…Поколения делятся на поколение богов,
поколения людей и промежуточные поколения
(чудовищ, великанов, карликов и т.п.).
«Мифологическая энциклопедия», т. 2, с. 317.
Наши рокеры мало похожи на армию в форме, марширующую с тамбурмажором. Среди них господствуют партизанщина и средневековый сепаратизм, а порядка в роке не больше, чем в древнегреческих мифах или московском кафе «Лира». Такова объективная реальность, данная нам в повседневном ощущении: когда, например, клёвый во всех отношениях чувак просто не может слышать песен Майка. Он говорит, что это набор слов, что это маразм, что его от этого полощет, и, вообще, есть группы КАРНАВАЛ и МОЗАИКА, а ЗООПАРКУ играть место в ЖЭКе. А на мой взгляд, именно у Майка тексты — это стихи, а у «МОЗАИКИ и КАРНАВАЛА — набор высокопарных штампов. Но нам так же сложно переубедить друг друга, как ливанцу-марониту ливанца-шиита. Язык у нас, вроде бы, общий, но понимаем мы под одними и теми же терминами совершенно разные вещи.
Вообще всё это нормально.
Но чтобы жить в таком бардаке, надо его познать. Что за течения? Откуда текут? Как связаны те или иные творческие догоны или обломы с менее заметными, но важными процессами в разных слоях молодой аудитории?
Ведь кумиры, что у нас, что на Западе, возникают не сами по себе, их выносит социальная волна. Выносит тех, кто сумел её оседлать, а прочих отправляет на дно. Талант — великая сила, но чтобы стать звездой, мало таланта. Это лишь обязательный минимум, без которого вообще не о чем разговаривать.
Но одному времени — хиппи, другому — ПОЛОВЫЕ ПИСТОЛЕТЫ.
Приблизительное словечко «время» указывает на преобладание определённого социально-психологического типа в молодёжной среде. Про Запад мы всю эту науку знаем, мы читали в «Ровеснике», что диско пало низко, а КЛЭШ и ЮБИ-40″ — это полный вперёд, и какие тут и там социальные причины.
Про самих себя мы не знаем ни хрена.
Настоящая работа как раз представляет собой такую историческую классификацию отечественной рок-музыки.
ВНИМАНИЕ! Предупреждаем читателей, что поскольку ряд употребляемых терминов, таких как «панк», «хиппи» и пр., не имеет общепринятого определения, автор использует их по своему усмотрению. Но при этом каждый раз уточняется, в каком смысле понимать то или иное модное слово.
ХИППИ
Первое рок-поколение у нас связано с движением хиппи. Имеется определённый стереотип, и он возникает в голове при произнесении этого названия — хаэр ниже плеч, ширево, ненасильственные действия, уход из жизни на лесную дачу, «Бхагават-Гита» и пр. Но такая категория особо идейных «цветов» — только верхушка айсберга. Модный имидж, предлагавшийся молодёжной средой «юноше, думающему делать жизнь с кого-то», включал, кроме этих ярких компонентов, ещё и ряд менее бросающихся в глаза психологических установок, и эти внутренние принципы были восприняты гораздо более широкой массой, практически всей молодёжью Запада конца 60-х — начала 70-х годов. Их распространение имело, не побоимся этого слова — глобальные последствия.
Попробуем назвать эти массовые принципы, не вдаваясь в их исторические предпосылки, социологию и другие посторонние сюжеты, не имеющие отношения к делу, по которому мы вызваны давать показания.
1. ПРОТЕСТ против гнусности окружающего общества принимал форму ЭСКАПИЗМА — бегства от действительности. «Бегите в себя, на Гаити, в костёлы, в клозеты, в Египты» — как писал тов. А. Вознесенский. Верно, они искали местечки каждый по себе и срывались в наркоту, в психоделическую музыку, в революционную догматику типа маоистской, не имеющую с реальностью никаких точек соприкосновения.
Баадер с дурой и лохматый гуру с цветочком — такие непохожие фигуры, но суть одна. Их сближает также и…
2. ОБРЕЧЁННОСТЬ. Объективный характер этой обречённости нередко осознаётся и тогда порождает характерный хиппианский пессимизм, вплоть до культа самоубийства и саморазрушения. «Я, как Христос, живу до 33 лет, а потом хочу умереть от цирроза печени» (из высказываний Лёши Лира, талантливейшего представителя московской «солнечной системы», автора бессмертных переименований станций метро в духе хиппи). «Невыполнение программы для нас равносильно смерти» (из документов одной леворадикальной группы середины 70-х годов) и т.д. и т.п. Это очень похоже на Нибелунгов с их любовью к судьбе.
3. Убеждённый АНТИ-РЕАЛИЗМ — это продолжение п. I.
4. ЛЮБОВЬ К СВОБОДЕ. «Freedom, all you need is freedom» (строка из песни югославской группы АВС). Поворот моральных норм в сторону признания некоторых основных прав личности («запретите запрещать» — этот вклад хиппизма в историю, пожалуй, пережил сам хиппизм и запечатлен навеки).
Итак, вот основные признаки течения, подчёркиваю — не политического течения и не социального, а социально-психологического, вместившего в себя самые разнообразные оттенки политической и социальной философии.
Рок 60-х пропитан этой психологией.
И вот рок 60-х пришел к нам. Заметим, что это было первое явление мировой культуры, усвоенное у нас почти в полном объёме, для такого усвоения созрели и материальные (магнитофоны в сильных молодых руках), и общественные предпосылки. БИТЛЗ произвели убойное впечатление — как стакан спирта с облепихой на голодный желудок. Недаром выражение «услышал БИТЛОВ и решил играть рок…» стало стереотипом в мемуарах всех склонных к воспоминаниям рокеров. До этого мы слушали эстраду. Барды уже существовали, но они были популярны в более специальных кругах, не так, как сейчас. Вот у Лёши Дидурова (его песни сейчас поют многие эстрадные звёзды, а Полад Бюль-Бюль Оглы сделал недавно вместе с ним пластинку):
Так поставьте рюмочку и Пьеху,
Чтоб я плакал, чтоб я убивался…
Трудно поверить сейчас, что нормальный человек мог приторчать под Пьеху, но даже в середине 70-х годов вполне нормальные товарищи, к числу которых я отношу себя и А. Троицкого, слушали не без кайфа ВЕСЕЛЫХ РЕБЯТ и, вообще, Лещенко (см. «20 любимых песен дяди Ко — «Ухо» № 1).
И ещё один фактор, наложивший отпечаток на процесс создания отечественного рока: его поначалу полное официальное непризнание. По свидетельству А. Пахмутовой (а уж кому, как не ей, это знать), даже ублюдочный термин «ВИА» обрёл права гражданства не ранее 71 года. Вследствие этой замечательной позиции распространение рока было сразу же монополизировано фарцовщиками, нашими первобытными культуртрегерами.
В итоге, эпоха, начатая доблестными АРГОНАВТАМИ и СКОМОРОХАМИ, — эпоха, говоря по-нашему, хиппизма, приобрела некоторые характерные черты: прежде всего, советский рок изначально рассматривался как явление вторичное и второсортное, забавное приложение к западному — надо же, и у нас умеют! Ха-ха! Битлы нью-васюковские… Некоторые это осознавали и говорили, например, так: «А я наших не слушаю, они играть не умеют, поставь «запад», другие не осознавали и искренне верили, что отечественные группы способны создавать оригинальные явления культуры. Но для истории это различие неважно, объективная реальность не очень-то нуждается в осознании.
Абсолютная гегемония Запада выражалась в ПОДРАЖАТЕЛЬНОМ характере рок-творчества. Запад передирали откровенно (ранний АКВАРИУМ), сочиняли песни по-английски (УДАЧНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ), а если писали своё, то это было такое общечеловеческое «своё», что вполне бы прошло и как перевод с английского, и даже как перевод с папуасского (ранний Макаревич, ЦВЕТЫ). Творчество этих рокеров не несло на себе абсолютно никакого национального российского отпечатка. Более того, оно старательно изолировалось от уже сложившихся тенденций бард-музыки, связываемых с именами В. Высоцкого, А. Северного и некоторых других, отчасти делая исключение только для школы Б. Окуджавы, что, конечно, тоже не случайно. Невольно приходят в голову ассоциации с эпохой Петра I, когда таким же образом мы знакомились с живописью, литературой, архитектурой и т.д. Хотя, к счастью, у рокеров не было петровских возможностей и садистских поползновений в отношении оппонентов.
Тогда же, в 60-х, сформулировался замечательный принцип ПРИМАТА МУЗЫКИ перед текстом, что, опять же, вполне естественно: музыка — язык интернациональный, в переводе не нуждается, а с текстом сложнее, это надо понять чужую жизнь… А ну её!.. И стали играть так:
Everybody wants to fuck
From the morning to the dark.
Потом проигрыш, потом снова:
Everybody wants to fuck
From the morning to the dark.
и так раз 25 (из репертуара московской группы ПРИКОСНОВЕНИЕ).
Смешно? Но до сих пор можно услышать, например, такое: «О, группа 2Х2 — это отличная команда, какие там профессиональные музыканты!» — «А что они играют?» — «Неважно что, важно как!». В итоге выясняется, что репертуар группы 2Х2 стоит дешёвого кабака.
На фоне такого сухумского обезьянника большой резонанс получили этнографические изыскания ряда коллективов, прежде всего ПЕСНЯРОВ и вслед за ними АРИЭЛЯ, но дальше этнографии дело не пошло, и о попытках Мулявина создать «актуальный национальный репертуар» трудно вспомнить без смеха.
Это о форме. Теперь о содержании, т.е. о тех, кто всё-таки пытался сделать нечто своё, а таких становилось всё больше и больше.
Здесь играли и переливались всеми цветами радуги все отмеченные нами выше геральдические цвета хиппизма. Предельная отвлечённость и заумность репертуара воспринимались и производителями, и слушателями как достоинство. Замки, свечи, птицы и звёзды сделали нашу музыкальную жизнь похожей на арабский палас. Хотя (вот психологический парадокс) когда случайно создавалось произведение действительно актуальное, оно становилось хитом даже при не очень выигрышной музыке — примером может служить «День рождения» А. Макаревича. Кстати, не следует забывать и о том, что в те годы параллельно развивалось и завоевывало миллионы почитателей искусство В. Высоцкого и АНСАМБЛЯ 6-ГО ЦЕХА (А. Северный и братья Жемчужные), хотя пока эти течения с роком никак не смешивались.
Что касается пессимизма, так раздражавшего деятелей типа М. Фрадкина, то следует признать откровенно, что его хватало в роке с излишком, и в творчестве Высоцкого и Северного раз в 10 больше энергии и жизнеутверждения, чем у ВОСКРЕСЕНЬЯ и МИФОВ. Причём, пессимизм этот был закономерен и даже имманентен: когда А. Макаревич стал оптимистом, он перестал иметь отношение к искусству.
И последняя черта: помните, что мы говорили о фарцовщиках? Так вот, хиппистское поколение советского рока оказалось практически полностью в руках людей… как бы это сформулировать… коммерчески мыслящих, что ли. Не говоря уже о сложностях с ОБХСС, это стало мало-помалу оказывать влияние на само творчество, консервируя его в рамках стилистики 60-х годов. Бизнесмены не хотели рисковать, они эксплуатировали то, что уже популярно, не очень-то заботясь о завтрашнем дне, который в условиях непризнанного положения молодёжной музыки был более чем проблематичен.
Это поколение хиппи-титанов дожило до наших дней. Правда, время нанесло ему невосполнимые потери: ушли в эстраду, т.е. погибли в творческом отношении МАШИНА ВРЕМЕНИ и осенью 1982 года ВОСКРЕСЕНЬЕ, распался первый и самый сильный состав ЗЕМЛЯН, нет в Москве больше СМЕЩЕНИЯ, многие музыканты, в частности В. Кузьмин, полностью переориентировались на «нью-вейв», да и некоторые менеджеры, вопреки собственным вкусам, — тоже. Показательна в этом отношении биография ярого поклонника ЗЭПОВ, основателя и первого председателя ленинградского рок-клуба Гены Зайцева.
Тем не менее, мы до сих пор слышим РОССИЯН, ТЕННИС (бывшую РУБИНОВУЮ АТАКУ), ПЕПЕЛ, МОЗАИКУ. Предпринимаются попытки, используя новые музыкальные приемы, воспроизвести хиппистское содержание, но здесь старый крот хорошо роет, и материал оказывается сильнее художника. Например, тов. Пантыкин из г. Свердловска на словах сколько угодно может осуждать панков и морализировать по этому поводу, но всё, что он сделал действительно полноценного, удивительно сильно не похоже на проповедь, а похоже скорее на панк-рок. Например, бесподобный хит «Маленький сюрприз» (группа ШАГРЕНЕВАЯ КОЖА, давшая начало куда как менее интересным ТРЕК и УРФИН ДЖЮС).
Люди в провинции иногда делают попытки покинуть тонущий корабль чисто инстинктивно: они не в силах познать себя, у них для этого нет источников информации и компетентной среды, но что-то они чувствуют. Гораздо печальнее наблюдать за теми, кто и объяснить не может, и не чувствует, особенно если это люди не без таланта. Их жалко. Им остаётся наняться играть в кабак либо в Москонцерт, где петь ни о чем (и кабак, и Москонцерт в творческом отношении места равноценные), или же спиться. В любом случае скоро нам придётся присутствовать ещё на нескольких похоронах.
ЭЛИТА
В среде хиппи нашёлся, тем не менее, музыкант, компетентный настолько, чтобы врубиться в факт безнадёжного отставания нашей рок-музыки и сделать первый шаг своим путём. СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ШАГ! И это был Борис Гребенщиков. Но чтобы голос его был услышан, потребовалось появление некоего нового социального слоя.
Сначала это была группа молодых людей из весьма и более чем благополучных семей. Они слушали последние диски и читали «Мелоди Мейкер». Они смотрели вокруг, и их тошнило от того, что… (цитирую их самих):
«1. Музыканты долбят по одной и той же клавише. А. Макаревич выезжает в конце 70-х годов на хитах 5-6-летней давности. Чем новее песня, тем она хуже. Всё гниёт. Новых стилей не знают и знать не стремятся.
2. Рок-музыка оказалась в руках каких-то мрачных уголовников, поэтому из всех инстанций наибольшую активность проявляют МУР и ОБХСС.
3. Тексты скучные, абсолютно не на уровне современной поэзии.»
Умные ребятки подобрались на удивление неспившиеся и даже с определённым положением в обществе. Во второй половине 60-х годов они вышли на сцену, как самостоятельная культуртрегерская сила. В их среде сформировались следующие принципы:
а) отказ от гешефта как двигателя прогресса, т.е. концерты даровые для рок-устроителей, а нередко и для музыкантов, а в качестве материальной компенсации — всемерная опора на официальные каналы (грамоты, участие в политических фестивалях, игры на комсомольских вечеринках);
б) высокая требовательность к качеству музыки и текстов, без скидок на периферийность и прочие объективные причины, например, алкоголизм авторов.
Музыканты в Москве их не очень-то слушались, поэтому на первых порах они нашли отдушину в пропаганде рока через печать и ещё, пожалуй, в общении с прибалтами, музыкальная жизнь которых, по причине сугубой далёкости от нашей, в этой статье рассматриваться не будет.
Первое историческое достижение рокеров новой формации заключалось в прорыве блокады, душившей молодёжную музыку. Из рук в руки передавалась статья о ДИП ПЁРПЛ в «Ровеснике». Про рок начали писать в «Новом времени», «Музыкальной жизни», «Московском комсомольце» (где появилась самая первая статья про МАШИНУ ВРЕМЕНИ) и многих областных комсомольских газетах. Что касается родных групп, то концерты становились вполне официальными, а первые рок-фестивали в Тарту и Таллине привлекли массы поклонников рока, хотя заведомо не могли всех удовлетворить.
Второе историческое достижение — это опыт создания нашими группами самостоятельных, не вторичных и не подражательных произведений. Именно здесь расцвёл АКВАРИУМ и вырос из КСП в явление высокой культуры ансамбль ПОСЛЕДНИЙ ШАНС.
Звёздный час настал в марте 1980 года, когда взошла звезда над столицей Грузии. Многие группы играли рок — рок, а не добрыниных/дербенёвых, толпы неистовствовали, а АКВАРИУМ вообще играл панк-рок — ну… полное безобразие! В довершение всего финны сняли программу Гребенщикова для своего телевидения, ряд групп тарифицировался в концертных организациях, вышел двойной диск «Весенние ритмы. Тбилиси-80» с замечательной статьёй А. Троицкого на обложке.
Но успех этого поколения не следует переоценивать. Прежде всего о мотивах. Я позволю себе усомниться в их кристальной чистоте. Если менеджер группы не делает денег на сейшене, то его преданность искусству — только одно из возможных объяснений подобного поведения. Другое, и более логичное — что ему и так неплохо живётся, и зачем, скажите, ему ради лишнего куска рисковать?
Но сие — лирика, и сие — полбеды. Хуже то, что представляя очень элитарные слои, разбираемые нами организмы очень мало думали о прочих окружающих. Они называли их так: «лохи», «урла» и другими «ласковыми» именами. Больше всего им хотелось бы самим слушать хорошую музыку, и это всегда стояло на первом месте среди мотивов деятельности. Поэтому, если бы им представилась возможность лицезреть любимый АКВАРИУМ и ИН СПЕ в своей личной спальне, но не в электричестве и на пристойном аппарате, они, пожалуй, согласились бы.
Не буду распространяться о том, что хорошо это или плохо — возможно, среди читателей найдутся такие, для которых подобная антитеза вовсе не существует — скажу только о том, что эта позиция практически глубоко неверна. Для самого себя и друзей может писать поэт, рисовать художник, петь бард. Рокер не может. Массовое, желательно миллионное признание жизненно необходимо ему как материальная предпосылка творчества, ему нужны полные залы, ему нужна квалифицированная звукозапись, свет и т.д. Камерность в роке — такой же нонсенс, как питье бормотухи через соломинку.
Поэтому, когда люди подошли к року с теми же приёмами, что и к авангардной живописи, они обрекли себя на сектантство. Они сделали конфетку из АКВАРИУМА и ЗООПАРКА, вызвали к жизни тов. Рыженко, но окружающие массы продолжали наслаждаться МАШИНОЙ ВРЕМЕНИ и РОССИЯНАМИ, не зная вкуса заготовленных для них конфеток. Успех же в официальных кругах без массовой поддержки оказался тоже не прочен, и дело здесь не столько в позиции высоких инстанций (вспомните известные факты триумфальных выступлений МАШИНЫ ВРЕМЕНИ или того же ПОСЛЕДНЕГО ШАНСА в «Правде», КГБ, Моспроекте и т.д.), сколько в сопротивлении со стороны мафии «поэтов» и «композиторов»-песенников и прочих личностей, превративших концертные учреждения, ТВ, ВААП в свой корпоративный рог изобилия. У наших друзей не хватало энергии, чтобы сломать эту стену, они негодовали, но не лезли на рожон: им хорошо жилось на свете, и это их расслабляло.
В итоге: ереванский фестиваль 1981 года как противоположность тбилисскому — триумф всяческой коммерции типа Стаса Намина, продажность среди музыкантов, не наказуемая и не презираемая, закрытие на 9 месяцев «Звуковой дорожки» в «Московском комсомольце»… «а мне кажется, что всё это зря»…
Очень живописно смотрелась в этих раскладах фигура тов. А. Троицкого. Человек он, безусловно, одарённый и на две головы выше своего окружения, и вклад его в рок-историю, хотя он и не поёт, а учит петь других, пожалуй, не меньше, чем Макаревича и Гребенщикова. Вы могли бы заметить, что многие здравые идеи настоящей классификации почерпнуты из его бессмертных творений. Но никто не избегает действия законов природы, в том числе известного закона «бытие определяет сознание». Трудно быть выше своего окружения, оно постоянно тянет тебя за штанины и полы пиджака вниз, и стоит немного расслабиться, отвлечься, как ты уже присоединился к болоту «середины».
Например, статья «Песни городских вольеров» («Ухо», № 1) — уникальный в нашей критике (во всякой критике, не только музыкальной) пример совмещения эстетического и социального анализа. Не поняв этой статьи, ничего нельзя понять в нашей «новой волне». Далее: кто первый заявил рок-поэтам, что им следует искать источники вдохновения в «подъездной» и «блатной» песне, т.е. в современном народном творчестве? Это объединение искусственно расторгнутых жанров (на Западе они всегда развивались в содружестве) — тоже одна из фундаментальных современных идей, вдохновляющих творчество ЗООПАРКА, ФУТБОЛА, ЗЕБР и т.д.
Но это весьма мало совместимо с позицией дядюшки Ко (как любезно называют его рокеры) в последнее время: я имею в виду настойчивую пропаганду таких отстойных групп, как ЦЕНТР и ГУЛЛИВЕР — эти команды близко не стояли к тому, что сам Ко предлагал год назад. Где же логика? А логика та, что трудно всё время выделяться среди своих друзей (референтной группы, как говорят психологи), трудно мыслить масштабно, когда вокруг тебя эстетическая оценка базируется на мнении 20-30 человек, всё знающих и всем пресыщённых. Что сейчас прохиливает на Западе? А, неоромантизм… Ну, делайте неоромантизм. Есть ли в сознании, да кстати и в бытии нашей публики реальные основы для принятия неоромантизма, нет ли — велика важность. Лишь бы моим начитанным по-английски друзьям нравилось, а там пусть хоть весь зал разбегается. Вот элитарная позиция в чистом виде.
НОВАЯ ВОЛНА
«Новую волну» рока в Москве породил Ко, потом, как бог Кронос, убоялся своего детища, пытался сбежать с поля боя, но было, увы, поздно. Что же за зверь такой появился?
Нередко говорят про новые группы, что это «панк-рок», а про их поклонников — «панки». Слово это весьма одиозно, и хотя на Западе панк-группы, такие как КЛЭШ, неизменно стоят во главе прогрессивных политических движений (например, «Рок против расизма»), у нас на это дело взгляд особый. Один мой друг, приколов на рубашку булавку, шёл вечером по Невскому и хотел «снять» герлуху. Та сначала пошла с ним, но как только под фонарем разглядела булавку, резко сказала: «Ты — панк», и ушла. Наверное, она прочла статью «Свастика на затылке».
Если же абстрагироваться от неграмотных спекуляций, то называя одним термином Майка с КИНО, ДеКу и ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ БЭНД с КЭНДЗАБУРО ОЭ, мы явно недооцениваем их непохожесть друг на друга. Если их называть панками, то только в том смысле, как это толкует Боря Гребенщиков: «Настал момент, когда рок усложнился и поднялся ввысь от простых людей, и тогда панки вернули ему народность и простоту, т.е. сделали то же, что и БИТЛЗ десять лет назад. Всё, что играло не диско и не YES — было панк».
Безусловно, мы согласимся с тем, что панк лежит в основе всех стилей новой волны, но за три года её интенсивного развития у нас, считая с Тбилиси, дерево достаточно разветвилось. И ещё народная поговорка — «Хоть горшком назови, только в печку не ставь», но в данном случае как раз если назвать горшком, могут поставить в печку. Поэтому лучше всё-таки употреблять термин «новая волна».
Сия «волна» поднялась, чтобы распространить в пространство творческий потенциал элитарного рока, в силу парадоксов нашего бытия оказавшегося замкнутым в душной среде избранных знатоков.
1981 год. Нормальные ребята-студенты слушают АКВАРИУМ и понимают, что это стоит слушать. Они едут на конкурсы КСП с песнями Б. Гребенщикова и делают себе майки «Ребята ловят свой кайф». «Как же мы этого до сих пор не знали?» — говорят они друг другу в изумлении. Потом к ним заносится аквариумным ветром ЗООПАРК, ребята сначала в недоумении, некоторые даже плюются, но Ко вдумчиво объясняет им, чем хорош Майк Науменко, и уже через полгода этот последний — рокер № 1.
АКВАРИУМ лежит в основе всяческого прогресса в музыке г. Ленинграда. Там у руля стали не чистые «новые люди», а перевоспитавшиеся деятели старого рока (Зайцев) или даже джаза (Курёхин). Хотя отчасти фактор кадрового обновления имел место: вне рамок клуба при ЛДХС возникло течение т.н. «зверей», поклонников Роттена, весьма популярное среди учащихся ПТУ и состоящее далеко не из одних пьяных идиотов (как думают некоторые).
Первый вопрос: если содержание нового поколения в значительной степени сводится к принятию готового наследия, то какие основания считать его качественно отличным от предыдущих? Ответ: во-первых, далеко не сводится, а во-вторых, посмотрите, что это за усвоение. Да, АКВАРИУМ существует давно. Но до лета 1980 года его знали в Москве только по полутора электрическим концертам. После сего рубежа — 11, не считая бесчисленного количества акустических. Если группу в столице знали 200 любителей, и если ее узнали теперь многие тысячи — изменилось от этого качество группы или нет? А ведь помимо столицы есть областные центры, вся матушка-Россия, и там тоже «новая волна» вторглась в хит-парады комсомольских газет. Базисом здесь, безусловно, является возросший общий и музыкальный уровень нашей молодёжи. Отметьте себе, что если раньше разрыв между тем или иным стилем в метрополиях и у нас составлял 5-6 лет, то теперь он сократился до года-двух.
Кстати, чтобы не растекаться мыслью, давайте сразу определим кредо «новой волны» так же чётко, как мы это сделали по отношению к хиппи.
ЭСТЕТИКА.
1) Требование актуальности и конкретности текстов, вообще, текст не менее важен, чем музыка, а некоторые экстремисты доходят до того, что говорят: «Хорошую музыку мы послушаем с дисков, всё равно у наших нет подобающего аппарата, а родные группы как раз и милы нам текстами». Как всякий экстремизм, это ошибочная идея. КЭНДЗАБУРО ОЭ, имея слабую, непрофессиональную музыку, не будет популярна.
2) Перемена стилистики. Вместо замков и парусников нормальная речь, слэнг, т.е. черты современной «большой поэзии», перенесенной в рок.
3) Объединение рока с народным искусством (народное искусство здесь — это не только этнографические консервы, а то, о чём поёт народ сегодня). Заимствования идут в обоих направлениях. Наконец признано, что В. Высоцкий — первый рок-поэт в СССР. Аналогичное признание ожидает и А. Северного.
СОДЕРЖАНИЕ.
1) На смену отвлечённости пришла реальность, просто быт. Это не значит, что спектр сузился и высокое стало недоступно. Просто сменились знаковые системы, и, на мой взгляд, несколько точных бытовых штрихов у Б. Гребенщикова: «…тени в углах, вино на столе, послушай, ты помнишь, зачем ты здесь?» передают ощущение трагедии не хуже, чем велеречивые изъяснения ВОСКРЕСЕНЬЯ. Смотрите, как у японцев:
Вот листок упал,
Вот другой летит листок
В вихре ледяном.
И всё. И называется «Предсмертная печаль». Такое высокое искусство. Но объяснить этого нельзя — к новой знаковой системе можно только привыкнуть, если этого захочешь, а если не захочешь — живи в старой.
2) На смену расслабленному пессимизму наркоманов пришла уверенность и энергия, не всегда позитивная, но всё равно полезная в жизни. Мы видим, наконец-то, здоровых ребят на сцене, которые если и выпьют, то не до уровня ЛТП. Слава богу, стало немодно быть слабым и гнить заживо!!!
3) Немного иронии, в т.ч. и над собой. Недавно слушая известную Олесю из бывшего СМЕЩЕНИЯ, один не менее известный нью-вейвер своё отношение выразил так: «Это очень клёво, но понимаешь — есть что-то такое, — он минут пять подыскивал слова, — у неё все песни очень серьёзные. Это отдаёт 60-ми годами».
Репертуар многих групп «новой волны» насыщен иронией до такой степени, что порою трудно врубиться, каково истинное авторское отношение. Причём интересно, что на первом месте здесь стоят наиболее бескомпромиссные группы типа ЗООПАРКА и ЗЕБР. На их концертах смех, катарсис и исступленный восторг плавно переходят друг в друга. Это так же сложно уловить, как и практически невозможно концептуально объяснить дзен, но только овладев способностью чувствовать этот своеобразный карнавальный настрой, можно стать своим в толпе нью-вейверов.
ПРОСТО ЖИЗНЬ. У своих элитарных отцов «новая волна» унаследовала принцип бессеребренничества. Хорошо это или плохо, опять же не берусь судить (некоторые говорят, что это извращение). Хотя я в таких случаях вспоминаю Кромвеля, который набрал в свои полки только глубоко верующих людей и в конечном итоге оказался сильнее той прекрасно обученной и вооружённой знати, которая защищала его величество Карла I.
ПРИНЦИП РАВЕНСТВА. Например, оператор традиционно считается соавтором концерта, его труд творческий и необходимый. Но разве труд устроителей, который обеспечивает зал сквозь всевозможные рогатки — он менее достоин признания? И разве он не имеет права голоса как соавтор? На все эти вопросы раньше давался ответ в основном отрицательный. Но когда в рок пришли «новые люди», не испорченные коммерцией (а следовательно: а) энтузиасты, б) более-менее квалифицированные знатоки, поскольку тот, кто не рубит в деле, не станет бесплатно работать, тратить свои силы и время), то они стали требовать себе достойного положения в среде музыкантов и музыкальной элиты.
Не всегда это происходило гладко. Вспоминается один крупный сейшен весной 1982 года, где появился с японским магнитофоном некий известный тусовщик и тут же оттеснил от пульта местных ребят: «У меня запись получится лучше, а вам я сделаю копию». На следующий день ребята позвонили ему насчёт плёнки, но получили предложение пойти на некий замечательный отросток, встречающийся у мужчин. «Только деньги», — сказал он. В элитарном кругу такое поведение не воспринимается как западло, т.к. «кидают» не своих, а хозяев точки, где проходил концерт. Точка же в этом мировоззрении, как уличная женщина, работает один раз, а потом хоть огнём гори, всё равно её уже ОБХССники засекли. Однако… Короче, гражданину пришлось предоставить запись.
Теперь о СОДЕРЖАНИИ. Оно вырастает прежде всего из невероятного расширения круга рокеров, квалифицированная рок-деятельность пускает побеги по многим городам от Львова до Магадана. Этот процесс до такой степени вышел из-под контроля, что автор здесь не в состоянии даже перечислить новые группы. Скажем, гастроли АКВАРИУМА в Архангельске положили начало новому соцветию, но мы их почти не знаем.
Вовлечение масс в творчество, размывание привычного круга элиты для самого творчества является, так сказать, «мутагенным фактором», рождаются причудливые организмы. Если стёб-рок КЭНДЗАБУРО ещё можно было предугадать, то гибрид хард- и панк-рока с традицией В. Высоцкого, т.е. ЗЕБРЫ, мог родиться только на задворках большого города. А этот стиль, выросший естественно и отработанный на свадьбах и танцах, воспринимается с самого начала как народная музыка. Ещё забавнее уживается белорусский фольклор с панкизмами у минской группы ПАНЫ-БРАТЬЯ.
Назовём здесь ещё группу МУХОМОР (художники-концептуалисты), поэта А. Дидурова, режиссёра В. Беляковича, драматурга Л. Петрушевскую… их всё больше и больше. Привлекает их в роке не только массовость, но и присущая ему чёткость и организованность, резко отличающие рокеров от молодых художников и поэтов.
Развиваются центры общения, обмена мнениями и информацией. Прежде всего это рок-клубы. Причём независимо от устремлений организаторов этих клубов, на деле они служат прежде всего объединению играющих и неиграющих товарищей, сплочению их в едином коллективе. На сей плодородной почве вырастают такие фрукты, как самиздатовские журналы «Рокси» и «Ухо»: своя журналистика, психология, чуть ли не философия.
Произошло ли размежевание элиты с нормальными людьми «третьего поколения»? Полагаю, что да, и это произошло, когда некоторые гении, прежде всего дядя Ко, уловив с Запада ветер неоромантизма, решили пустить его в родные переулки (были там и другие, менее достойные мотивы, но об этом отдельный разговор), т.е. всё сломалось летом 1982 г. Гении дали инструкции группам КИНО и ЦЕНТР, и полились изысканные мелодии ни про что. Интересны последствия: КИНО сыграло в новом стиле один сейшен и поняло, что второго не будет. Не хочу обидеть хороших музыкантов таким сравнением, но сама судьба заставила их, как вышеупомянутого фраера вернуть пленку, петь то, что интересно людям. А вот группа Васи Шумова оказалась более стойкой. Было у них несколько электрических концертов в Москве — через старый авторитет Ко, — но если у АКВАРИУМА и ЗООПАРКА отзывы народа после каждого следующего выступления становились всё восторженнее, то здесь мы имеем всё как раз наоборот: в самодеятельном театре на «Юго-Западной» был лом, в ГлавАПУ — сдержанность и возгласы «Майка давай!», а ребята из МГУ до сих пор плюются. И это при том, что, на фоне традиционного коммерческого отстоя, в Москве ЦЕНТР смотрится, как Хемингуэй в журнале «Огонёк».
Итак, АКВАРИУМ и ЗООПАРК попали в струю, ЦЕНТР же предпочёл игнорировать эту гидродинамику. Жизнь скоро укажет тов. Шумову на недостаток мудрости, насчёт недостатка честности тоже встанет когда-нибудь вопрос, на этом или на другом свете, и то, что журнал «Юность», благодаря дяде Ко, приравнял его к Макаревичу, ему не поможет.
В результате, если мы раньше имели хорошую музыку для и ценителей и коммерцию типа КРУИЗА для масс, то теперь параша вытесняется вслед за поколением ГОЛУБЫХ ГИТАР с их песнями Марка Фрадкина на самую глухую периферию, где скоро окончательно сгниёт.
Этот процесс не проходит незамеченным со стороны умной и активной прослойки в нашей творческой интеллигенции: многие, до сих пор относившиеся к року с предубеждением, и как правило, как к несерьёзному искусству, начинают теперь сотрудничать с группами «новой волны».
