Надо жить, как живется (Интервью с А. Чернецким. экс «Разные люди»)

Люблю создавать проблемы, а потом стоически их преодолевать. Таким вот образом резво договорилась об интервью с А.Чернецким, и уж потом поняла, что панически боюсь этого человека. В назначенный день я потеряла аппетит, охрипла и как-то нервно на все реагировала. А тут еще Алена покрасила волосы в ярко-синий цвет и поддалась моей панике «Он же нас выгонит сразу!» — кроме этой мысли, в голове — сияющая пустота…
Не выгнал. И. вообще, Александр оказался очень мягким, спокойным и безамбициозный человеком с какой-то нереально-детской верой в людей. Удивительный светляк! Я думала, такие уже не водятся.

Корр: Меня интересует прежде всего…/с воодушевлением/. Такое впечатление, что тебя здесь вес ждали, а не хотелось бы в связи с этим перебраться сюда на постоянное место жительства?
А.Ч.: Понимаешь, в принципе, рок-н-ролл либо в душе, либо — его нет. И без разницы, где ты живешь…

Корр: Что происходит в Харькове?
А.Ч. К сожалению в Харькове мало что происходит. На 99 год осталось два клуба, в которых я не могу даже заработать минимальных денег.

Корр: Там не тот стиль…
А.Ч.: Там не до музыки, несмотря на то, что это второй город по величине на Украине и крупнейший студенческий центр, около 20 ВУЗов.

Корр: А ты в каком учился?
А.Ч.: В медицинский я не поступил и пошел в молочный техникум. Но меня уже, в то время учеба не интересовала, потому что рок-н-ролл занял все свободное время. А сейчас получилось так, что меня подтолкнули жизненные обстоятельства приехать сюда Друзья помогли с концертами Приехал, в основном, из-за проекта, который мы хотели бы записать. Потому что Разные Люди фактически не существуют. Последние полтора года были проекты, которые не осуществились. Люди в Харькове есть: но они занимаются другими делами. Такой разброс и шатания. А я хочу сделать такой альбом, который был десять лет назад, он назывался «Дезертиры Любви” и у него было три автора я, Паша и Чиж. И я хочу, чтобы мы пели свои песни, в наших аранжировках и желательно живьем, как на концертах, не на студии, когда псе отрепетировано, определенные аранжировки. С момента приезда я отыграл уже концертов 10,половина из них с Чижом. Он новые песни на ходу играл, ему не надо ничего объяснять. Он великий импровизатор, во-первых, а во-вторых мы играли 5 лет и понимаем друг друга очень хорошо. Если будет возможность, мы и концерт запишем. Все это субсидирует Олег Грабко, Manchecter. Это вопрос времени, того, когда все смогут собраться здесь. Во второй половине января, февраль, может быть.

Корр: За тот период, что тебя здесь не было, в музыкальной жизни сильно все изменилось? Кризис вот был…
А.Ч.: Это ощущается везде. В 97 году мы играли очень много. Если бы все продолжалось так, то мы издали бы на дисках все наши ранние не коммерческие альбомы. Но здесь, в Питере, вес более реально, реально записать, издать, поиграть.

Корр: Вообще этот период, который происходит, это же не худший период в твоей жизни?
А.Ч.: Худший был, когда я девять месяцев лежал прикованным к постели в 90 году, после неудачной операции. Впереди была неизвестность. Тогда Разные Люда пригласили в Харьков Шевчука и БГ, и они помогли. Взяли еще в СМИ осветили эту ситуацию. Нашлись люди, которые знали питерских врачей, делающих уникальные операции. Есть, оказывается, у нас гениальные замечательные люди.

Корр: Этот случай как-то повлиял на твою жизнь?
А.Ч.: Вообще этот случай… Я получал каждый день но пачке писем со всех концов страны. Вера в людей появилась. Они не знали кто я. Их кумиры замолвили словечко, что товарищ в беде… Это просто удивительно, насколько все оказались добрыми, человечными, отзывчивыми. Тот период был тяжел, если бы не помощь друзей, всех людей, семьи… Общими усилиями они поставили меня на ноги.

Корр: А сейчас ты можешь сказать, что жизнь кипит?
А.Ч.: Я пытаюсь сделать так, чтоб она кипела. Стараюсь не закисать и трать любые концерты за деньги, бесплатно — не важно. Только ради того, чтоб себе доказать, что я что-то могу. Не нужно строить жизненные планы, надо жиль, как живется. Откликаться и идти на встречу.

Корр: Музыка это твое основное занятие?
А.Ч.: В 95 году вся группа работала в общепитовских конторах. Паша торговал моторами. А я помотал жене торговать хот-догами и параллельно торговал подшипниками по телефону. Но ничего не заработал, ни одной сделки не заключил. Я много усилий положил на добывание денег, но результат — ноль. Я видел, что жизнь бурлит, и захотелось попытаться. Попытаться можно, но не у каждого это получится.

Корр: Когда писался двойник “Боль” и “Вера” тебе было 22, с тех пор твое мировоззрение сильно изменилось? Политики стало меньше..
А.Ч.: Да, тогда это было “анти” Рок-музыка протоста. Все песни, которые писались как свои мысли, ассоциации. После того, как в 16 лет я случайно написал песню, мне стало интересно фантазировать, так чтоб это было интересно мне и людям. Ни одной песни я не стыжусь, кроме тех, политических, времен перестройки, когда были искажены некоторые понятия. Они были актуальны только в то время. Когда же то время стало конъюнктурным, мы прекратили об этом петь, и группа ГПД распалась. Мы пели эти антитоталитарные песни тогда, когда это было опасно. Когда пол зала КГБэшников и литовка песен была. Да, литовка делалась так. Я писал строчку песни и если она не вызывала сомнений, то я ее оставлял. Следующая строчка казалась какой-то подозрительной, могли из-за нее зарубить всю песню, и я ее пропускать, следующую тоже Так из большой песни получалась маленькая, абсолютно не рифмованная, белым стихом. Но она получалась на бумаге абсолютно не крамольной, не вызывающей никаких вопросов. А пели мы, естественно, целиком. Так вот и боролись.

Корр: Сейчас вроде как не против чего бороться
А.Ч.: Сейчас бороться… за душу свою и людей Пытаться наполнить жизнь духовным содержанием. Чтоб деньги не решали все. Хочется поколебать это мировоззрение, а оно, эта тенденция увеличивается все больше и больше. Я знаю, что это плохо, ведь нельзя этим весь мир загораживать. Я никого не хочу учить, наставлять, Но я знаю, что про Разных Людей говорят, что мы не продались ни одной фирме, мы не связаны ни одним контрактом. Поэтому мы и не известны как таковые.

Корр: Ты можешь отметить музыкальные стили или группы, которые тебе интересны. В Харькове что слушают?
А. Ч.: Ну, во-первых на Украине есть только пиратская продукция. Там торгуют тем, что показывают по телевизору. А что показывают по телевизору?

Корр: (удрученно) Понятно.. А как тебе хотя бы эта новая волна: Лагутенко, Земфира?
А.Ч.: У Мумий Тролля есть одна-две песни. Земфира (задумчиво), у нее тексты… (с трудом подбирая слова) как, как… как у меня, что-то пересекается. Они более прочувствованные, ассоциативные, где не нужно ничего объяснять. Игра слов, мне это нравится. В Разных Людях мы встретились и стебались так, что в разговорах нас невозможно быт понять. Многое зависело от Чижа. Он был любителем побалагурить Игра слов, каламбуры, которые от одной фразы, как снежный ком, доходили до невероятных, смешных вещей.

Корр: Как у тебя с украинским языком?
А. Ч.: Я владею им в совершенстве.

Корр: А не хотелось бы петь не нем?
А.Ч.: Я думаю на русском Харьков русский город, точнее русскоязычный.

Корр: А вообще не хотелось бы сделать что-нибудь нетрадиционное?
А.Ч.: Я с удовольствием иду на всякие эксперименты. Но я не музыкант: слабо играю, еще хуже пою (радостно), но в комплексе это слушать можно. Когда попадаются люди, которые любят импровизацию… Для меня не важен сам стиль, модно это или не модно. Мне важна песня, а она, либо есть, либо нет.

Корр: Бывает так, что люди не понимают твоих несен. Как удается вернуться в равновесие со своей душой. Что является энергетической подпиткой?
А.Ч.: Да ничего не является. Или все что угодно.

Корр: Что поддерживает тебя?
А.Ч.: Общение с людьми Чтение каких-нибудь гениальных книг, например Стругацких, Довлатова. Чехов — убийственно замечательно!

Корр: А из поэзии?
А.Ч.: Высоцкий Хлебникова было интересно читать. Я поэзией не интересуюсь как таковой. Для меня интересна песня. В наши, более поздние времена, энергетика именно в них.

Корр: А как получилось, что ты увлекся музыкой?
А.Ч.: В классе первом или втором я увлекся футболом. Пеле был для меня кумиром, я на футболке трафаретом нарисовал число “10”. У нас в Харькове была школа олимпийского резерва. Я поступил в нее раза с третьего. Потом спорт класс, игры на первенство Союза, тренировки по два раза в день. Все было подчинено только футболу. Но лет в 15 я заболел. Эта болезнь не сразу проявляется и не понятно даже откуда она берется. Она не смертельна, хотя тот же Пашка Корчагин от нее умер…

Корр: Я человек еще достаточно молодой и поэтому думаю, что все испытания, которые приносит жизнь, если к ним относится правильно, идут только на пользу.
А.Ч.: Относительно себя могу сказать, что меня они сделали реально сильнее У каждого своя судьба и невозможно знать ее. А судьба… если бы я не заболел (лучше б, конечно, было, если б я не заболел) проиграл бы до 30-ти лет в футбол, сейчас бы занимался бизнесом или тренировал.

Корр: Получается так, что это событие привело тебя к тому, что ты стал тем, кем являешься сейчас?
А. 4.: Я абсолютно не интересовался музыкой. Мои родители и их крут не имели магнитофонов с западными записями рок-н-ролла. Но у моего отца был знакомый, фан Высоцкого. Немного боксер, немного альпинист, немного на гитаре бренчал, медициной восточной увлекался — полный набор для человека прогрессивною для того поколения. И он у меня дома впервые сыграл на семиструнной гитаре Высоцкого, полностью его копируя Меня это просто убило! “Дядя Володя, научите меня играть на гитаре, я хочу петь эти песни”. А его жена, преподавательница музыки, параллельно учила меня играть на шестиструнной гитаре по определенной аппликатуре. Но я так и не выучится. Поступил в музыкальную школу, понял, что это не мое, но по настоянию отца закончил ее. Мне тяжело было делать все эти домашние задания, Баха разбирать… Это звучит безумно красиво, интересно копаться в нотах и кому-то это потом играть. Но после 15 минут таких занятий я начинал играть рок-н-роллы и блюзы, сочинять свои песни. К тому времени у меня же была первая группа, это начато 80-х.

Корр: Что у тебя сейчас за гитара?
А.Ч.: У меня до 30 лет не было хорошей гитары. Последняя гитара, на которой я играя, была такая разбитая, трещины какие-то, чудом она играла. А в 96 году Олег Грабко, но совету Фирсова, решил издать мои альбомы “Боль” и “Вера”, но деньги я получал после иx реализации. И в то же время мне из Америки привезли гитару за пол цены, практически новую, о которой мне мечтать раньше и не приходилось.И я попросил Олега в счет будущего гонорара оплатить ее, и он помог. В то же время у меня родилась дочь — такие два подарка и как раз под Новый год.
(Последующие несколько минут, к сожалению, не поддались расшифровке)

Корр: Смотри как интересно получается: с одной стороны ты человек традиций, а с другой стороны ты…как бы это сказать… Правда, это забавно, когда в человеке уживаются две противоположности?
А.Ч.: Люди, которые меня не знают лично, с первого раза не верят, что на кассете с записью пою я.

Корр: Меня интересует вопрос, который нынче очень традициолен. С этим Новым Годом ты связываешь мысли, относительно того, что человечество преступило какую-то черту или это просто смена цифр?
Л.Ч.: Я думаю, что все это будет только более эмоционально. Много будет в мире эмоций добра. Новый Год — любимейший праздник, но я знаю, что после него ничего кардинально не изменится и это всего лишь смена цифр. Люди сами себе устроят праздник более необычный, чем простой Новый Год.

Корр: Какие качества в людях тебе менее всего симпатичны?
Л.Ч.: Где-то предательство, жадность, ушлость. Ненадежность, про таких раньше говорили: «Я бы с ним в разведку не пошел» Об этом не хочется говорить. Если с такими людьми сталкиваешься, то не надолго.

Корр: С возрастом, наверное, максимализм стирается. Т.е. начинаешь допускать те вещи, которые раньше не воспринимались вообще.

Л.Ч.: Максимализм в 16-ть это — одно. Тогда думаешь, что жизнь не удалась. Еще максимализм может быль тихим, по на года. Человек методично, последовательно идет к своей цели, работает над чем-то твердо, уверенно. Но с годами, чем больше ты живешь, тем больше обломов случается в твоей жизни. И эти обломы дают жизненный опыт. И есть вещи, в которые ты уже не поверишь. Благодаря этому опыту ты мыслишь реально.
Алена Ливач
Катерина Соколова
Санкт-Петербург
22.12.99.


Обсуждение