…Ноябрь. Липкое и промозглое питерское предзимье. Холод на улицах и в человеческих душах. Старушки-одуванчики в очередях деловито толкуют о том, как ловчее обменять ваучеры на гроб с приличными похоронами. Стыло, страшно, тоскливо. Такое ощущение, словно близится конец света. И кажется — все заняты только своими проблемами, до других и дела нет. Но как ни странно, есть еще люди, которые способны сопереживать, осмысливать наше апокалипсическое время, дать происходящему оценку, и даже более того — выносить свою точку зрения на общий суд. И речь идет вовсе не о набивших оскомину астрологических и политологических прогнозах. Речь идет о музыке и музыкантах. А именно — недавних концертах в питерском СКК группы ДДТ, об их новой программе: «Черный пес Петербург».
Вряд ли кто-нибудь из тех, кто видел и слышал ее, ушел из громадного зала спортивного комплекса безучастным. Декорации Александра Орлова в форме фасадов домов с зияющими глазницами окон, сумятица световых лучей, надрыв в голосе Шевчука, его грустные стихи, беседы со зрителями в межпесенные паузы, виртуозная импровизация «дяди Миши» Чернова на саксе, отличные инструменталки, четкая концепция программы — все это настолько потрясало, что даже ОМОНовский обыск с поднятием рук при входе, да постоянное мелькание бронежилетов и белых «сфер» в стоячем партере, воспринимались сознанием лишь как дополнительный штрих к разворачивающейся перед глазами мистерии. Происходившее тогда в СКК можно без преувеличения сравнить с пинкфлойдовской «Стеной». И там, и тут налицо желание музыкантов проанализировать время, которому они явились очевидцами, отразить то чувство беспомощности, охватывающее каждого из нас перед лицом неопределенности дальнейшего хода истории, дать надежду, пусть слабую и нежную как стебель одуванчика. Надежду на то, что будет лучше. Главное — продержаться, пронести свой крест, дождаться рассвета…
После всей феерии звуков и красок, промелькнувших за два с лишним часа третьего, последнего из премьерных концертов было странно лицезреть человека, который, собственно, и стал причиной всему увиденному. Как-то не верилось, что еще несколько минут назад он хрипел, ерничал, грустил в микрофон, точно волшебник, владея сердцами многотысячного зала. Меньше всего Юрий Шевчук походил на рокера, только что отыгравшего «вживую» весь вечер, и больше всего он напоминал собой бесконечно усталого школьного учителя. Обыкновенного, со стрижеными черными волосами и бородой, круглыми ленноновскими очками, одетого в коричневую кожанку. Правда, школьные учителя не курят «Мальборо», хотя кто их знает?.. Может уже и курят.
— Юрий, интервью обычно начинают с какого-нибудь простого вопроса, так сказать, для затравки. Вот, для затравки и скажи, как возникла сама идея «Пса»?..
— Так сразу и не упомнить. Пожалуй, пришло это все в голову где-то а июле. Гнусно кругом, везде упадок… Я и предложил ребятам: «Давайте сделаем что-нибудь большое, люди нам только спасибо скажут». Жутко было начинать, ей-Богу жутко. Весь август я сидел в лесу, писал программу. Сочинял, стыковал новое со старым, прикидывал. С сентября мы начали репетировать на своей основной базе в ДК Железнодорожников. Безумный был труд, почти трехмесячный, от зари до зари. Пахали не разгибаясь.
— С какими главными проблемами вы столкнулись, когда решили запускать программу?
— Трудности сейчас у всех общие — деньги. Даже не знаю, вышло бы что, если б не спонсоры. Фирма «ОИЛКО» нам здорово помогла, минчане — «Наступны крок» и лично Женя Федоров. Если б не все они, мы бы «Пса» не подняли. Для музыкантов сейчас экономическая проблема стоит на самом первейшем месте, решил ее — значит, полдела осилил. Время бесплатного кухонного рок-н-ролла прошло. И пока мы себя не окупили. Чтобы покрыть все расходы, нужно было билеты делать по три-четыре сотни рублей. Разумеется, на такой шаг мы пойти не могли… Ладно, окупимся, дело наживное.
— Юра, позади три дня выступлений. Уже можно сказать с уверенностью, что очередной проект ДДТ удался на славу. Это успех. Как ты к нему относишься?
— Честно? Я сам до сих пор не верю, что все получилось. Кажется, сейчас войдет кто-нибудь из знакомых и скажет: «Мужики, ну и лажу вы гоните…» Но нет, все хвалят, поздравляют. Устали мы, конечно, страшно… Говорят, однажды у Добрынина на одном из его выступлений «фанера» полетела, так он минут двадцать своим голосом пел. За кулисы приходит — весь серый, потный, охрипший. Лоб платком вытирает: «Устал я…» Вот такая история.
Отдохнуть бы теперь, да некогда.
— Почему?
— Завтра мы уезжаем на гастроли. Декорации, аппаратуру, технику — все берем с собой. Сперва в Минск, потом в Киев и Москву. Повезем «Черного пса» народу показывать.
— И опять каждый вечер надрываться, выкладываться до предела? А потом сидеть, точно выжатый лимон и приходить в себя понемногу, как сейчас?..
— А как же! Ну ты даешь, старик. Мы же делаем свое шоу, постоянно что-то меняем, ищем, перестраиваем. Вот даже взять эти три дня. Первый блин, по-моему, выпекся комом — мы так и не нашли контакта с залом. Люди пришли поглазеть на бегающего и прыгающего Шевчука, не вслушиваясь в то, что он поет, говорит, талдычит им в микрофон. Вчера уже кое-что получилось как надо, потому что изменили подход, некоторые обращения, интонацию. А сегодня уже был солидный, спокойный полноценный концерт. Все вышло как мы хотели, полностью. Но все равно будем что-то менять. Все равно.
— Хорошо, вот вы съездили на гастроли, вернулись. Что будет потом?
— Что потом? Бог его знает. Ну, Никита Зайцев поправится (сейчас вместо него Саша Ляпин играет), будем работать с ним. Вообще же есть дикое желание выспаться. После того, как с турне разделаемся, уйду на дно, как камбала, «зароюсь под снег»… Так что какой-то период вы меня не увидите и не услышите.
— А скажи, Юрий — вот сейчас у тебя много новых песен, ты их постоянно генерируешь. Представим же, что ты (тьфу-тьфу-тьфу, конечно) исписался вдруг. Все, не сочиняется тебе больше ни стихов, ни музыки. Что ты тогда будешь делать: играть свои старые вещи или просто уйдешь из рока?
— Уйду, конечно. Кому я буду нужен со старьем?.. Пускай тогда молодые играют. Да пока вроде рано об этом говорить, еще пока и поется, и пишется нормально.
— Тогда откуда такой пессимизм в твоих обращениях к залу? «Ребята, слушайте. Вам жить, вам детей рожать, вы- будущее. А мы — сдохнем…» — это цитата из сегодняшнего концерта.
— Вообще по натуре я — пессимист. Но пессимист воинствующий. Никак не могу поверить в то, что страна втоптана в дерьмо окончательно. Она поднимется, обязательно поднимется. И молодежь у нас классная, куда там нам, с нашими заклеванными мозгами. Я не ностальгирую по старым добрым временам. Злые они были, а никакие не добрые. Пытаюсь понять все новое, даже Богдана Титомира с его ВЫСОКОЙ ЭНЕРГИЕЙ. А что, молодцы — ребята!.. Главное — во все идти от природы.
— Ладно, оставим Титомира в покое. Кажется, мы подошли к очень интересной теме: «Художник и его время». Как относится художник Юрий Шевчук к своему времени?
— Так и относится. Живет в коммуналке, курит американские сигареты, иногда пишет стихи и песни… А если серьезно — время не будильник для дураков. Для художника время — это нечто иное. Я человек верующий, и меня к вере, к Богу подвигает мое непосредственное занятие музыкой. Искусство множит и укрепляет веру сильнее, чем массовые проповеди заезжих богоборцев. Это нужно искать в себе. На мой взгляд, каждый художник должен немножко посидеть на Тибете, а потом спуститься с гор, вернувшись к людям. Мы — постоянные нарушители границы духовного с материальным. Я мог бы стать счастливым для себя, замкнувшись в собственном мире, но считаю такой поступок нечестным по отношению к остальным людям, которые надеются на меня и мне верят. В такой ситуации уходить в себя просто бессовестно.
— Что же тогда не бессовестно?
— Не бессовестно говорить людям правду, чистить их разум, постоянно твердить им, что они гораздо лучше, чем кажутся и созданы для гораздо более лучшей жизни, чем та, которой они вынуждены жить. Что осень и зима не вечны, что рано или поздно будет весна, тепло и свет. Вот это не бессовестно.
— Мечта у тебя есть?
— Мечта? Пожить бы нам всем хоть немного по-людски! Успеть бы дотянуть до такого времени… Вот мечта какая. И еще одна есть — с детства моряком хотел стать, в школе даже «боцманом» дразнили. Позже в Нахимовское поступал, правда, не взяли. Может и к лучшему, конечно, но моряк из меня так и не получился. А жаль-так хотелось…
Игорь ЦИРУЛЬНИКОВ
Фото Александра СПИЦЫНА
