КОЕ-ЧТО ИЗ ЖИЗНИ УТОК

Эта статья как и статья о Телевизоре в ЗЗЗ №2 войдет в книгу THE SOUND OF BREAKING GLASNOST, которая выйдет в начале 1990 года в издательстве OMNIBUS PRESS.

«У меня комплекс в отношении интеллигенции: дед-крестьянин,
отец — чиновник, ясный и казенный, как землемер. Я не считаю себя настоящим интеллигентом, во мне слишком много деревенского — и азарта, и консерватизма. И, как у каждого литовца, боязни перед властью… Мы — странный народ: столетия жили в деревне. И власть, и знать были не наши — то польские, то русские — поэтому отношение к начальству сложилось отчужденное и деликатное, только бы не тронули. И городской интеллигенции не было — вся культура деревенская, неписьменная. Хотя самобытная, конечно — много в ней оставалось языческого… Только в годы буржуазной республики начала появляться национальная интеллигенция, и — трагедия сороковых. Перед войной сталинисты произвели массовое выселение литовцев в Сибирь; угоняли всех, кто чем-то выделялся — интеллектуалов, людей с мировоззрением, хозяев покрепче. Потом — коллективизация… Тут уж и все остальное крестьянство «раскрестьянили», заодно и с деревенской культурой покончили.
Вот и сформировалась у них культура беженцев из деревни, из-под палки строящих индустрию… Вялая, ватная, мещанская культура. И рок у нас такой же — нет ни живости, ни откровенности, ни позиции».

Так говорит Альгис Каушпедас, человек тридцати пяти лет, двухметровою роста, с красивым большим лицом и гладко зачесанными назад темными волосами. Он архитектор, причем секретарь творческого Союза и директор соответствующего Дома этого союза в Каунасе. А также — один из лидеров литовского Народного движения в поддержку перестройки и руководитель рок-группы «АНТИС». В справедливости последнего из суждений Каушпедаса я имел возможность убедиться на собственном опыте: ежегодно приезжая в горячо любимую Литву, трудно было не заметить, что рок-жизнь здесь едва теплится, да и то в самых пресных и провинциальных формах. Я даже придумал логичное объяснение этому: откуда тут взяться настоящему року, «музыке бунта», если у них и так самые красивые девушки, самые ухоженные города, самые лучшие пляжи (Ннда!) и изобилие мясомолочных продуктов, включая взбитые сливки… Короче, звезда «АНТИСА» взошла ни весьма сереньком фоне.

Впкрвые я услышал о них и ноябре 1985 от знакомого каунасского журналиста Шауриса. Услышал примерно следующее: «У нас архитекторы собрали сумасшедшую шоу-группу, называется «Утка» — «антис» по-литовски. Очень смешная, но играть не умеют. Такой панк-рок» …Давно замечено, что «панк-роком» у нас, как правило, называют то, что не укладывается в рамки привычного, то что более живо, более смело — и по нее не обязательно имеет реальное отношение к панку. Поэтому я сразу навострил уши, запомнил название, и был очень рад узнать, что «Антис» будет играть на фестивале «Литуаника-86» в мае.

В конкурсной программе «Антису» выступить не дали. Скатилась трусоватость местного культурного руководства: крамолу «со стороны» они пропустить еще могли пусть русские сами со своим начальством разбираются — но вот свою, литовскую «контроверсию» — чур, не надо! Концерт «Антиса» был последним и лучшим на фестивале. Певца (я еще не знал что его зовут Альгис) вывезли на сцену в катафалке и оттуда, достав из венков бумажных цветов телефонную трубку с микрофоном, он запел первую песню «Алло-алло», — о быте творческой интеллигенции. Выбравшись, наконец, из гроба, солист оказался крупных размеров роковым красавцем с обольстительными ужимками. Грим и манеры напоминали героя не то любовника, не то злодея — немой кмномелодрамы начала века. Но это не было простодушным, как у большинства рок-солистов, сексуальным заигрыванием с публикой — было очевидно, что «герой» полон сарказма и не развлекать зал он сюда явился.

Шоу было отработано безупречно, и полно чисто театральных находок. По краям сцены стояли женские манекены под вуалями, и весь зал ахнул, когда уже в середине концерта они вдруг ожили и грациозно поищи под ручку с вокалистом. В паузах между номерами освещался угол с «диктором», который, сидя за столом, казенным голосом — в духе программы «Время» — зачитывал «новости», ассоциативно предварявшие песни. Тексты были сатирические, но еще далеко не доходящие «до грани». Впрочем, надо было -знать замшел ость литовской поп-культуры, чтобы оценить, насколько смелы в ее контексте даже такие строчки:
«Что ты стоишь под градусом.
Как Пизанская башня.
Прислонившись к стене
У водочного магазина?
Что ты улыбаешься так тупо —
Видишь, твои дочки плачут?!
Пей, пей заливай свои мозги
Ведь без водки нет для тебя жизни…»

Моей любимой песней была песня о том, что имеется карточка с программой — за данным номером, которая вставляется в небольшое отверстие в головах граждан — и те тут же успокаиваются, попадая в мир приятных иллюзий. Вполне прозрачный намек на телевидение.

Музыка «Антиса» имела мало общею с панком и, в целом, была довольно интересной. Я назвал бы ее «гротескный ритм-энд-блюз». Традиционные блюзовые гармонии, подчеркнутые солидным «джазовым» звучанием духовой секции были обильно расцвечены неожиданными сменами темп и странными мелодическими экскурсиями — то в область литовского фольклора, то в сторону китчевого шлягера. Немного все ЭТО походило на пряничный эклектизм Фрэнка Заппы. Ансамбль. правда, играл очень неровно: хороший уровень медных инструментов (как выяснилось, вся группа была «одолжена» у биг-бэнда Вл.Чекасина) не вязался с «засыпающей» ритм-секцией. Что ж, нет в мире совершенства, но «Антис» к нему приближался: ни разу до тех пор не видел я у нас рок-группы, столь зрелищной и в то же время «умной» и своем сценическом образе. Тогда же я познакомится с инициатором и солистом «Антиса» Альгисом Кауншедасом. Вот как в его устах выглядит история создания группы:

«Я окончил архитектурный институт, стал работать в солидном проектном институте. Участвовал в пятнадцати международных конкурсах, спроектировал пять больниц. После того как сделал пятый проект, стало неинтересно. Кабинетная жизнь меня угнетала: надоели эти коридоры, перекуры через сорок минут, бессмысленные разговоры с коллегами. Надоело смотреть в тоске в один и те же окна… Захотелось уйти из казенною мира, но это было трудно — я уже был достаточно известен и все считали, что «парень в порядке». Вообще, в Литое очень не принято жить «по-другому». Существует один, «нормальный» путь жизни, и легкие отклонения позволяются, разве что художникам. Вот я так и зажил: устроился завхозом в Дом архитекторов в Каунасе, получал всего 80 рублей в месяц, но был абсолютно свободен. Однако недолго всего полгода. Решили меня подтянуть до приличествующего уровня и выдвинули на пост директора Дома. Вот здесь удалось развернуться — мы создали настоящий центр новой культуры. Шокирующие выставки, экспериментальный театр… Только что провели «Чемпионат по рок-н-роллу» с приглашением всех желающих с улицы спеть в сопровождении профессиональной группы. Я и сейчас (интервью было взято в мае 1988 года прим. А.Т.) боюсь уходить с этой работы — здесь реальная жизнь, начальство есть… А в рок я играю. И началось это совершенно случайно, «играючи»… Для капустника по поводу празднования Нового 1985 года мы с друзьями-архитекторами подготовили пародийную программу, шесть песен (и том числе «Что ты стоишь?). Видов на будущее — ни малейших, но успех имели отменный. Повторили на Женский день 8 марта. Потом скооперировались с несколькими профессиональными музыкантами. Мы, архитекторы, — конечно, самые слабые исполнители в «Антисе», но вся идеология исходит от нас. Музыкальной грамоты, теории композиции мы нс знаем – и на этом незнании, во многом, и строим свою эстетику».

Теперь понятно, откуда взялась эта оригинальная полистилистика в музыке «Антиса»: не от авангарда, оказывается, они шли, а от полной наивности… Плюс — давнего увлечения постмодернизмом?.. Так или иначе, «Антис» и мгновение ока стал культурной сенсацией номер один литовской республики и по популярности сравнялся со знаменитой баскетбольной командой «Жальгирис». Осенью о них уже сняли часовой видеофильм, и началась запись первой пластинки. Было в этом «зеленом свете» что-то странное: то ли функционеры, в самом деле, почуяли «новые времена», то ли сами истосковались по интересной жизни, то ли набрались очередной обструкции со стороны молодежи.

«Отношения с чиновниками шли у нас гладко — даже когда мы впрямую бросили НМ ВЫЗОВ. Мы никогда не согласовывали и не утверждали ни одного текста. Мне кажется, что власти почувствовали: это не мальчики, это люди ответственные, им можно разрешить… Оказали, так сказать доверие на высоком уровне. Может быть, для нас в этом кроется психологическая опасность, не знаю. Впрочем, в Каунасе нас руководство не любит. Они привыкли, что все люди искусства — как цирковые собачки, независимость их возмущает. В этом городе нам до сих пор не дают выступать — но это только хорошая реклама».

Каунас оплот литовского бюргерства, город гораздо богаче и консервативнее, чем богемный Вильнюс. Основные занятия горожан, согласно моим многолетним наблюдениям: делать деньги, строить собственные коттеджи, доводить скромные «Жигули» до фирменного блеска и болеть на баскетболе. (Конечно, есть и хороший театр, и галереи, к «авангард» — но не это, мне кажется, создаст образ города.) Именно здесь, в четырехэтажном домике, построенном по собственному проекту, живет Альгис Каушпедас с женой и дочкой.

Однако вернемся к вопросу о бюрократах, запретах и доверии. В своей второй программе, представленной в 1987 году, «Антис». делом доказывая справедливость данной им клички «перестроечной рок-группы», сосредоточился на антибюрократической сатире. Скажем, «Товарищ Тататавкчус»:
«Он пишет, пишет — тов. Тататавичус
Он выступает, выступает — тов. Тататаиичус
Он кивает, кивает своей небольшой головкой,
Оп уверяет, уверяет нас в туманном нашем «завтра».
И часики японские на нем поблескивают,
И компьютер стоит, и все — в стиле диско!»

Образ этого бюрократа, блестяще воплощенный на сцене Каушпедасом, неоднозначен. Я бы назвал этот персонаж «народный бюрократ». Вот как объясняет Альгис генезис образа: «Мне не хочется быть однобоким «ниспровергателем». Ведь я реально понимаю, что все пороки нашей системы есть и во мне самом. Скажем, слишком много свободы меня как-то раздражает — я нс знаю, что с ней делать. И я уверен, что маленький ограниченный чиновник сидит внутри каждого советского человека, каким бы «прогрессистом» он ни был. Поэтому и мой «бюрократ» — это не чудовище, а живой человек, имеющий нечто общее с каждым в зале. Его не хочется тут же уничтожить — его можно даже полюбить»…
Может быть, «полюбить» — это громко сказано, скорее, «пожалеть». Как в песне «Медали»:
«Дайте ему медаль –
Синюю, зеленую или железную.
Дайте ему хоть две —
Нам ведь не жалко…
Скорее, дайте медаль Нашему Голому Королю — Пусп. порадуется Дармовой награде».

Отношение к «Нему» здесь снисходительное, жалостливо-презрительное — какое, собственно, и бытовало в народе к прообразу героя песни — Л.И.Брежневу… «Все мы люди, все мы человеки». Альгис Каушпсдас обобщает: «Почему перестройка идет так медленно? Да потому что мы сами не спешим в новую жизнь, боимся резких перемен. Может быть, и правильно, что боимся. Недавно я был в Польше и убедился, как опасно форсировать события — хватит с нас социальных катаклизмов… Вот так — часто ловлю себя на «отсталых» мыслях. И «Антис» так же противоречив, как я. Наши песни — это нс сплошное «издеватсльство»; в этих пародиях есть и искреннее чувство».

Эта диалектичность — главное отличие подхода «Антиса» от «радикальных» российских групп, особенно ленинградских. У «Алисы», «Телевизора», «ДДТ» оппозиция застойному «истэблишменту» — стопроцентная. Он — «черный», они — «белые». Будто две разные нации, даже две разные планеты — и, разумеется, ату его, вражину! Позицию Каушпедаса можно оценить, как более склонную к компромиссу, но она честнее — в том смысле, что лишена ложного героизма. И, бесспорно, реалистичнее. «В жизни это везде, а на сцене — нет. Поэтому людям и нравится «Антнс», утверждает Альгис. К сказанному можно добавить, что в жизни «народные чиновники» бесят и угнетают, а здесь можно посмотреть на них со стороны, в голос посмеяться и поскандировать «Функционеры портфелей пилоты, функционеры понтии пилаты!».

Но это не весь ответ на вопрос о парадоксальной сверхпопулярности «Антиса» в Литве. «Парадоксальной» потому, что если судить по обычным меркам, «Антис мало похож на поп-группу, любимцев масс. Когда они впервые приехали в Москву, на фестиваль «Рох-панорама-87», и выступили на грани провала, ото всех экспертов я слышал одинаково сочувственный отзыв. Они говорили: это интереснейшая группа; у них сложная, оригинальная музыка, утонченное шоу — но им же нельзя играть но Дворце спорта! Это «авангард», им под стать выступать в маленьких клубах, для знатоков… Когда, в ответ на это, я замечал, что в Литве они дают концерты на стадионах, и им подпевают десятки тысяч, заглушая аппаратуру, мне отказывались верить.

Итак, феномен популярности «элитарного» «Антиса». Причина
первая — эффективность сатиры, «гласность — фактор». Второе — «национальный фактор». Нет, в репертуаре «Антиса» начисто отсутствуют — не в пример некоторым эстонским группам — пески, «форсирующие» чувство национальной гордости и распаляющие шовинистические сантименты. Проблемы, о которых пост «Антис». касаются любого советского человека — но вот форма, и которой они поставлены, точно соответствует литовскому национальному характеру и традициям литовской культуры — это и современный казенный стиль, и довоенная слащавая галантность, и совсем старые, деревенские мотивы. «Мне кажется, профессиональные эстрадные композиторы совершенно не учатся у народной музыки, — говорит лидер «Антиса», и очень многое от этого теряют. Я люблю народные песни — в них есть настоящая гипнотическая сила.»

Со временем «Антис» все больше интересует это «этническое» направление. На удивление здорово и легко работает «этнический рок» «Антиса». Последние концерты группы, что я видел, больше всего напомнили то, о чем я раньше и знал-то только в теории* — настоящий народный карнавал, в его глубоком смысле — том, о котором писал М.Бахтин…

Есть, однако, у почетной медали «За народность» обратная сторона. И это, как раз, третьи — и довольно грустная — причина феномена «Антиса». Назовем ее «китч-фактор»… Дело в том, что многое из того, что Каушпедас с коллегами предают тонкому осмеянию, пародируя как мещанскую «массовую культуру», публикой принимается за чистую монету, без всякой иронии. О, это очень деликатная ситуация: артистам приходится буквально балансировать на грани, постоянно терзая свое чувство меры с тем, чтобы не скатиться к слишком очевидной, ненатуральной пародии или, напротив, самим не оказаться поп-пошляками. «В роке много дурного вкуса, самодовольной эротики — и очень легко стать рабом этого. Соблазн есть — но надо быть умнее него…»

Честно говоря, я был почти уверен в том, что мало-помалу, сохраняя оболочку найденного образа и даже долго иронии, «Антис» превратится в «нормальный» поп-ансамбль. В их положении это было бы даже почетно: не и каждой республике нечто столь элегантное котируется на уровне примитивных шлягеров «умца-грица» или «тяжелого металла»— Давление популярности и гипноз успеха — сила, с которой очень немногое артисты могли справиться. У «Антиса» тоже начались «шатания»: я помню, как грустно мне было слушать их главный хит-87, песню «В троллейбусе», которая была не только пустоватой по содержанию, но мелодически в точности повторяла ходы популярнейшего боевика группы «Что-то случилось»… Это уже погоня за успехом, в чистом виде.

Недооценил я «Антис». Все вышло наоборот: программа 88-го года оказалась сложнее, а главное — жестче и непривычнее всех предыдущих. «Мы всегда издевались над китчевой культурой, ко сейчас я понял, что этим нельзя жить все время. Теперь мой персонаж изменился — он стал тверже и холоднее… Запахло Сибирью». Альгос Каушпедас появляется на сцене на мотоцикле с коляской (в коляске, разумеется), одетый о глухое кожаное пальто. Первая, программная песня называется «Цыц, интеллигент».
«Цыц, интеллигент! — Несчастный босяк.
Что ты можешь дать родной
Цыц, интеллигент! — Да как ты еще жив-то?
Может, одолжить тебе, дармоед?
Цыц, интеллигент! — Забавная прослойка—
Да кому ты нужен, умный — благородный?
Цыц, интеллигент! — А ну-ка, на картошку!
Впрочем, если хочешь — жалуйся в газеты.
….
Профессор, купи-ка себе лучше «Жигули»:
Поставишь шашечки, будешь людей почить».

Сцена оформлена лозунгами — белым по красному. Плакат ансамбля — серия черно-белых фотографий — «не то из досье*. IIC то с Доски почета… Во время престижного телеконкурса «Музыкальный ринг* Альгис не снимал «тоталитарную* маску, даже разговаривая со зрителями:

Вопрос: «Вы поете песни только по-литовски. Не отдает ли это национализмом?»
Ответ: «Вы сказали — национализм? Явление сложное — нам надо согласовать ответ с вышестоящими инстанциями».

Вопрос: «Не кажется ли вам, что ваши музыкальные достоинства
оставляют желать лучшего?»
Ответ: «Товарищи! Достоинств у нас нет. Мы поставлены на этот участок и честно выполняем свой долг».

К сожалению, ленинградская публика (привыкшая, по-видимому, к полной незатейливости рокеров) оказалась не на высоте и не смогла подыграть «Аитису». Хуже того, один из зрителей с возмущением спросил: «Неужели вы не испытываете чувство неловкости оттого, что отвечаете такую ерунду на наши вопросы?». Ответ был достойным: «Нет, товарищи, мы не испытываем чувства неловкости. Мы испытываем чувство глубокого удовлетворения».

Песни «Антиса» стали острее, их политическое кредо четче. Я стараюсь не только понять политику, но и вмешаться в нее. Для этого недостаточно читать газеты… Я убежден а том, что человек может что-то сделать — такою моя гражданская и человеческая позиция. Конечно, у меня есть внутренний цензор — и это неплохо. Я «разговариваю» с ним, и это создает творческое напряжение. Каждый рискованный шаг — продукт внутренней работы, он имеет глубину…
Давно замечено, что когда рок- музыканты — даже великие, как Джон Леннон, намеренно смещают баланс в сторону большей «программности», их творчество, как правило, утрачивает часть своего спонтанного обаяния. Не знаю, виноват ли этот старый рок-синдром или дотошность «внутреннего цензора», но новая программа «Антиса», при ее неоспоримых «перестроечных» достоинствах, производит впечатление определенной тяжеловесности и надуманности. Может быть, «тяжеловесность» — она же сталинистская «монументальность» — и входила в замысел: концерт начинается с длинного помпезного инструментального вступления в духе маршей из опер Вагнера, и это уже настраивает слушателей на «тоталитарный» лад. Однако, как мне показалось, это зловещее воодушевление излишне педалируется, отчего почти пропадает столь ценное для «Антиса» ощущение ироничной игры… Кажется, и аудитория не очень- то принимает этот ход. Вот так: копаешь глубже, а оказывается дальше. Впервые за все время неукоснительно шедшая вверх кривая популярности группы вышла на ровный участок. Кризис?

«Антис» продержится еще год, — сказал в мае 1988-го Альгис Каушпедас. Сейчас группа подходит к своему пику, и не хочется переваливать через него. Лучше уйти в лучах славы, чем стать «перезревшим плодом» и всем наскучить. Вообще, в Литве рок — это как бы музыка второго сорта, удел убогих людей. В глазах интеллектуальной элиты рок скомпрометировал себя, как продукт «массовой культуры* — его считают чем-то вроде цирка для дураков и неполноценных подростков… Конечно, мы боремся с этим, стремимся сломать такую репутацию, но в одиночку это очень трудно. К сожалению, в республике у нас так и не появилось конкурентов».

«И что же после «Антиса»? — «Я лично стану общественным
Деятелем». Так и сказал. Не «займусь общественной работой», не «уйду в политику», а мощно и чеканно — «стану общественным деятелем». Причем выражение его лица не оставляло никаких сомнений относительно полной серьезности намерений.
Строго говоря, «общественным деятелем» Альгис Каушпедас уже был — и я не имею в виду его роль рок-трибуна. С момента зарождения литовского «Народного движения за перестройку» в начале 1988 года, Альгис стал одним из его лидеров. Концерт «Антиса» на празднике в честь Дня печати был облечен в форму политического митинга. «С высокой трибуны» Альгис Каушпедас выдвигал лозунги в свойственной ему полуиронической манере. «Да здравствует дружба малых народов СССР!». «Долой старых бюрократов, да здравствуют молодые!..» И один лозунг вполне серьезный. «Живешь в Литве — значит литовец!». Квушпедас поясняет: «Я реалист, смотрю ни вещи спокойно и диалектично. Литва никогда не стонет новым Карабахом — народ у нас осторожный. Но и самостоятельности стремиться он будет и захочет иметь свою Конституцию, сделанную не по шаблону. Республика должна укрепляться поэтому не-литовцы, живущие здесь, интересами, уважать язык и культуру. Я не считаю, что русская культура вредит Литве — ни самом деле, вредит бюрократическая антикультура. Вредит тоталитарная централизация — она не пожалела на литовцев, ни русских. Я наипоалинненший экземпляр интернационалиста. Программа, которой я придерживаюсь, проста: демократия, суверенитет, взаимное уважение».

В речах А.Каушпедаса-политика видна взвешенность. Тот здоровый реалистичный центризм, увязанный с «народными» представлениями, что я уже отмечал в его художественной позиции. Вспоминаю его фразу, сказанную даже с каким-то сожалением: «Я ничего не могу делать без оглядки». Наверное, именно это качество не позволило ему, несмотря на прекрасные Задатки, стать великим рок-артистом. Но — дай Бог! — именно оно поможет ему стать большим «общественным деятелем».

Таким образом, мы стоим на пороге Исторического Прецедента. Впервые в нашем стране (и едва ли не во всем мире» выходец из игрушечного, эпатирующего «полит-рока» делает шаг в реальную, взрослую политику. И совершенно закономерно, что ЭТО происходит в Прибалтике — единственном пока регионе СССР, где процесс десталинизации и обновления захватил все слои населения сверху донизу. Итак, впервые припевы песен имеют шанс стать ответственными политическими декларациями: впервые молодые люди смогут голосовать за человека своей стихии. Это не только рок-н-ролл, и мне это нравится.

«Я хотел бы выставить свою кандидатуру на пост президента республики». Видя мою веселую реакцию на это заявление, Альгис спокойно объясняет: «Это нормально. Я считаю, что каждый человек должен испытывать чувство полной, «президентской» ответственности за свою страну. И, в свою очередь, страна должна уважать каждого своего гражданина, как потенциального президента… В последние десятилетия мы забыли все это. Вообще забыли и отбросили так много, что не помним уже — живы сами или нет».
P.S. В конце октября 1988 года Альгиса Каушпедаса избрали и Совет Литвы — президиум республиканского сейма Народного движения.


Обсуждение