Когда два года назад ОБЪЕКТ НАСМЕШЕК дебютировал на четвертом ленинградском, мало кто мог предположить, что сегодня группа эта станет одной из самых популярных в рок-клубе. И уж совсем немногие поверили бы в то, что на шестом фестивале рок-клуба панк станет чуть ли не основным направлением.
— Рики, в чем сущность панк-рока?
— Ха-ха-ха! Это, что новый вариант вопроса «В чем сущность дзенбуддизма?» В таком случае ответ ты знаешь!
— Ну, как ты сам это понимаешь?
— Как я сам понимаю! Интеллигенция очкастая! Сидит тут и спрашивает! Для начала — мы не играем 100-процентный панк, как ПИСТОЛЗ, ранний КЛЭШ. Мы стоим н платформе пост-панка, которая ни в чем нас не ограничивает. «Я люблю шокировать», например — твист, а также КЛЭШ на «Лондон Коллин» делают номера под джаз.
Панк-рок не совсем музыка, это концепция: Концепция, как стебалово. И я это вполне разделяю, ибо глупо, когда концепцию понимают как то, за что стоит рубиться.
Потом, я не думаю, что панк — это что-то такое уж новое. Традиция прошла — 30-летний путь развития. Если говорить о музыке — жесткий ритм, любая мелодия. И вместе с тем это нельзя назвать только музыкальным явлением. Хард, авангард — это музыка, панк — это болванка. А в социальном смысле — новое мировоззрение.
— «Интеллигенция» для тебя — слово ругательное?
— Ой-ой-ой! Вот только не надо, не надо нас подлечивать! Что, обиделся за свою прослоечку, да? У-уу, белогвардеец! Да, ладно, ладно, я сам не из рабочей семьи. Тут другое. «Интеллигентность» для нас — это в принципе — фальш. Все должно быть естественно! Поэтому мы не любим эзопов язык, всякие красивости. Естественно называть вещи своими именами. В этом отношении мне Майк гораздо ближе, чем БГ, хотя тоже представитель бардовского направления.
— Бардовского?
— Конечно! Бардовское направление переехало в рок. Макаревич, БГ, Майк, Шевчук — все они могут петь и акустику и изначально в ней и мыслят. Все вещи их сделаны от первого лица на акустической гитаре. Это потом группа уже может делать аранжировку.
— А ты мыслишь сразу в электричестве?
— Вот, например, новая песня — «Жизнь настоящих ковбоев» — я придумал текст и бас. Кроме баса, я там ничего не знаю. Есть такое забытое слово ансамбль. Вот я принесу вещь, за нее возьмутся все— и она зазвучит, может быть, по-другому. Сначала болванка текст, потом гармония. Вот представь себе — авиакатастрофа, тьфу, тьфу, тьфу, конечно; АКВАРИУМ разбился — БГ уцелел. Ну и что? Наберет себе новый АКВАРИУМ.
— Ну, не знаю, не знаю…
— Да я тебе точно говорю! А если бы разбился ОБЪЕКТ, а я остался, я остался бы ни с чем.
— А остальные «Объекты» тоже так считают?
— Ну, не знаю. У Дюши вот есть сольный проект — НЕВЕСТА, с Дубовым из НАТЕ и их же барабанщиком. Пока вокалиста не могут найти. Посмотрим, что получится.
— Как ты относишься к вашим двум альбомам?
— О, в кайф. В кайф! — Мы тут послушали наш первый альбом, его все ругали, кому не лень, и ты в том числе. А я послушал — столько там идей музыкальных! Ведь там планировалась клавишно-компьютерная музыка, Дюшины вещи там отличные — «Мой ангел», «Я — один». У Дюши вообще более мягкий гитарный бит. На «Анаконде» тоже его гитарный ход — все по гамме, по науке, как положено.
— Почему «Гласность» так плохо записана?
— Там мы специально завалили назад голос хотели сделать по-фирме, чтобы голос «плавал» в музыке. Не так, как у большинства — впереди голос, а все сопровождение сзади. В этом тоже, кстати, наше наприятие бардовской традиции. Чуть перегнули палку с утоплением голоса.
— Что тебе близко из Ленинградского рока?
— Как ни странно, мне очень нравится ЛУНА и ДЖУНГЛИ. Они мне гораздо ближе, чем разрисованные попугаи из АУКЦИОНА, хотя Гаркуша — классный шоумен. В ленинградском роке сейчас самый настоящий застой, если не считать НОЛЯ и нас. АЛИСУ и ДДТ, при всем моем уважении к ним, я не могу причислить к вполне ленинградским группам. Очень верю в Цоя.
Нравятся ИГРЫ. Они классно работают, а про их шоу времен СТРАННЫХ, Гриня мне говорил, что оно им еще лет пять назад надоело. АВИА мне нравились втроем — это была сумма индивидуальностей. То, что сейчас, — больше похоже на работу. ТЕЛЕВИЗОР — мне нравится, как они работают, но их музыка и эстетика мне чужда. И потом — я не вижу перспективы развития — очень узкая направленность и очень холодная подача.
— Как ваша гастрольная деятельность?
— Довольно весело. В Пскове сильно поразили тамошних анархистов. Я им стал про Бердяева рассказывать. Был такой российский философ, и телега у него была такая: или ты господин, или раб. И свобода может быть только одна — свобода творчества. Они там отпали: «Ну, если у нас в Ленинграде панки Бердяева читают…». А между тем — совершенно дельные вещи. Я считаю, что культура — она или есть, или ее нет. Среднего не бывает.
— Вас узнают по альбомам?
— Был такой случай… Подходит такой соловей и говорит — спойте «Детективоманию». Он ее, наверное, в «Утренней почте» видел. Понимаешь, наша субкультура все равно очень ограничена. Вот ты сидишь, кропаешь свой «Рокси», а прочтут его человек 300—500 по всей стране, и то в лучшем случае. Старая телега — «все как бы есть, и в то же время — как бы нет». Вот все говорят об АКВАРИУМЕ — как будто знают, что это такое.
— Что вы собираетесь делать дальше?
— Снимать кожу, заклепки, которые становятся элементами попса и безмозглого подхода к делу. Будем писать альбом — немного другая музыка и другая тематика. Рабочее название — «Возвращение в андеграунд».
— То есть перестроечная тематика закончена?
— Как этап альбома — да, а в принципе… Я, например, за перестройку. С какой стати мне быть против? Протест ради протеста мне всегда был полусмешон, полуотвратителен. Я не понимаю, почему мы должны быть в оппозиции всегда!
— Как ты относишься к данной ситуации с роком?
— Я считаю, что нынешний отказ — последний укус умирающего зверя. Если будут тихарить такое масштабное явление, как рок, — то с гласностью надо кончать. Ведь есть такое мнение: вот Брежнев мужик был улетный — жилось-то нам как хорошо, тихо, спокойно… У меня на стене портрет его висит — маленький такой, весь в орденах… Я тут на него посмотрел и вспомнил: были в Симферополе. Там на наш концерт Тетка одна пришла — взрослая уже, лет 40, наверное. Но во все врубилась, на раз. Вот посмотрела она на меня и говорит: «Спортивный парень…» Потом помолчала и добавила: «Ему бы пулемет в руки!».
Александр Старцев
