«Панфиловский переулок» №4, апрель 1992 г.
Сказка
День и ночь бежали они в новгородчину, и гнал их ветер, расстелив на пути перевитое рельсами полотно. В краю Чудовом сошли, да из иссохших ещё по осени трав слепили девку соломенную — в угоду Солнц/ да Масленице. Девка вышла хромая и кривенькая: стоялые травы крепко помнят студеный вкус вьюги — вот и исстарили не в лета. Но хоть убогое, да своё.
С нами Весна!
9 марта. Новгород. «Алиса».
В злобный день град Новгород встретил их смутой. Не пойми от чего, верно, по щучьему велению, но пропускали на концерт только «своих», новгородских. Приехавших же, а особенно питерских, гнали прочь, поганой метлой. Питерцы и москвичи жалобно обивали неприступный порог, готовясь на крайний случай взять его штурмом. Кто-то пытался предъявить грамотку Армии Алисы, но на сей раз это не сработало. Народ всё прибывал, напрягая и без того нелёгкую ситуацию. Концерт задержался на час…
Они-то успели, серым волком проскочив чистое поле, ясным соколом залетев в раскрытые окна, узким полозом просочившись в щели. Уже в зале им стало ясно: дал Бог — там раскрылись двери. И пропустили всех.
Константин, явившись на сцену, повинился, будто грешен был: «Нас, мол, простите, что так получилось»…
В непомерно маленьком зале Костю от первого ряда отделяла лишь узкая полоска. Впрочем, святу месту пустым не бывать, вот и она оказалась занята. Теми ли — Бог весть, бойцами Особого Назначения. Ужо расстарались они во всё — не зря к хлеб свой жрали! Девчонки в первых рядах так и задрожали от страха, ни вздохнуть, ни охнуть не смели… («А парни- то всё рослые, плечистые, мундиры чистые, погоны спороты»).
Братишки-алисоманы, братишки, милые, а где ж бы были тогда?
Ох, далеко, Алёнушка.
Чай, загнали их так высоко, что с той высоты к сцене и путей не было. Самых буйных увели вовсе, а остальных — упоенно «тащили и не пущали». («Тесно, братцы, не могу терпеть, да неужели не умеем мы по-доброму»?)… Матушка, матушка,какой, чай, год на дворе? «Чёрный дым по крыше стелится»?
Зиму в образе Масленицы поворотили лицом в сторону солнечную и, увенчав по краям чертополохом, пожгли. Ох уж и сопротивлялась она, болезная, чадила, изошла дымной горечью,но медленно положив глубокий поклон Мати-земле да Ярилу — погорела.
Только по ней тризну справили, той же ночью, хлестнув холодом, крепко отомстила им Зима за лихую расправу.
10 марта. Новгород. «Алиса».
— Следующая песня «Ко мне». Идите ко мне все. Пусть те, кто не пускает вас — пропустят… Да только вусмерть перепуганные за вчерашнее ряды не шелохнулись. Убоялись братишки верные… Как же, милые? Что же вы головы в плечи попрятали, силой великой к сцене не ринулись? Неужели сообща бы не сдюжили?
Бог весть, как вышло, Алёнушка.
Да только зря Костька руки протягивал — «угли в ответ шипят»… Знать, крепка оказалась репка. Всё. Шабаш.
— Следующая песня называется «Плач»…
«На щеках роса рассветная,
Да чёрной гарью тянет по сырой земле.
Где зерно мое, где мельница?
Сгорело к чёрту всё,
и мыши греются в золе …»
(А. Башлачев)
Слушай плач по себе, земля Новгородская! А ещё — такое слово скажу: Отольются травы долгие росами, отболит, откручинится, слёзы на щеках высушит солнышко. Было солоно — станет весело! С нами — Весна!
