году своей карьеры нечто совершенное и законченное.
Андрей БУХАРИН.
ДЕЛО ДЭВИДА БОУИ. ДЭВИДА БОУИ КОТОРЫЙ НЕ ПРОДАЛ СВОЙ МИР.
«Я вру, как дышу. Безостановочно. Как на сцене, так и в жизни». Классическое шок — откровение человека с перманентно подведенными голубыми глазами. Который пел в 70-м о том, что — продал мир. ДЖЕНЕСИС три года спустя толкнули всего-навсего Родину. На диске «Продавая Англию за фунт». Почем у нас нынче фунт, сколько деревянных? Ответ знает только Павлов.
А Дэвид Боуи знать не хочет никаких ответов. Он опережает время на полшага, командует ему «за мной!», и время послушно следует за ним, как нерефлексирующая собака другого Павлова. «Стать открывателем е1Де незримой, едва распустившейся, в зародыше пребывающей идеи — и заставить всех в нее поверить…». А потом под сурдинку скипнуть, покуда новомодный Look не затоптали стада неофитов: «Мой имидж меняется каждый месяц… Если есть хоть один шанс, что на меня свалится успех, я тут же сделаю ноги». Критики в один голос уверяют, что Боуи играет в звезду. А ему начхать и на них, и на звездность.
Я, конечно, культовый человек, у меня есть своя публика. Но я не поп-звезда, я не Элтон Джон». Дистанция между Боуи и временем — это дистанция тайны, которая — одна — оправдывает средства.
Он высосал из большого пальца (левой ноги) глэм-рок и попутно сделался предтечей нью-уэйза. В середине 70-х ударился в аван- гардылм. оставив шлейф стыло-электронно — футуристского музона не без Little help from Б. Ино (альбом «Герои», 1977). В том же году, когда любой другой звездный дядька кинулся бы ковать презренный металл, пока горячо, — Боуи в Штатах скромненько так давил клопов на клавишных за спиной Игги Попа. И ставил опыты над своей чувственностью, доводя себя до состояния обыкновенного безумия. «Я испробовал все в эмоциональной сфере… И ни о чем не жалею. Эксперименты дали мне огромный опыт». Нарко-опыты «Бриллиантового пса», бредущего от «Станции к станции». Вы еще слышите меня, майор Том? Космического чудака засасывает черная дыра, и по сцене прохаживается оранжево лосый анти- Боуи, инопланетный Зигги Стардаст на пути из ниоткуда в никуда «Я разваливался по частям. Я никак не мог взять себя в руки. Кажется, мы с группой гастролировали на Ямайке. Но я совсем не помню половину турне. Я жил в мире фантазии…».
…Дэвид Роберт Джонс родился 8 января 1947 г. в туманном «подлондонье». (Псевдоним Боуи возник из желания хоть каким- то боком не пересечься с Дэвидом Джонсом из придурковатых МАНКИЗ). Да, девушки: в юности Дэвид был гадким утенком, хлюпиком и хиляком с вечнобольными зубами. Непруха преследовала его по пятам, двери грамфирм захлопывались с треском. А он клал на все с прибором, бесподобно наигрывая на этом инструменте мелодии двусмысленности. Он ни разу не повторился в интервью и в каждом из них великолепно себе противоречил, словно наследник по прямой В. В. Розанова. То он давал расиста, активиста голубятника и наркоту. То от всего открещивался, клеймил расистов, каялся по-раскольниковски и брался за воспитание сына. Крутил слалом в Швейцарии, боксировал в Лондоне, завсегдатай- ствовал в ресторанчиках Чайна— Тауна, с головой погружался в кино, — в совке его знают в основном по видеофильмам «Голод» (в дуэте с Катрин Денёв) и «Счастливого Рождества мистер Лоуренс!», — засим бросал все к чертям и уходил в дзэн; всплывал в труппе актеров-мимов; колдовал над видео (почти каждый клип— маленькая видеореволюция), дилетантствовал в живописи и кое- чего добился; раздаривал песню- ганы дружбанам, Лу Риду, МОТТ THE HOOPLE и тэ дэ, записывался с Миком Джэггером, Тиной Тёрнер, КУИН.., и заявлял: «Если не ошибаюсь, я подбираюсь к чему-то более важному, чем карьера рокера». И вдруг — за сороковник ведь, пора бы у тихой речки посидеть! — очертя голову, бросился в гаражный роман с TIN MACHINE, наводя хардкоровый шухер в пабах и клубах.
Тайна Дэвида Боуи велика, есть и продолжается, как вечный дождь над Лондоном, где мы не будем никогда.
А. М.