Первыми умерли большие города. Затянулись болотной ряской площади и переулки Питера, зазеленели изображениями заокеанских президентов московские проспекты, опустели уралостандартные улочки осиротевшего Ельцинбурга. Далёкий, а посему загадочный Владивосток, извергнув из своего нутра секс-символ дня девочек младшего школьного возраста, застыл в недоумении. Киев и Харьков оказались отрезаны государственной границей — надёжнее, чем Великой Китайской стеной. Сибирь пошла […]