Роман Никитин:
— На вас оказывает влияние то, что с вами соседствует совершенно другая музыкальная культура?
Сергей Терпигорев:
— Давайте начнем с того, что Вадик — татарин, и Вадик — потомственный татарин.
Вадим Мазитов:
— Как с нами соседствует культура другая, вот допустим, Бурятия? Она не может соседствовать, понимаешь, мы существуем, мы живем в этой культуре. Конечно, можно спорить, говорить, что это непрвда, а вот нам нравится и все.
С.Т.:
— То, что делается в Иркутске, оно может быть, не так суперинтересно или оригинально, но оно по-своему звучит. Каждый регион звучит по-своему, каждый город звучит по-своему, у каждого города своя музыкальная эстетика: мы выросли на одной, Новосибирск — на другой, Москва выросла на третьей, на четвертой вырос Ленинград…
Р.Н.:
— Вадик, если ты больше 15 лет в рок-н-ролле, ты должен помнить, с чего все начиналось. Я слышал твою песню «Танцплощадка», очень хорошая вещь, это по-моему, посвящение всем старым рокерам.
B. М.:
— Они уже не являются рокерами и кабацкими музыкантами даже, они уже все ушли. Я застал это время, я играл на танцплощадке, я говорил: вот я играю вам, давайте, танцуйте. Оно похоронено, это время-то; нет этого времени, ну, где эти люди, где?
C. Т.:
Нет, например, вчера получилась просто комедийная
ситуация…
B. М.:
— Нет, это не комедийная ситуация!
C. Т.:
— Как сказал тот американец, это — легенда.
B. М.:
— Это не легенда, Сергей.
C. Т.:
— Я просто сейчас попытаюсь объяснить, что было на самом деле. Просто мы прилетели и поехали х своим друзьям, это хипанская квартира. И там сидит человек, он приехал забирать свою невесту’ из России, и они разговорились с Вадиком. Оказывается, у американца друг здесь довольно давно проходил стажировку, некто Джеф. Он сказал ему, что из Сибири привез хорошую запись: команду, которую он больше всех любит из России, из того, что слышыл. Выяснилось, что это «Принцип Неопределенности». Когда американец узнал, кто мы, он сказал, что этого не может быть.
Р.Н.:
В Принципе, это Неопределенность определенных человеческих отношений. Или наоборот…
B. М.:
— Да, это почти как принцип неопределенности Гейзенберга в физике. Вульгарно: я не знаю, кто, когда, с кем и где. То же самое, я не знаю, с кем я играю, не знаю, сколько будем играть, не знаю, где будем играть.
Р.Н.:
— Каким же образом вы смогли сыграть тогда? На вашей презентации в июне.
C. Т.:
— С нами был барабанщик, который в Принципе является одним из крутых барабанщиков Иркутска, был басист, который нас покинет — он едет в Новосибирскую консерваторию работать, и Вадик останется с клавишником, который играет еще и на дудке, вот и получается так, что остаются два человека.
Р.Н.:
— Вадик, при всей Неопределенности, на что ты живешь?
В.М.:
— Я занимаюсь системой «паблик рилэйшнз». То есть, музыка — это чистое творчество, не связанное с деньгами. Понимаешь, я хочу, чтобы она не была ни с чем не связана, и я был никому не обязан.