…Человек что-то создает, вокруг него образуется тусовка, и он начинает работать уже на эту тусовку. Вот что происходит сейчас. А, если подумать, первый альбом Калугина тоже возник в результате общения с тусовкой эзотериков. Причем, говорят, что многое он у Кастанеды позаимствовал. “Кастаньеты желтых зубов”, например. Но как бы там ни было, альбом получился гениальный. А что потом? О чем писать непонятно, окружающая действительность материала не дает. Ну, разве что описывать, как сидишь на кухне и воспитываешь жену.
Но Кастанеда об этом ничего не писал.
Почему, например, такая широкая аудитория у БГ и такая узкая — у Калугина? В песнях БГ, которого постоянно упрекали за многословие, повторы и т.д., чувствуется холодное дыхание действительности. В окружающем неуюте он как рыба в воде («я дома там, где херово»). Он как бы говорит: вот такой вот мир вокруг, вот такие мы и вот так вот мы в него вписываемся, или не вписываемся. А по Калугину получается другое: плохо тебе? Сам виноват. Побольше молись, три пятницы молока не пей, и все будет нормально. У БГ жизнь, а у Калугина кукольный театр, где главные драмы происходят внутри себя. И еще. Песни БГ воспроизводят все, кому не лень, несколько лет назад редко какие посиделки без них обходились. А теперь представьте себе тусовщиков, хором поющих, к примеру «ничего нет прекраснее смерти». Впечатляет? То-то и оно. С одной стороны, и слава Богу, конечно, а с другой… Бывает, что человек и о своих каких-то проблемах поет так, что это как будто прямо про тебя. А бывает, он и выкладывается черт знает как, и предполагается, что человек вроде действительно страдает, но послушав, хочется сказать: «Ребята, нам бы ваши трудности».
А вообще интересная вещь произошла. Создав «Nigredo», Калугин привел в восторг эзотериков, это было воспринято как крутая заявка такая… А он потом начал какие-то легкомысленные песенки писать, руководствуясь, видимо нормальным желанием стать понятнее. А то ведь потребовалось второй альбом выпустить, чтобы прокомментировать первый. И после концертов слушатели нередко тупо молчат, осознавая свой мрак во свете услышанного. Или задают вопросы типа “что такое кельтский крест и почему кропить надо шесть сторон а не четыре”? И Калугин вроде при деле — разъясняет непонятливым.. А если они возьмут книгу да сами прочтут — много ли вопросов у них останется тогда? Есть, конечно, люди, которые и так все это знают, но их не так уж много.
Да, так вот о легкомысленных песнях. Получилось ни то, ни се… Те, кто после “Nigredo” начали смотреть на него, как на пророка, немедленно в нем разочаровались. “А-а-а, он продался, начал писать на потребу, хочет успеха”… Нет, серьезно, я лично знаю двух-трех таких. А с другой стороны, новые песни Калугина получились… ну, мягко говоря, как у многих. Если “Nigredo” все-таки альбом совершенно гениальный и ни на что не похожий, то, например, чтобы написать “Пастушку Адель”, необязательно быть Калугиным. Или, например, “Туркестанский экспресс”… Хороший рок-н-ролл, и сразу видно, что Калугин Пелевина читал. Хотя и так ясно. Но столько всего похожего было уже до него написано… Тем более, что новые песни, при том, что они более легкомысленные, все равно получаются достаточно заумными. То есть, опять же, для тусовки. Взять хоть “Московскую Православную”. И дело даже не в терминологии. В конце концов, можно приблизительно догадаться, что значит “метанойя”, и не лезть для этого в словарь. Хотя даже мой компьютер этого не знает и красным подчеркивает. Впрочем, он много чего не знает… А дело, видимо, в том, что легче писать заумно, а простота не всем дается. Такое чувство, что человек решил, что раз он гений, то все, за что он ни возьмется, он сделает гениально. Вот, мол, захочу — и напишу что-нибудь легкомысленное. Ну и получилось вполне гладко… и как-то безжизненно. Как если бы человек писал, не прислушиваясь к собственным ощущениям, а сознательно решив написать что-то в этом роде. А если он прислушивался к собственным ощущениям, значит, ощущения такого порядка, будто он объелся черной икры, и его потянуло на макароны.
И еще мне кажется, что ему не хватает… как бы это выразиться — свободы сознания, что ли? Вот у БГ, например, это есть. Он тоже много чего позаимствовал у других, но его собственные вещи совершенно самобытны. А Калугин все время пытался загнать себя в какое-то рамки и подражать каким-то образцам. С одной стороны, наверное, неплохо, когда у человека все по полочкам разложено — здесь Бог, здесь ад, лучшее время — средневековье и т.д. А с другой стороны, у БГ, например, в песнях вольный ветер гуляет, БГ — это здесь и сейчас, это про нас, с этими песнями можно жить. А, слушая Калугина, будто попадаешь в замкнутое пространство, другое измерение. Мир Калугина — это как музей, куда можно зайти, посмотреть, обалдеть и выйти, а потом вернешься через какое-то время — а там все такое же, и тот же труп Казановы пылится в углу, и уже никого не пугает. И его рок-н-роллы только усиливают это впечатление. Вот, мол, у нас здесь все представлено, все эпохи, и рок-н-ролльчики даже имеются.
А ведь ему необыкновенно удается передавать мистические настроения. Но это по молодости хорошо впадать в экстаз, а всю жизнь этим занимаются только монахи. Получается, что один период его творчества окончился, другой ничем выдающимся не ознаменовался, и что дальше будет, непонятно. Может быть, ему удастся когда-нибудь написать что-нибудь простое и грустное, отчего все содрогнутся. Или так оно все и будет проистекать дальше. Какая-то часть публики будет ходить на него как в музей — зашел, поглядел, вышел просветленный и вроде как к чему-то высокому приобщился. И до следующего года туда ни ногой.
Впрочем, музеи тоже нужны.
Наши признанные андерграудные деятели, вечно рыщущие в поисках очередной группы, как правило женской, которую можно было бы выдать за открытие года, Калугина предпочитают как бы не замечать. А между тем, не исключено, что это наш последний герой. Просто какое время — такие и герои. А время колокольчиков давно кончилось. Офелия, иди в монастырь.
Алена Климова.
