«Хорошо организованная группа заговорщиков
легко могла бы это сделать, дети!»
«Naked lunch»
Здравствуй, Сергей.
Сегодня 12 июня… То есть, как бы праздник, как бы жизнь продолжается, пространственные и временные категории сосуществуя засасывают в воронку жизни – чего-то лишая, что-то несомненно давая. Я чувствую пока неуловимые новые настроения внутри себя, которые не противоречат всем моим предшествующим действиям и взглядам. Я не хочу расшифровывать их принудительно, как-то рефлектировать по этому поводу. Мне кажется, всё произойдёт естественно, и ждать осталось недолго. И что-то будет дальше?.. Я уже не боюсь лично за себя. Мне всегда будет интересно жить. Я не могу объяснить это словами, я это просто чувствую. Наверное, не нужно сожалеть об уходящих годах и бояться предстоящего. Важно не потеряться «среди здесь и между тут».
Такое вот сопливое начало… Здрасьте… Мы почему-то перестали выражаться «высоким штилем», стыдимся как будто, пугаемся. Городим кособокие заборы: дощечка иронии, дощечка стёба… а сквозь дырки всё подглядываем, ожидая увидеть настоящее – а оттуда всё сквозняк больше, кроме насморка ничего не обещающий. Постмодернизм, запоздалое ощущение которого как спасительная волшебная палочка оправдывает словоблудие некоторых – а иные, злоупотребляя этим, потеряли ощущение «здесь и сейчас», и понять их хоть и можно, но нужно достаточно усилий и напряжения.
Это я о «Контре» № 5 (которая красная). Совершенно неожиданно прислал которую Денис Третьяков. Я о ней даже не догадывался. Денис пишет, что уже наполовину готова 6-ая инкарнация этого журнала.
Ну а 5-ая… Я её ещё не всю осилил, то есть, вроде и читал, перелистывал – но ощущение что всё мимо вполне определённое. Приходилось заставлять себя, насиловать. Такого со мной не бывало ещё. Буду читать ещё раз – может быть, разгадаю этот ребус, только думаю, что ничего не изменится. Жариков, Гурьев, Немцов и т.д. и т.п. в этот раз больше заняты собой, а точнее – в собственных вербальных изысках; оправленные в них темы совершенно безвольны и потусторонни, и вряд ли интересны самим авторам. Такой проходной номер, инерционный… «Дурачку маленько, да красненько»… Сейчас очень принято скептически относиться к «Контре» и к разным людям, причастным к 80-м и началу 90-х годов – музыкантам, самиздателям… Не хотелось бы оказаться среди «критиков», но, видимо, этот номер невозможно не критиковать. А вообще – более подробно в следующем письме. Мне кажется, что-то изменится, но общее впечатление уже сложилось.
Ну, а благостное настроение, описанное в начале письма – это всё от прочтения «Контры» № 5 (как ни странно). Бывает же такое, когда хорошо оттого, что что-то плохо. А если серьёзно, просто ретроспективный взгляд на людей типа Жарикова, Немцова, Волкова, Гурьева, на их эволюцию и генезис, разрушил некоторые мои собственные комплексы. Возможно, говорить об этом ещё рано, но данный журнал – какой-то знаковый на мой взгляд в этом отношении. Я уже не говорю об этом пингвине Кушнире. Этот человек мне стал понятен почти сразу, ещё в начале 90-х. Вышеперечисленные люди не стали примитивны, как Кушнир (может быть, только Немцов). Впервые я ощутил, что люди как-то остановились в своём развитии, пошли какие-то повторы, появились вымученности. Внешне, вроде, всё в порядке: язык, стиль, авторская оригинальность, только нету содержания. Стекляшка!.. Грани безупречны, но фальшивка. Возможно, это мне так кажется, я как-то обо всём этом думал, о чём пишется в журнале. Конечно же, мне далеко до Жарикова в плане эрудиции, но всё это можно знать подсознательно (как прав был Достоевский!). Кстати, именно жариковские материалы мне более симпатичны всё-таки (если так можно выразиться). Ладно, почитаю ещё. Это так, первые ощущения.
Моя экспансия в самиздательскую среду принесла свои чутошные плоды. Половина вообще не ответили. С остальными все отношения через деньги, которых, сам понимаешь, на всё не хватает… Почитал я тут тупикинский «Асфальт» – не пойму, чем этот проект отличается от всех предыдущих журналов Тупикина. Возможно – только что культурной частью так, а некультурной этак. Как «Евробутылка» – тем, что «два в одном». Как «Утопия» – классический вариант… «Автоном» тут прислали – оголтелая антифашистская пропаганда на уровне «набили морду». Всё как-то мелко. Я искренне пытаюсь понять всех этих анархистов, революционеров, атеистов, и… ничего не выходит. Мне почему-то кажется, что современное левое движение всё больше склоняется к обычной тусне периода полового созревания, через которую мало кто отсеивается. Все там и остаются, или, поднаторев в демагогической риторике, начинают благополучно работать на то, что так «неистово» хаяли и против чего якобы боролись. Я хочу продолжить поиски в этом направлении, то есть, искать журналы анархические, какие-то леворадикальные, чтобы как-то собрать побольше фактов для истории. Возможно, я не прав, обвиняя в бездеятельности всю эту братию (не считая, конечно, многочисленной бумажной продукции, чего много – того много), только я не вижу каких-то плодов их деятельности, одна болтовня. Вообще, всем журналам, причастным к анархизму, антифа… присущ немалый драйв и одновременно скука. Какая-то хроника мордобития, сквоттерство, демонстрации. Панк они уже полностью присвоили своим взглядам, хотя вряд ли это так. И самое главное – нет целостности общей, куда можно было бы с достаточной определённостью окунуться, понимая последовательность и окружающий пейзаж. Всё больше какие-то осколки (от разбитой ярым антиглобалистом витрины «Макдоналдса»), которые просто невозможно соединить. Кстати, истоки антиглобализма ищут и находят везде, целые статьи пишутся на эту тему. Но почитай Достоевского, его дневники. Уже в конце XIX века в России этот вопрос кому-то не давал спать. Ау, антиглобалисты!.. – Теперь они все уже на Западе. Свои традиции вспоминать надо, а не брать на стороне.
* * *
В начале июля вдруг ожил мой телефон и начал пользоваться жуткой популярностью. Активно перезванивался с Москвой, Ивановым, Оренбургом, Актюбинском. Тому были причины. Из Иванова звонил П. П. Шариков, приглашал на фест, состоявшийся там 17-18-19 июля. Не смог поехать, хотя очень хотелось – от отпуска оставалась всего неделя, и та уже была обещана другим людям. А ездил я на фестиваль «Суховей-2» в славный город Актюбинск, о чём спешу тебе рассказать подробнее.
В Актюбинск из Медного, как известно, путь лежит через Орск. В предфестивальную пятницу я решил двигаться в Орск, чтобы субботним утром выехать автобусом в Актюбинск. Пришёл на вокзал – для того, чтобы узнать, что электричка на Орск ушла на час раньше расписания. Мужик у вокзала, глянув на мою кислую физиономию – я уже прикидывал, успею ли попасть в Актюбинск вовремя, если субботним утром выйду на трассу – поинтересовался: «Что, тоже пролетел?.. Не горюй, сейчас на тачке поедем».
В Орске отправился прямиком к Леннону, и попал как раз на годовщину его свадьбы и на пиво. (Разминулся с Оптимистом, сибирским музыкантом околотёплотрасовой формации, лидером команды ПОСТОРОННИЕ, проехавшим через Орск в Актюбинск днём раньше.) А утром с орского автовокзала отправился в Актюбинск, в котором не был ни разу в жизни. И в пути чуть не скончался: сраные 130 километров уложились в пять часов. Час на таможне, остальные четыре – по пыли и жаре, по раскопанной в трёх местах и без того не идеальной дороге, на дырявом встающем от перегрева каждые полчаса «ЛАЗе». Не верь, что матрица уже тут – в Казахстане её нет, в Казахстане можно сдохнуть вполне реально… В общем, в Актюбинске оказался в аккурат в 17.00 – где-то в драмтеатре, который ещё предстояло отыскать, фестиваль как раз начинался.
Так или иначе, драмтеатр был найден, и я был пропущен внутрь по списку. Отыскал гримёрку, и первым, кого увидел, оказался Серёга Щанкин. Ему я и поведал свою слёзную историю о том, чего мне стоило добраться до Актюбинска, и о том, что с утра во рту – ни корки хлеба и ни глотка пива… В общем, сопроводил меня Серёга на недалёкий рынок, где я утолил голод парой чебуреков и бутылкой казахского пива. Пиво пили там же, на рынке, в каком-то закутке: Серёга предупредил, что по Актюбинску не принято передвигаться с бутылкой пива в руках.
В общем, в силу всего вышеизложенного, две первые группы я продинамил – может быть, и зря. Продинамленными оказались актюбинские молодые группы КЛИР и КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ДЕТЕЙ. А смотреть и слушать начал с ЗАПАДНОГО ФРОНТА, проекта Коли Вдовиченко. Коля – как Коля: как всегда, искренние и добрые песни, спетые с максимальной отдачей. Во время всего фестиваля я дрейфовал между залом и гримёркой, стараясь не упустить ничего интересного ни здесь, ни там. Вряд ли кто-то сумел посмотреть все выступления целиком: в зале, несмотря на два открытых окна, была ужасная духота. Я же со своей фотомыльницей лазил в непосредственной близи сцены, где жара доходила до границы адской. Музыканты уходили со сцены мокрые, как мыши. Я пару раз спускался вниз, в сортир, где по пояс окатывался холодной водой из крана, утираясь футболкой, которая через пять минут на мне была уже сухой, а ещё через две – мокрой от пота.
Состоялось множество встреч со старыми знакомыми и множество новых знакомств. Ермена перехватил на бегу («Молодец, Ветер, что приехал!..»). Похудевшего, но не до безобразия, Джека смог даже чуть приоторвать от пола, в ответ на что он притиснул меня к стенке и слегка придушил. Наконец воочию познакомился с Денисом Третьяковым («Иди на хуй, какой ты Ветер? Ветер старый и лохматый, а ты молодой и лысый!» – Денис явно пытался льстить). Денис приехал в Актюбинск едва ли не раньше всех, успел со всеми познакомиться и напиться, и встречал накануне прибывшую московскую делегацию на вокзале словами: «О, москали приехали! Надолго к нам в Актюбинск?» Вообще, о Денисе речь особая. Как он сознался, какой-то его предок имел какое-то отношение к московскому цирку на Цветном бульваре, — и это было заметно. Актюбинские гастроли ростовского филиала цирка на Цветном ознаменовались многими весёлыми импровизациями этого клоуна – в частности, вышибанием дверей соседей Климонова, у которого мы вписывались одну ночь. Третьяков сказал, что просто перепутал этаж. Когда двери были уже выбиты, незачем было врываться в квартиру, чтобы понять, что она не климоновская: в той весь коридор был завален сумками, рюкзаками и прочей ручной кладью охочих до путешествий музыкантов, а тут – ковры какие-то. Однако, Третьяков ворвался в чужой коридор и сделал стойку не хуже Брюса Ли. Я уже приготовился к тому, что его сейчас будут бить, и придётся принять участие в этом шоу. Он же, осознав ошибку, ничуть не смутился, встал по стойке «смирно», повернулся направо и с достоинством удалился едва ли не строевым шагом. Только что не поклонился. «Казахи какие-то, телевизор смотрят»,- делился он впечатлениями с нами. Действительно, хуйня какая: пьяный Третьяков. Климоновские соседи наверняка и не к таким бенефисам давно привыкли…
Но это всё было на следующий день, а пока – шёл концерт. Выступали все довольно ровно и одинаково мощно. Джек прибыл в Казахстан не только как барабанщик трёх московских команд, но и выступил в качестве медведьшатуна – сольно под гитару. Кстати, постучать ему удалось только с двумя бандами: ЗАТЕРЯННЫМИ В КОСМОСЕ и МАО КОТА – с ОЖОГОМ стучал Серёга Щанкин. Публика, несмотря на большое количество отвязанных личностей, вела себя вполне прилично: внимала там, где нужно было внимать (акустическим вещам Джека, Третьякова, Алеса и Клеща) и колбасилась там, где положено колбаситься (ПОСТОРОННИЕ – «русские RAMONES» (Д.Т.), БЕЛКАНОВ-БЭНД, а особо – на воспитавшей такую благодарную публику АДАПТАЦИИ). Было всё на удивление чинно – никто никого не зарезал, и даже не дал по морде, менты улыбались наезжавшему на них Красному Хоббиту, потому что у того крыша явно набекрень, в сортире музыкантов угощали портвейном. Идиллия.
Для меня открытием фестиваля явился БЕЛКАНОВ-БЭНД. То есть, я слушал, конечно, записи, читал о Белканове в «Собутыльнике» и «Алга» – и не ожидал увидеть и услышать того, что увидел и услышал. Как написали в местной газете, «Белканов стремительно набирает обороты и выходит из тени АДАПТАЦИИ», — и это верно и справедливо. Не знаю, что явилось катализатором столь мощного выступления. Видимо, гремучая смесь всех исходных ингредиентов – от критической массы наработанной базы («Поймите, я уже повзрослел! Я не хочу играть вечно четыре аккорда… Я хочу заняться настоящим искусством!» – Белканов в «Алга» № 1) и до ощущения конца: через несколько дней после феста должен был состояться суд над Белкановым, и это выступление могло стать для него последним если не на всегда, то на долгие годы в камышовом раю. (Кстати, суд состоялся, и Белканов отделался испугом: два года условно с отсрочкой на три; между тем была поднята нехилая волна в его защиту, и люди уже чуть ли не передачи собирали.)
То, что показал БЕЛКАНОВ-БЭНД, действительно не было четырьмя аккордами. В первую очередь меня поразил Щанкин. Я слегка знаком с его талантом и слышал его игру в разных проектах. Но то, что он начал молотить в Б-Б, заставило меня прикрыть глаза и кайфовать. Каюсь, первые три песни я слушал только барабаны, и надо мной витала тень Бонхэма. Но потом мне таки удалось избавиться от бесовского наваждения и оценить Б-Б как нечто целое: музыку, тексты, шоу – в едином монолите. И это было – событие в моей жизни. Бесконечно благодарен Белканову и Бэнду за доставленный кайф. А рядом стоял Джек и тихо охуевал, глядя на руки Щанкина…
Рано или поздно – кончается всё, кончился и «Суховей-2». Тусовка схлынула, оставив кучи мусора в виде самой разной стеклопластиктары по углам, на лестницах и где только было можно. Музыканты таскали инструменты, аппарат и друг друга, пока не растряслись по впискам. Я в компании с Джеком, Саней Шизой и его женой Леной был командирован в гости к Щанкину, где нас ждала его мама с пирожками. Вообще, самые сильные впечатления этой поездки – не от концерта, как такового, ведь любой фестиваль концертом не ограничивается. Кроме концерта существует ещё простое человеческое общение, странные, случайные, долгожданные и закономерные встречи и знакомства… Мама Щанкина и отец Белканова, с которым я познакомился на следующий день. Никакие не рокеры, не андерграунд и тем более не богема. Просто люди, годящиеся нам в родители и являющиеся ими – которые, тем не менее, понимают нас, и с которыми можно говорить на равных. Эти два знакомства очень много добавили моей уверенности в то, что в Актюбинск съездил я не зря. Спасибо, родные, что вы есть… Беседа за столом в хорошей компании, видео АДАПТАЦИИ за кордоном, поход по ночному Актюбинску за водкой, которой как всегда мало, короткий сон в гостеприимном доме…
Слегка похмельное утро на кухне Щанкина – и мы спешим на стрелку. Один из неожиданных сюрпризов организаторов фестиваля – кормёжка в кафе. По бутылке пива, вкусная жратва, посреди пиршества заявившийся по обыкновению пьяный Третьяков: «Жрёте, кацапы?», его попытки пригласить на танец престарелую официантку… В конце концов Ростовский цирк был погружен мной и Джеком в тачку и отправлен на квартиру Климонова. Его последующие комментарии этой безобразной сцены: «Только я за стол сел, Джек убирает тарелку с макаронами из-под моего носа: «Хватит, покушали, поедем к Климу!» Мне заламывают ласты – и в тачку».
Так Третьяков отправился вновь туда, откуда пришёл, а мы с компанией отправились гулять по городу. Ну, город как город. Рассказывают, что москвичи, впервые побывав в Актюбинске, сказали: теперь ясно, окуда у Ермена такие песни. Мы по закоулкам не ходили, но главная улица – точно раза в два шире Советской в Оренбурге. Если не шире – то тем более… Какие-то достопримечательности, какие-то фотографии, какой-то парк, где все дружно проезжаем круг на колесе обозрения и идём мацать тутовые заросли. Впрочем, кажется, борьба с урожаем происходила раньше катания на колесе. Все мои призывы оставить в покое мужскую беспонтовку не поимели должного воздействия, и было обмацано всё, до чего дотянулись шаловливые ручонки ботаников. Ещё был какой-то арбуз, и я с этим арбузом и мешком урожая под мышкой переходил проезжую часть, когда… ничего не случилось.
Пришли к Коле. Дальше смутно и отрывочно, но помню процесс жарки. Однокомнатная квартирка забита потными людьми: духота, но окна пришлось закрыть, чтоб на запах не набежали соседи. Потом ели. Я съел четыре ложки и понял, что облом.
Появился Ермен. Я попытался взять у него интервью и достал выданный мне Ленноном на время поездки диктофон – но оказалось, что кассеты к нему благополучно забыты мной на вписке в доме Щанкина, где остался весь мой багаж. Поэтому разговаривали без технической поддержки. Ермен уверял меня, что я и так всё вспомню – да что-то вот до сих пор никак не озаряют меня воспоминания. Кроме самых общих мест: что на фест были приглашены команды и люди, творчески наиболее интересные и близкие Ермену на текущий момент. Что фестиваль, кажется, удался – хотя и не без обломов: не удалось осуществить задуманный квартирник. Что на следующий год приходится ожидать очередной «Суховей», если и далее всё будет так удачно складываться.
А вот мнение о фестивале Джека, записанное уже в Медном: «Внутренние мои ожидания, то есть, по поводу моей самоподачи на этом фестивале, не оправдались. Налажал, естественно, сказалось то, что давно гитару в руки не брал… Что касается моих барабанных дел в ЗАТЕРЯННЫХ В КОСМОСЕ и МАО КОТА – в общем, процент лажи был гораздо ниже, чем я ожидал. Мы репетировали где-то месяц в общей сложности, с МАО КОТА – раз в неделю, с ЗАТЕРЯННЫМИ В КОСМОСЕ – два раза в неделю. Но у МАО КОТА и требования по аранжировке гораздо меньшие… Нормально всё, я сыграл нормально – на барабанах, в смысле… А общие впечатления по организации – конечно, оно всё скомкано как-то получилось, в плане того, что… Нет, сам фестиваль прошёл «на ура», очень хорошо, всё понравилось. Если не учитывать мелких таких нюансов, как то, например, что публика напилась раньше, чем хотелось в идеале… В общем, всё нормально было – с учётом местности, с учётом времени, сколько этот марафон длился, с учётом жары неимоверной – всё было очень хорошо. Аппарат, конечно, — но тоже не стоило ожидать хороших барабанов, то есть, барабаны дышали на ладан, откуда-то из дому приволокли, собрали, говорили: не стучи по бочке слишком громко, а то порвётся, не дави на хэт слишком сильно, а то сломается… Очень хорошо всё, очень хорошо. Ермен молодец, и с деньгами они разобрались, что обещали – всё сделали… Ну, а скомканность эта – она уже после концерта, то есть, не получилось пообщаться вообще всем музыкантам, всем скопом… По идее, хотелось бы, чтобы все музыканты собрались в одном месте, допустим, организованный выезд на природу, как это было в Сегеже. Но в Сегеже – там и спонсором был целлюлозно-бумажный комбинат. Там автобус нанимали… Нет, здесь ребята тоже всё по уму сделали, всё нормально. Скромно, со вкусом, — всё хорошо. И сам фестиваль получился драйвовый, то есть – все приехали и дали говна, нормально так. По предварительной оценке, запись получилась очень неплохая, вплоть до того, что сейчас идут разговоры о том, чтобы отслушать эту запись более подробно, в Москве оцифровать и издать её, сборник сделать. В силу того, что не получилось у ребят с гостиницей – народ разбрёлся по всему городу по впискам, получились какие-то мелкие локальные тусовки. Ну, посидели в кафе, в меру подизелили. Устали там от нас ребята довольно быстро. Но если учитывать, что напряг у них там длился довольно долго до фестиваля… Ну, и эти бонусные фишки такие, как кормёжка в кафе и майки с эмблемой фестиваля – я не ожидал. Это всё говорит уже об отношении организаторов, то есть, если всё получится на следующий год – то наверняка будет ещё и лучше.»
Но это всё – уже в Медном, а пока на сцену вновь выходит слегка проспавшийся Третьяков в компании с Красным Хоббитом. На следующее утро у нас с Джеком и Третьяковым был намечен дрейф в сторону Орска, где у них был запланирован квартирник – потому Красного Хоббита Ермен отослал куда-то, пообещав привезти ему туда через полчаса литр водки, а Третьяков под моим присмотром был отправлен вновь на квартиру Климонова. («Суки! Меня от этих стен уже тошнит! Я приехал на фестиваль, а меня заперли у Клима и заставляют пить!») Этим вечером уезжала часть москвичей, остальным предстояла ещё одна пьяная душная ночь. Чтобы Третьяков был наутро транспортабелен, пришлось составить ему компанию в деле уничтожения замечательной актюбинской водки. Поэтому дальше – всё ещё более смутно и эпизодически. Особенно врезалась в память – очевидно, из ревности – попытка Климонова взять интервью у Третьякова. На что интервьюируемый с выражением любопытного дауна брал климоновский диктофон и удивлённо гугукал: «А это што?.. А зачем?.. Включено, да?.. А как выключается?..» – Расстроенный Климонов готов был уже пропить ненужную вещь, и наверняка пропил бы, если бы не принесли рюкзака Третьякова, где в кармане одной из рубашек тот не нашёл бы пятисот рублей. Третьяков моментально возомнил себя Рокфеллером и послал кого-то из местных за водкой «на все». Водка лилась до утра, и утром ещё хватило похмелиться.
Провожали нас на автовокзал едва ли не всем стоящим на ногах составом Актюбинского панк-клуба. Третьяков вис на Белканове, кричал, что они идут на рыбалку с Климоновым – вот уже и червей нарыли – и вообще, он остаётся жить в Актюбинске. Пришлось Джеку апеллировать к своему авторитету. В итоге в автобусе нас оказалось пятеро: кроме собственно меня, Джек, Третьяков, Оптимист и Салие, которая вечером уезжала поездом из Орска в… Астану, что ли?..
Путь из Актюбинска в Орск оказался много легче: то ли автобус был лучше, то ли потому что домой, то ли грели душу бич-пакеты, выданные в дорогу актюбинцами, оставшимися где-то позади махающими нам руками и утирающими слёзы облегчения. Рядом стонал Денис – как оказалось впоследствии, видимо, как раз по пути из Актюбинска в Орск у него случился сердечный приступ…
Ну, а в Орске – гостеприимный дом Леннона, купание в «великой буддистской реке Урал» (Джек) да неудавшийся квартирник, где на троих певших – Оптимист, Джек и Третьяков – кроме нас с Ленноном ещё всего три слушателя… Потом был Медногорск, и проводы домой Джека и через сутки Дениса – билеты у них были на разные дни… Интервью с Третьяковым… Вот так вот как-то…