Мой ночной лес… Птицы, пьющие чай.
Любимые мной зверушки, рассевшиеся на табуретах за тарелочкой овсяного печения. Вся моя правда состоит в том, чтоб быть злом и толкать милых мне в пропасть их собственно! о искривленного сознания. И нет мне необходимости быть созревающим плодом, есть только страстное, безудержное желание быть деревом под которым пережидают непогоду Настоящие.
Под каждой травинкой моего осеннего поля живут бескрылые бабочки, глазками
— бусинами созерцающие мою детскую истерику. И каждый новый «рЕЖИм” — реверанс в сторону ткущих свои разноцветные сказки, акт огромной моей признательности и огромного уважения к Искателям Своего Большого Одиночества.
Но будет и лихая безысходность собственноручного изгнания из рая.
Нежелание быть в курсе, неумение обрывать любовь на середине. Я беру на себя ответа вечность повторить в очередной раз все сказанное до меня. Стихами и картинами моих друзей ставлю очередную запятую в бесконечном предложении жадности жизни.
В моем маленьком счастье сопричастности тому миру в котором — Янка, в котором
— Умка, в котором — Егор, в котором — Арефьева, в котором, в котором, в котором, в котором, в котором, в котором …
В моем маленьком, горьком счастье несоприкосновения с чужими загадками.
Островами зеленого моря разбросанные по квартирам и городам, пьющие свой полночный чай будьте неистовы в своих противоречиях. Тенями на лесных прогалинах мелькают ваши мысли, становятся птицами и травами. Вашими глазами смотрят дверные проемы. Электрички и дымные комнаты причудливыми замками уходят в замощенное небо.
И мой Компас не нуждается в стрелке. Как настоящий флюгер, который всегда показывает нужную сторону, он лежит среди серого ночного безмолвия Там Где Нужно.
Смейтесь и плачьте, но Здесь. Мы там. где надо, там. где лопнула с к орлу па горизонта, там, где ни кто не будет искать на пыльных чердаках серебряные подковки, притаившиеся до нашего прихода.
Ёж