ЛЫСЫЙ БРЮНЕТ. Д.Гинк /Спектакль в 3-х частях с одним антрактом!/

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА и ИСПОЛНИТЕЛИ:
Лысый — Петр Мамонов
Брюнет — Денис Бургазлиев
Женщина — Людмила Лушина
В спектакле принимает участие Алексей Бортничук

В спектакле использована музыка: ПЕТРА МАМОНОВА, МАЙКЛА НОПФЛЕРА, ВИНИ РАЙЛИ, ТОНИ СКОТТА, а также фрагменты телепередачи «Наш сад»

Мамонов — сам по себе произведение искусства. Он слепил образ Лысого задолго до спектакля в своих «Звуках «Му». Его урод, даун выпал в мир цивилизации. Себя он осознает как случайность, мир — как алогизм. Он — вещь в себе и не намерен вылезать из своей кожи. Эксцентричная маска Мамонова обнаружена и надета в подполье, и личина эта не намерена появляться на свет, в том смысле, что не желает измениться. «Не-е-т, ребята, полюбите меня черненьким, уродом! Признайте, что Я есть, такой вот лысый переросток в черном аккуратненьком костюмчике, в коротких брючатах». Не старик, но лысый, не дитя, но — как дитя.
«Московский наблюдатель» 1/92

Когда он был выброшен из утробы матери как джин из бутылки, медицинская лампа освещала его тусклыми глазами-яичницами, внутренне скорбя о своей скорлупе, котоpaя никогда не суждено родить цыплёнка, потому что трудно мечтать о ребенке, если даже не представляешь себе женшину, которая согласится стать твоей женой, а ты лишь лежишь на послеродовом ложе, краснея от стыда под взглядами хихикающих акушерок, вовремя не задохнувшийся и негаданно появившийся, совершенно лысый и абсолютно чёрный, сотканный из противоречий советского быта, когда даже проклятый шкаф, твой единственный друг, собеседник, и антипод одновременно, в котором ты дышишь, живёшь и пьёшь чай, умудряется отравлять тебе существование, утверждая, что ты не только не представляешь себе собственной жены, а следовательно,. не способен родить ребёнка, но и никогда не сможешь посадить дерево, чтобы оно выросло, и люди о тебе вспомнили, ведь это дерево затопчут злые мальчишки и оно, подобно влюблённому крокодилу превратится в единственный сухой лист, да и книгу тебе никогда не написать, потому что не написать, и твоя башка будет вечно покоиться на шляпной коробке, и ты никогда, не вылезешь из шкафа., потому что шкаф — это ты сам, Лысый, или я — Брюнет, потому что ты — это я, а я — это ты и в этом наше счастье и горе одновременно, потому что нам с тобой никогда не суждено родить ребёнка, посадить дерево и написать книгу, потому что ты — урод, дебил из психбольницы, тебе не суждено воплотить в жизнь всё то, что угнездилось в твоём подсознании, потому что твоё подсознание — это я, или твоя противоположность, и мы в постоянном единстве и борьбе, как говорили давно усопшие классики никому не нужного марксизма, мы никогда не вылезем из наших шкафов, потому что мы – вещи в себе, а не актёр для зрителей, потому что жизнь прекрасна и удавит, а купленный тобой или мной презерватив — это, по сути,- единственное, что’ ты можешь предложить никак не идущей к тебе женщине, если- она не хочет замогильно произнесённого чая, той женщине, которая всё-таки приходит и садится за неодинокий стол:, и ты сразу же прячешь меня или себя самого в свой или мой шкаф, из которого ты или я пытаемся давать друг другу советы, от чего-то предостеречь и что-то ещё изменить, потому что эта женщина — очень даже странная женщина, а может быть это мы — странные, или это полубольничное место, эта женщина то настаивает на твоём отцовстве, то говорит никогда не слышанным материнским голосом, и ты, внемля моим советам, распутываешь чудесную золотую косу, корзинообразно покоящуюся у неё на голове, и эта коса косит тебя, потому что женщина — не сестра и не жена, и даже не верная отдушина, это — Смерть, которая пришла, услышав твой зов, потому что даже убивая на дуэли тебя, я в то же время не имею никакого шанса остаться живым, и мы оба — Лысый Мамонов и Брюнет Бургазлиев, на какое-то короткое время становимся единым целым, общей ледяной глыбой, Дедом Морозом и Снегурочкой, так трогательно обнявшимися, что хочется даже поверить в каше наконец состоявшееся примирение.
Rocky

P.S. Надеюсь, что мне удалось внести некоторую действие пьесы, я теперь у «Московского Наблюдателя» не возникнуть сомнения в том, что Мамонов вовсе не «относится к пьеса лишь как к набору ремарок, разыгрываемых им каждый раз по-новому.»
Что же касается Дениса Мамонова и Петра Бургазлиева, то они — гениальны. Как в жизни, так и на сцене. Теперь, вроде, всё.


Обсуждение