«Мир затрахался! На всех уровнях — экологическом, духовном, моральном — банкротство. И что, по-вашему, я должна делать? Начать писать счастливые поп-песенки? Извините! Это занятие я оставляю другим, соперничающим за трон идиотов!». Не очень-то щадит людей эта женщина, ни журналистов, ни слушателей. «Остановите мир, я хочу сойти!», «Кто она — нигилистка или идеалистка?», «Ее музыка — страсть, сумасшедший гнев, горькая ярость, исключительная недоброжелательность, пулеметная ненависть, направленная на оскорбление властей. Она безумна»,— так пишут о музыке этой женщины в самых серьезных музыкальных изданиях. «New Musical Express» и «Melody Maker» посвящают ей целые полосы. Ее бескомпромиссное неистовое творчество, ее скандальная личная жизнь, ее злобный имидж — постоянная причина журналистских изысков. Она — это Лидия Ланч, без сомнения одно из самых ярких имен рок-музыки 80-х.
«Я — нигилистка, да, сумасшедшая — да, я — анархистка, все может быть»,— отвечает она. «Но люди в этом мире похожи на динозавров — и они вымирают. У динозавров нет выбора — у человека выбор есть. Я сумасшедшая, да, но я еще не вымерла! Я только не желаю сдаваться! Думаю, что только упрямство заставляет меня продолжать». Лидия Ланч принадлежит к поколению музыкантов, которых иногда называют «гениальными дилетантами». Когда собственно панк сошел на нет, рок-музыка будто взорвалась изнутри, породив колоссальное количество самых разнообразных течений и стилей. Новое поколение музыкантов практически не было сковано условиями и вкусами фирм грамзаписи, которые довольно быстро подкосили рок-революцию 60-х. Да и психология их весьма отличалась от психологии чудесных потерто-джинсовых длинноволосых героев 70-х. Любая из групп могла за разумные деньги приобрести нужную аппаратуру или купить время в студии и записать альбом. Независимые фирмы грамзаписи росли, как грибы под дождем — «4 AD», «Rough Trade», «Mute» — все они появились в это время. Началась форменная охота за новыми именами. Так возникло поколение «гениальных дилетантов». Какие люди! Ник Кэйв, Рональд Ховард, Эндрю Элдридж, Питер Джира, Джон Бэланс, Клинт Руин… Люди, создавшие целый мир, обжившие его и сделавшие его абсолютно материальным. Весьма мрачный, надо сказать, мир. Одержимые общим эсхатологическим ощущением конца века, они доанализировались до мельчайших составляющих состояния души в современном мире. «Давай сделаем то, чего ты боишься больше всего, давай сделаем то, что вызывает у тебя наибольшее отвращение, потому что этот мир извращен и отвратителен», — провидчески спел в 69-м году Лу Рйд. Недаром его называют крестным отцом панка. Поколение восьмидесятых отправилось дальше и глубже. Темные стороны психики, мистические состояния, или просто брутальное отношение к миру вообще — и исключительная эмоциональность подачи, изощренная и блестящая музыка. Музыка, родившаяся в недрах мегаполисов, она так и называется «индустриальной» и «городской шумовой». В этом слое и существует имя Лидии Ланч.
Подружка Клинта Руина (так зовут человека-«руина»), человека-легенды, автора многочисленных проектов «Foetus», она как айсберг выделяется даже в мире музыки, вообще обозначенной некоторым сумасшествием. «Дыхание жизни — это страх и оскорбление. Мне смешны клинические аборты, землетрясения и чума. Я живу в сумасшедшем доме, на окраине свинофермы (хорошо выражается — вообще-то она живет в Сан-Франциско), я вижу пули и взрывающиеся бомбы, рикошетирующие от животов беременных женщин, похищенных детей, отравленных в школьном автобусе, крошащиеся города, загрязненные до неузнаваемости. Мир меня не устраивает. Почему я должна быть оптимистичной?». Что и говорить, она не оптимистична. Но она делает отличную музыку. Ее совместные проекты с различными музыкантами многочисленны, и, как правило, с каждым из них — по одному альбому. Она не развивает этих сотрудничеств.
В Киев она приехала с немецкой группой DIE HAUT. В первом интервью мы попросили ее назвать музыкантов, с которыми она работала. «О’кей,— ответила рок-звезда и начала, — TEENAGE JESUS, SONIC YOUTH, JIM FOETUS, LUCY HAMI ITON, DIE HAUT, EINSTURZENDE NEUBAUTEN, DEVILL DOGS, BIRTHDAY PAVTY, Рональд Ховард, Ким Гордон… И еще десяток названий и имен. Выступление с DIE HAUT в Киеве было случайным; они принимали участие в днях немецкой культуры на Украине, а Лидию Ланч пригласили съездить за компанию. Пару лет назад в Киеве были ее приятели, SONIC YOUTH, которые хорошо отозвались о городе — и она согласилась. Думаю, что она пожалела об этом. (см. «ЭНск» № 2/1992 —Ред.)
DIE HAUT — одна из самых сильных групп немецкой индустриальной музыки. До последнего времени они были чисто инструментальной группой, выпустили несколько пластинок с разными людьми, из них очень сильный альбом 83-го года «Burning The Ice», с Ником Кэйвом, и очень яркий «Headless Body In Topless Ваг» в 88-м. А вообще, холодноватая группа, несколько умозрительная, такие себе «чистые концептуалисты». Но если учесть, что в одном концерте с ними играл МАТАДОР, еще одна очень известная в 80-х немецкая группа, а Лидия Ланч привезла с собой из Сан-Франциско Кида Конго Пауэрса, своего очередного приятеля, известного, например, по CRAMPS и по «Good Son» Ника Кэйва… Короче, концерты были, не только по киевским меркам, просто из параллельной реальности…
Первыми играли МАТАДОР. Обнаружилось, что они сменили стиль. Вместо трех крутых женщин-вамп, мелькавших в клипах середины 80-х и игравших темную минималистскую музыку, на сцену вышли три хорошенькие цивильные барышни, сыгравшие опять же минималистскую, но легкую и холодную электронную музычку. Не очень интересную. И вообще самым интересным на сцене оказался некий предмет в виде пюпитра (ритм-бокс называется), издававший самые неожиданные звуки, в зависимости от того, по какому месту его стукнут. Проделывала это брюнетка весьма кокетливо, а помогала ей блондинка, игравшая на гитаре, и шатенка на клавишах. Такими оказались крутые «индустриальщики» МАТАДОР.
DIE HAUT появились все в черном. Очень мощная гитарная волна, и когда все три гитариста, абсолютно одинаково покачиваясь, начинают «заводить» зал, у них это, конечно, получается. Вот эти за десять лет изменились мало. Музыка со временем стала беспокоить их больше, чем концепция; раньше они иногда довольно метко попадали в категорию «золотые концептуалисты и тупые пластинки». На концерте кто-то злобно сказал: «Пошли они со своими немецкими маршами!». Но когда среди них появилась Лидия Ланч, стало все-таки понятно, почему с ними охотно пишутся звезды. Они идеально подстраиваются и, сами будучи музыкантами, постепенно начинают резонировать с пришлым вокалом, пока это не дойдет до крещендо, пока не наступит тот счастливый момент, когда непонятно, кто излучает больше энергии — музыканты или зрители. Так это получилось с Ником Кэйвом, так получилось и с Лидией Ланч.
Эта женщина ударила сразу из крупных калибров. «Хай, Украина!»,— крикнула она в зал, и вытащила откуда-то из-за барабанов Кида Конго Пауэрса, непосредственно в той зеленой рубашечке, в которой он на обложке «девяностого» Кэйва. «А это мой мексиканский муж! Я считаю, что каждая женщина должна иметь хотя бы одного мексиканского мужа. Теперь я умею ругаться по-мексикански. А вы здесь ругаетесь?» И поехала. У нее удивительная манера петь: все это довольно похоже на проговаривание, речитатив, какую-то голосовую медитацию, причем она продолжает добавлять и добавлять, раскачивать и раскачивать зал, пока не заведется сама и не заведет окружающих. Вот тогда ей хорошо, когда всем плохо. «Какого черта вы платите свои баксы,— спросила она на концерте в Детройте,— чтобы услышать, как на вас орет эта сука?!» Никто не ответил… Орет она не всегда. «Exite, me! — пели, они с Кидом Конго, глядя друг другу в глаза.— Exite me, порази меня!…» Получалось здорово.
На Украине ее не устроило все. После первого концерта мы застали в гримерной незабываемую картину. «Траханая Украина! — кричала она.— Траханый зал! Траханая публика!!» Каждое нецензурное слово сопровождалось очередным предметом туалета, который она снимала с себя и бросала в музыкантов. Музыканты аплодировали и радовались, как дети. Затем она повернулась, и обнаружилась чудесная татуированная от шеи до самого низа спина. Мы скромно договорились об интервью на завтра и торопливо удалились.
Второй концерт начался достойно. Рота ОМОНовцев, которые киевские культурные чины наняли для охраны концертов, постоянно искала себе работу и находила ее. Тихого пьяницу лет двадцати, который пытался проникнуть в зал без билета, они зачем-то уложили «черемухой». Потом поволокли и уронили, после чего он озверел, потерял инстинкт самосохранения и стал яростно сопротивляться. Надолго его не хватило, но когда прибыли музыканты, он как раз подвывал за сценой в окружении своих мучителей. Потом волокли за шиворот журналистку, причем с другой стороны ее тащили менеджер и технический директор, объясняя по-немецки и по-английски, что все «о’кей», и об интервью договорено… А в зале обнаружилась еще рота солдат, которые оказались курсантами военного училища. Организаторам, которые не умели и не хотели заниматься организацией и рекламой, оказалось легче самим выкупить все билеты. Музыкантов же просто обманули, сказав, что все билеты распроданы. Они были очень расстроены обманом. Не говоря уж о том, что между DIE HAUT и MATADOR засунули ОПАЛЬНОГО ПРЫНЦА из Львова, долженствующего обозначать дружбу двух народов, группу, которая просто обман слуха, зрения и других чувств. А вот эти как раз занялись рекламой, повесив в городе афиши с надписью ОПАЛЬНЫЙ ПРЫНЦ крупными буквами, DIE HAUT буквами помельче, и совсем мелко — «известная певица Лидия Лунч из Нью-Йорка». «Какой принц? — спросили вежливые немцы.— И что, они нравятся публике?»
Кто бы другой промолчал, но не Лидия Ланч. «Привет, Украина — в первый и последний раз! Здесь слишком много солдат» — процедила она в микрофон залу.
Журналисты говорят о ней, что «она не берет пленных». Интервью у нее брать необычайно тяжело — от нее будто идет волна агрессии, недоброжелательства и какого-то беспокойства. Хорошенькие «матадорши» отчетливо держатся от нее подальше — она не переносит женщин. Мужчин же она ненавидит. «Я давно уже успокоилась по поводу своих личных оскорбленных чувств, так что мои работы стали куда менее автобиографическими. Я никогда не забуду другого оскорбления — это до какого состояния довели мир белые мужчины средних лет, обладающие властью»,— сказала она пару лет назад в интервью для журнала «Melody Maker». Известна история о том, как один музыкальный критик рискнул сказать, что ему не понравился какой-то альбом Лидии Ланч. Она отреагировала что-то очень остро и написала ответ журналисту, где указала почему и откуда он такой произошел. Журналист вспылил и опять же написал ответ, где сказал, что просто выразил собственное мнение по поводу музыки и пока еще имеет на это право, и он вообще не виноват, что у него между ног «болтается эта штука».
Она почти не улыбается, слова говорит сквозь зубы, и ее шуточки — из области черного юмора. Только однажды на вопрос «Если взять музыку, деньги, друзей, секс, вкусную еду, путешествия по миру — что бы вы предпочли?»,— она неожиданно очень мягко ответила: «Уединение, покой. Все остальное нужно только тогда, когда оно тебе действительно понадобится. А уединение — это основа, главный товар». А развеселилась по-настоящему она только один раз. Во время пирушки в киевской гостинице «ди хауты» грохнули какой-то горшок с экзотическим растением в зеленом углу холла. Горничные вызвали замдиректора по хозчасти. Прибежала толстая тетка в клетчатом переднике, с большим бюстом и в перманенте. «Едрит вашу мать!..—сказала она очень виноватым немцам.— Вы по-русски понимаете, чи ни?» А потом внезапно с криком «А вот этот черненький нравится мне больше всех!», — прыгнула на колени гитаристу Кристофу Дрейнеру, похожему на итальянского террориста. Кристоф мужественно ответил на поцелуй. И тут Лидия Ланч расхохоталась. Она мгновенно извлекла из непонятного места крошечный фотоаппарат, щелкнула эту роденовскую пару и, продолжая смеяться, сказала, что это будет обложка ее следующего альбома.
Больше всего Лидия Ланч похожа на человека, который всю жизнь лелеял и тренировал злобное и оскорбительное состояние души, как тренируют один любимый мускул, который потом обнаруживается при близком контакте. Мускул Лидии Ланч. Но вообще-то она красива, умна и точна. Приходится ей несладко. В альбоме 91-го года, записанном на ее личной студии звукозаписи «Widowspeak» («Вдовий разговорчик»), она очень красиво поет знаменитый блюз LED ZEPPELIN: «Я буду умирать легко — потому что сын Божий сам застелит покрывалом мое смертное ложе…»
Они устали, все эти индустриальщики и шумовики. На наших глазах опять сменилось поколение музыкантов, и новые играют другую музыку. А сердитые и заведенные по жизни «восьмидесятники» к сожалению, постепенно уходят, а те, кто еще остались, делают музыку светлее и мелодичнее, но и печальнее. Представляю, какое раздражение вызывают у Лидии Ланч аккуратные студентки из английских инди-топов 92 года. «Рэп, хэви-метал — «Крошка» давит их как клопов! — сказано в пресс- релизе из «Melody Maker» о совместном сингле Лидии Ланч и Тарстона Мура, гитариста из SONIC YOUTH.— Так звучит начало конца мира! Это было в 88-м году. Так звучало начало конца мира — можно сказать в 92-м.
Мария НЕСТЕРОВА (Киев)