В июле 1992 года, в группе журналистов «Би-Би-Си», Санкт-Петербург посетил мистер Джон Пил — один из знаменитейших рок-специалистов Британии, чей статус приближается к легенде.
Джон Пил (настоящая фамилия Равенскрофт) родился в Ливерпуле, но начал журналистскую карьеру за океаном, где провел 7 лет. Между прочим, в 1963 году в Далласе оказался первым, кто взял интервью у Ли Харви Освальда, обвиненного в убийстве президента Кеннеди. Потом отошел от политики и, отдавшись велению сердца, переключился на молодежную культуру, рок-музыку. Благодаря ливерпульскому происхождению, считался крупнейшим в США специалистом по БИТЛЗ; на пиратской радиостанции в Сан-Бернардино (Калифорния) крутил пластинки ДОРЗ, ДЖЕФФЕРСОН ЭЙРПЛЭЙН, заслужил прозвище «Короля Хиппи». Осенью 1967 г. вернулся на родину и был принят в штат студии «Би-Би-Си» — «Радио-1»; в своей популярной программе «Душистый Сад» представлял молодым англичанам крутую психоделию -ПИНК ФЛОЙД, Джимми Хендрикса… Новый взлет его карьеры приходится на конец 70-х- в отличие от сверстников, Пил не отдался ностальгии, но полностью «врубился*» в панкновую волну — в его программе зазвучали КЛЭШ, СЮЗИ ЭНД ЗЕ БЭНШИЗ, БЁЗДЭЙ ПАРТИ… Наконец, последнее, что мы услышали, вновь потрясло: в конце 80-х Джон Пил пропагандировал злейший «грайндкор»- НАПАЛМ ДЭФ, КАРКАС! Можно лишь позавидовать такой гибкости и верному нюху!
Сейчас м-ру Пилу 53 года, но он и не думает успокаиваться. Его подходу всегда были свойственны наблюдательность, вкус, чувство юмора и готовность к авантюрам — последняя, наверное, и привела его в наше горемычное Отечество! Он любезно согласился на небольшую беседу — о рок-музыке и своих русских впечатлениях.
А. К.: Мистер Пил, Вы начали свою работу на «Би-Би-Си» с 1967 года, видели развитие многих стилей, множества групп…
Дж. П.: Да, с 67-го я-на «Радио-1», и на «Би-Би-Си» Уорлд Сервис» появился примерно через пяток лет… Мне всегда казалось логичным интересоваться тем, что происходит именно сейчас, а не в прошлом. Конечно, я не слушаю абсолютно все, что выходит, но, например, пластинки, которые мне очень нравились 10 лет назад, я не играю нынче.
А. К.: Что привлекает Вас в некоей группе, которую Вы решаете включить в свою следующую программу?
Дж. П.: Собственно, я никогда не пытался ответить на этот вопрос даже для себя — в противном случае впал бы, наверное, в какую-то формулу… Нет, я не пытаюсь уйти от Вашего вопроса, но, по-моему, и в поп-музыке, и в живописи, и в театре всегда должно присутствовать нечто таинственное, необъяснимое… Это некое нравящееся мне качество, которое я не могу определить.
Впрочем, у меня есть одно «золотое правило»: если какая-то группа выходит на сцену в смешных шляпах — я отказываюсь даже и смотреть на них! Пусть не покажется это предубеждением, но такое правило я вывел за долгие годы и не раз опробовал!
А. К.: В своих программах Вы представляли музыку самого широкого диапазона-от интеллектуалов БАУХАУС и БЁЗДЭЙ ПАРТИ до металлургов-экстремистов НАПАЛМ ДЭФ и КАРКАС…
Дж. П.: Да, я всегда давал шанс как можно более широкому диапазону музыки — ведь всегда так трудно услышать что-то действительно новое. Например, всего год назад я совсем не знал танцевальной музыки, но затем походил на вечеринки, послушал «техно» и «рэйв», и это показалось мне чудесным! Поэтому сейчас я играю довольно много танцевальной музыки в эфире… Но это не значит, что так будет продолжаться долго.
А. К.: Что Вы скажете о современном » тяжелом звуке «- таких направлениях, как «трэш», «хардкор», «грайндкор»?
Дж. П.: Что ж, мне нравятся и такие банды, если у них все грамотно сделано. Одна из моих любимых групп — ЭКСТРИМ НОЙЗ ТЕРРОР, эти ребята живут неподалеку от меня, примерно в 100 милях от Лондона. Мне нравится тот «шум», который они делают… Но еще больше меня интересует та специфическая культура, которая как бы выросла вокруг этого явления.
Мне кажется, у нас в Британии развито какое-то «племенное» мышление. То есть, существуют замкнутые группы людей, которые слушают только определенную музыку — скажем, «хэви мэтал» или «трэш», или «техно». Поэтому я понимаю свою задачу на радио — познакомить людей с самыми разнообразными стилями музыки.
Вот, например, сейчас в России я купил несколько пластинок, надавали мне кучу кассет… Но у меня нет возможности получать такую информацию регулярно, следить за вашей поп-музыкой! Я поддерживаю связи со всем миром — и с Японией, и с Южной Африкой, но такого рода знакомства напоминают курортный роман. Знаете, как бывает — ты вроде бы влюбляешься на пару недель, в экзотической обстановке, но потом отпуск кончается, отношения становятся затруднительными и неловкими, ты пишешь короткое письмо, и на этом все. В общем-то печально, может, какой-то такой роман неплохо бы и продлить!
А. К.: Вот Вы упомянули о русской поп-музыке — какое Вы имеете представление о ней? Знакомы ли Вам наши исполнители, которые выпускали диски на Западе — Гребенщиков, ПАРК ГОРЬКОГО?
Дж. П.: Нет, о них ничего не слышал. Мне известны такие команды, как АВИА, ЗВУКИ МУ…
А. К.: Так ведь и «ЗВУКИ МУ» записали альбом с Брайаном Ино!
ДЖ. П.: Да-да, я хорошо знаю Брайана Ино… Но я хотел бы сказать-это все группы уже пробившиеся, достигшие успеха, а ведь их постоянно должны теснить молодые — более сердитые, шумные, голодные банды! Что же до ваших «звезд», то они очень техничны, но мне кажется, исходят скорее от ума, но не от сердца, не от тела, их музыка — как будто выведена искусственно в арт-лаборатории.
А. К.: Некоторые критики связывают обновление, освежение музыки — с поиском каких-то новых этнических корней… Например, тот же Брайан Ино с Дэвидом Бирном в 1981 г. отправились в Африку и сделали пластинку так называемой «найденной музыки»…
Дж. П.: О, это была последняя хорошая пластинка у Ино…
А. К.: Вы так считаете? Но, продолжая тему, Дэвид Бирн потом переключился на Латинскую Америку и сделал несколько сборников местной фольклорной музыки…
Дж. П.: Да, я помню. Что ж, тут все в порядке — хоть мне и чудится в этом какая-то покровительственная позиция, что ли… Мол, только поглядите, кого я еще откопал!..
А. К.: Но вот представьте, что было, если бы какой-то продюсер проехался по Сибири, собрал бы фольклор тамошних деревень, а потом произвел бы сенсацию на Западе!…
Дж. П.: Да, может, было бы любопытно, если кто-то действительно занялся бы этим… Я хочу сказать: в такой огромной стране, как ваша, должны быть и какие-то явления, о которых вы сами пока не подозреваете! Что уж тут говорить о Западе! И мне хочется думать, что процесс вызревания такого феномена уже идет!
Кстати, вот у нас музыканты, если только они не очень популярны, люди довольно небогатые — продавая пластинки, майки и прочую эмблематику в кругу своих поклонников, зарабатывают едва достаточно, чтобы существовать. Поэтому они стараются находить людей со сходными вкусами в других странах, например, в Японии, затем едут туда как туристы и играют там для тех, кому нравится их музыка… А потом японские группы аналогичным образом могут посещать Британию…
А. К.: Это интересно — а не могли бык такому обмену подключиться и русские рок-группы?
Дж. П.: Я Вас понимаю — но проблема здесь, главным образом, экономическая. Да-да, все дело в твердой валюте и вашем рубле… Вот так взаимосвязаны экономика и творчество… (смеется).
А. К.: Билет до Лондона стоит, кажется, около 50 тысяч рублей…
Дж. П.: Определенно, это вне досягаемости большинства музыкантов. И даже если некто в Лондоне вдруг захочет пригласить русскую банду, он не сможет взять на себя и дорогу, и проживание… Знаете, Британия, конечно, побогаче, чем Россия — я имею в виду в данный момент — но все же на культуру у нас расходуется немного. Вот только, пожалуй, ваши оперные певцы, по-моему, часто гостят в иностранных театрах. Но панки, трэш-группы — у тех шансов, вероятно, поменьше…
А. К.: Наконец, заветный вопрос: считаете ли Вы, что русская рок-музыка имеет возможность пробиться на западном рынке?
Дж. П.: Мне кажется, здесь кроется одна большая опасность… Думаю, единственный шанс у ваших групп — если они сохранят какую-то свою русскую индивидуальность. Сейчас слишком многие пытаются играть британскую и американскую поп-музыку… Приезжаешь, скажем, в Испанию или вот в Россию — и видишь, как местные банды беззастенчиво копируют западные образцы. Это бессмысленно, ведь у нас и своего всего хватает. Я не утверждаю, что ваши банды должны непременно играть на балалайках — но в их музыке должен быть в разумном количестве узнаваемый русский колорит.
А. К.: Некоторые наши группы в поисках национальной самобытности сейчас пытаются обратиться к русскому фольклору, но тут другая опасность: долгое время у нас фольклорная музыка игралась только официальными ансамблями, ориентированными исключительно на западную туристическую аудиторию.
Дж. П.: О да, я знаком с такой ситуацией, она типична для стран Восточной Европы. То же самое в Болгарии (я был там в прошлом году), и в Румынии, как мне пишут оттуда друзья.
А. К.: Все это посткоммунистические страны…
Дж. П.: Точно, и мне кажется, в этих странах репутация народной музыки сильно испорчена ассоциациями с коммунизмом. Коммунистические власти сделали из фольклора некое презентабельное «национальное лицо» режима. В общем, это грустно, ведь народная музыка имеет древние традиции и несомненные достоинства. Но многие в настоящее время все еще ассоциируют такую музыку с коммунистической властью. Надеюсь, это изменится в будущем.
А. К.: С другой стороны, есть же бразильская СЕПУЛЬТУРА, которая играет американский «трэш» и имеет международный успех…
Дж. П.: Да, конечно, и так бывает. Но знаете, я не хочу становиться на националистическую позицию, но мне кажется — Россия может внести в мировую культуру, в том числе в рок-музыку, нечто большее, чем простое подражание! Было бы обидно, если бы вы были способны лишь на имитацию западных образцов!
Вот это да! Верит в нас Запад, надеется и ждет… Что ж, спасибо ему (и Джону Пилу!) за это. Хочется думать, что ожидания эти не напрасны. Отечественные рокеры, слышите? Слово за вами!
С гостем из Великобритании
встретился независимый рок-критик
Алексей КУРБАНОВСКИЙ
Фоторепродукция: Леонида Фомина
