– Ты действительно раньше снимал на концертах штаны?
– Снимал, но не на концертах, а в личной жизни.
В баре гомельского ж/д вокзала мы разговариваем с Тарасом Монзано, одетым в типичную для него красную рубашку чёрные джинсы и допотопной формы чёрные очки. Рядом находятся Тимофей и Пингвин (коллеги Монзано по “ZIO”), с которыми Монзано перекидывается маловразумительными фразами.
С момента распада “ZIO” первого образца прошло уже три года, и музыка Монзано за это время сильно изменилась, став проще и мелодичнее. Когда я нашёл его, изучающего содержимое бокала, то, естесственно, спросил, с чем связаны его музыкальные колебания, не постарел лиан?
– Постарел? Нет… Проснулся и стал самим собой.
– Я гораздо спокойнее, чем многие думают. К тому же, моя музыка неразрывно связана со словом, поэтому с изменением эстетической и идеологической концепции текстов вынужденно изменилась и мелодика песен.
– Ну хорошо. Тогда напрашивается следующий вопрос: ну а тексты-то почему поменялись?
– Тексты – штука интуитивная. Я никогда не писал по плану, типа, ага, вот я сейчас сяду и напишу о пошлой рекламе, а через день – о первом полёте в космос, а на следующей неделе – о вреде пьянства и т.д. Пять лет назад меня интересовал определённый круг тем, как то: любовь, насилие во всех проявлениях, опять же социум…
– Секс, бухло и анархия ! – уточняет со смехом Пингвин.
– Ну вот, а в последнее время меня всё это волнует как бы на камерном уровне. Всё как бы низводится до марки отдельно взятой личности. Да, и ещё напиши. Главное, что у меня полгода назад (4 марта 1998г.) поменялась религиозная ориентация!
– Да?! Как это?
– Если раньше я был воинственным атеистом-антихристианином (сам понимаешь почему), то сейчас посредством просветления я влился в могучие воды буддизма и, соответственно, стал терпимее ко всем прочим исповеданиям.
– Ты, конечно, старше, так что будь нам отцом! – ухмыляется Пингвин.
– Вот, Михаил, обрати внимание – моя школа! – Монзано умиротворённо откидывается на стуле.
– Вернёмся к искусству. Скажи, Тарас, какими принципами ты руководствовался при наборе музыкантов в новое “ZЮ”?
– Никакими! Просто часть людей, с которыми я играл раньше, пожелала опять музицировать со мной. Ну вот два орёлмка Монзано указывает на Пингвина и Тимофея – и где-то там ещё Вульфа ноги кормят.
– «ZЮ» – это демократия, – продолжает новоявленный Будда, – это группа, к которой нужно относиться очень серьёзна Мы играем “конкретную” музыку, и если это кого-нибудь раздражает – пускай занимается физкультурой под открытой форточкой или читает дневники Просто Марии!!!
Хорош», по-моему, сказал,- Монзано оглядывается на сотоварищей и удовлетворённо кивает сам себе.
А что, кто-то, действительно, посягал на ваш суверенитет? – задаю провокационный вопрос.
Посягал, но эти вещи в печати, по крайней мере мной, не обсуждаются.
Потому что страшно скучно ежедневно пролетать! – резюмировал Пингвин.
Да помолчи ты! – шикает на него Тимофей.
Начинается перепалка, переходящая в потасовку, землетрясение, всемирный потоп, конец света…
Многие хотят видеть во мне этакого Егора Куртовича Цоя,- невозмутимо продолжает Монзано. – Это забавно, но безобидно. Гораздо печальнее то, что некоторым бы, дай им волю, хотелось превратить всех и вся в адептов западной (давно сгнившей) культуры. У нас в Гомеле, если ты не играешь как Джордж Бенсон или Ингви Малмстин, то автоматически подлежишь отлучению от некрофилистически-музыкального бомонда. Планочка-то сознания” приоткрыта, как говорит Ричард из “Северо-Западного Удела”, на толщину волосинки, а звёзд во лбу… Прости – желчь разыгралась. Сам я принимаю всё, что существует. Хотя что-то мне кажется достаточно убогим, что-то – наоборот.-, Пусть человек сам себе выбирает то, что соответствует его воспитанию и врождённому темпераменту.
Тебе-то что соответствует?
“Ранетка” Мумий Тролля – рубит Монзано и делает большой глоток пива.
Я бросаю вопросительный взгляд на Тимофея и Пингвина.
А нам импонирует “Лысая девочка”, – томно заявляет Пингвин.
В исполнении ансамбля “Ногу свело”, – бойко добавляет Тимофей.
– Ну что ж, интересы и вкусы ваши близки, но как-то уж очень узки,- улыбаюсь я, – но го, что вы играете, весьма не похоже на то, что вы слушаете.
– Не принимай это близко к сердцу, милый! – неожиданно хором отвечает всё “ZЮ”.
– Все записи “ZIO” по большому счёту – случайные эпизоды. Возможно это связано с тем, что до недавнего времени мы действительно “жили взаймы”…- констатирует Монзано.
– “ZЮ” – это концертная группа,- вмешивается Тимофей.
– Да,- подтверждает Монзано,- я бы сказал, сценическая, потому что нам помимо самих песен всегда был важен видеоряд определённого концерта,- подтверждает Монзано. – Большинство просто не любит или же не умеет себя вести на сцене. Замечательный тому пример – наши белорусские “айчынныя” блюзовики и экстремалы. О якобы “эзотерических” группах вообще лучше… Они совершенно лишены жизни. Сплошные комплексы.
– Ага, значит о стилях! А говорил ведь, что все принимаешь.
– Допускаю, но как альтернативу чему-то действительно стоящему.
– Ладно, а сами-то – “панковьё”, как неоднократно утверждал некий Александр Николаевич, да и не только он один…
Все дружно смеются.
– Ну нет, мы чуть-чуть помоднее, что ли. В чистом виде ортодоксальный панк мы никогда не играли. Сейчас то, что мы делаем, можно назвать депрессивным роком, хотя к слову “рок” у меня довольно негативное отношение.
– Ты не любишь рок?!
– Те люди, которые мне дороги: Борзыкин, Летов, Бутусов у нас или тот же Курт, Ник Кейв на Западе не имеют ничего общего с роком. И тут же возьмём все эти:”Вывалявшиеся в грязи камни”, доморощенные “Ронды” и пресловутые Александры Николаевичи – да, с точки зрения стилистики, – это рок, но чтобы любить его, нужно быть извращенцем.
– Давай за Виктора!- разряжает обстановку Пингвин.
– Давай,- Монзано встаёт и, направляясь к стойке бара, на ходу бросает мне: – Так что, Михаил, закончим на этой мажорной ноте нашу беседу и перейдём к неофициальной части нашего собрания.
– Хорошо,- соглашаюсь я. – А читателям скажешь что-нибудь такое?..
– Учитесь, детки, пожалуйста!
Мишель Ришар. Гомель. 1998г.