В апреле 1989 года СССР посетила с концертами группа LES VISITEURS и ее лидер Луи Бер-тиньяк — одна из самых интересных фигур французского рока, известный посвященным фэнам как основатель легендарной команды 70-х TELEPHONE. Вместе с Бер-тиньяком (гитара) выступали Corine Marienneau (бас), Hafid Saidi (барабаны), Nicolas Bravin (гитара), Francois Delfin (гитара). Ко времени гастролей группа выпустила альбом «Louis Bertignac et Les Visiteurs* (1987). Редакции показались интересными кое-какие высказывания Бертиньяка.
— Расскажите о вашей музыкальной биографии. Наверное, это очень длинная история?
— Да, конечно, но всю эту историю я рассказывать не буду.
Я начал играть музыку, когда учился в школе — мне тогда было 14 лет. Я купил гитару и, как только она. у меня появилась, захотел создать группу — и создал ее прямо в школе. Я создал очень много маленьких групп…
Это был 68-й год. В то время во Франции происходили крупные политические волнения, знаете о них? Для меня это было плюсом — школы часто бастовали, и во время этих забастовок мы с друзьями выступали в других школах. Это был неплохой опыт. Музыка была жуткая, но нам она нравилась. Мы играли песни THE ROLLING STONES, THE BEATLES. Несколько песен мы написали сами, но они были не слишком удачны. Мне так кажется — я их не помню. (…)
Это был год 75-й. Я организовал пару небольших групп в Париже, одна из которых называлась
SHAKING STREET. Но все это не так важно: я решил сделать настоящую группу, отдал всю душу, чтобы создать группу с людьми, по-настоящему ей преданными, способными вдохнуть в нее жизнь, и я нашел Корин и еще двоих ребят. Мы создали группу TELEPHONE, это было в 1977. После многих и многих концертов мы стали известны. Через два-три года группа стала знаменитой. Мы играли во Франции, США, во многих других странах — до 1986, когда я решил распустить группу, потому, что работа в ней перестала приносить радость. У нас был успех, который мы хотели, у нас была аудитория, которая была нам нужна — и больше делать было нечего.
— Вы не могли бы примерно описать музыку, которую играли, поскольку в России TELEPHONE практически не слышали?
— Это был французский рок-н-ролл — рок-н-ролл с французскими текстами. В общем-то, не политический, однако в этом была политика: мы гросто говорили, каким хотим видеть мир… В наших песнях говорилось о нашей жизни, поэтому они были политическими — не такими, как газетные статьи,— гораздо ближе к нашей жизни.
В течение года после того, как мы распустили TELEPHONE, я подыскивал новых музыкантов, искал новую музыку — и по прошествии этого года решил вернуться к рок-н-ролльным корням, потому что это было единственным, что я любил по-настоящему. То есть мне нравится очень разная музыка — джаз, медленные вещи, но… Люблю я рок-н-ролл. Мы с Корин, с которой я познакомился пятнадцать лет назад и создал TELEPHONE, нашли хороших музыкантов и организовали LES VISITEURS. (Очень трудно найти хорошего басиста — я нашел ее, когда мне было двадцать лет, и берегу ее: она — самая лучшая.)
— В рекламе ваших концертов было сказано, что во Франции вас называют «французскими РОЛ-ЛИНГ СТОУНЗ». Это правда?
— Нет, неправда. Не знаю, почему они нас так здесь (в СССР) называют… Я знаю одного из организаторов гастролей, который любит THE ROLLING STONES,— и вот он сказал:«О, это французские РОЛЛИНГ СТОУНЗ, они мне нравятся!» Это правда, что мне нравятся ROLLING STONES, но мы не французские ROLLING STONES: французских ROLLIHG STONES не существует; мы — LES VISITEURS…
— Но вы играете в этой традиции…
— Конечно, мы играем в этой традиции, которая началась с Эдди Кокрана, Чака Берри, Би Би Кинга, Клэптона, Хендрикса, даже THE WHO, LED ZEPPELIN, THE BEATLES,— всех тех людей, которых я люблю. Я всегда хотел быть частью этого явления, и, по-моему, мы стали ею, и я этим горжусь.
— А что вы думаете о современных гитарных группах?
— Трудно говорить вообще о многих группах. Есть много разного. Некоторые мне нравятся, некоторых терпеть не могу. В основном мне не нравятся хэви-метал группы, но я люблю LED ZEPPELIN. Их первые пять альбомов — фантастичны. Но большинство хард-рок групп, которые мы видим сегодня, похожи на GUNS N’ROSES, знаменитых в настоящий момент. В двадцати их песнях не больше изобретательности и энергии, чем в одной песне LED ZEPPELIN. В них нет той силы, того воображения… Когда пишешь песню, просто отвечаешь чувствам и обстоятельствам,— тому, -:то заставляет тебя написать эту песню. В настоящий момент мне хватает изобретательности. Если произойдут перемены, то хорошо, но я не хочу ждать перемен. Я не хочу делать почти одинаковые песни с тяжелой гитарой… Я могу вытерпеть одну, но большинство групп делает двадцать песен, и все они звучат одинаково. Это очень плохо. Но в этом нет их вины. Это — время. Знамение времени.
— Ваше мнение о французской рок-сцене?
— Французская рок-сцена… Там не слишком много интересного. Много-много мелких групп… Немногие — .очень хорошие, как и во всем мире, хотя и они… не гении. Много маленьких гениев, но ни одного большого. Если бы он был, вы бы о нем наверняка услышали. Но это нормально, в эти времена нельзя ожидать иного. Сейчас не появляются такие группы, как THE WHO, STONES, но рано или поздно они появятся. Французская сцена определяется радио и телевидением, а им нужно лишь усредненная легкая дерьмовая музычка. Сабрина и прочее говно. Нас это совсем не радует. Мы живем в очень печальное время. Девушка с большими сиськами становится знаменитой — происходит нечто странное…
— Почему, на ваш взгляд, это происходит?
— Потому, что нет невероятно хорошей музыки, ведь если бы была невероятно хорошая музыка, мы бы забыли о больших сиськах. Есть периоды, когда музыка замечательна, когда что-то происходит по-настоящему — просто так есть. В тот момент, когда появились THE WHO, STONES, происходило нечто замечательное. Это не происходит все время, но иногда случается . Сейчас этого нет…
— Был еще конец 70-х и панк-рок.
— В то время действительно в Лондоне появилось нечто сильное — нечто сильное часто появляется в Англии. Возникло много хороших групп, особенно THE CLASH,— это лучшее, что появилось после 60-х.
— А как же SEX PISTOLS?
— SEX PISTOLS — это было весело, но это не было настоящей музыкой или энергией. Это было что-то странное между бизнесом и наркотиками. Мне очень нравится первый альбом, но на самом деле первый альбом продюсировал лучший продюсер в мире — Крис Томас. Сейчас он продюсер PRETENDERS, Пита Таушенда, INXS, и он продюсировал альбом PISTOLS… Фирма дала ему кучу денег, он взял хороших музыкантов,— дело в том, что гитаристы PISTOLS были совершенно бесполезны, поэтому он взял хороших гитаристов, барабанщиков, и на самом деле SEX PISTOLS там даже не играют. Грустно это говорить, потому что, может быть, я разрушаю чьи-то иллюзии, но такова реальность, и этот парень, как там его?.. Малколм Макларен. Он очень умный, он никакой не панк, он отличный бизнесмен, который очень хорошо все это использовал, и бедные PISTOLS потерялись в этом бизнесе. Но у них был хороший певец, Джонни Роттен, мне он нравится по-настоящему. То, что он делает сейчас, не так весело, потому что он больше не занимается рок-н-роллом,— а то, что они делали, было рок-н-роллом. Пусть это был панк или что-то еще, можно назвать это любым словом, но для меня это был просто рок-н-ролл. И был Сид Вишес, бедняжка, который не смог вынести всей этой истории, и двое других, барабанщик и гитарист. Мне нравятся музыканты, которых они взяли, потому что они в них действительно нуждались. Джонни Роттен кое-что из себя представлял, а Сид Вишес — наоборот, но в нем была некая сила. Макларен был очень хорошим бизнесменом и он помог этому случиться.
Но для меня единственным, что действительно случилось, были THE CLASH. THE CLASH были очень хорошими музыкантами, они играли настоящий рок-н-ролл, и они вышли из панка. Правильная музыка, которую я по-прежнему слушаю. Я не могу без предубеждения слушать SEX PIST6LS потому, что пусть это было весело, пусть это хорошо спродюсированный рок-н-ролл, но это все же не настоящее. THE CLASH для меня были чем-то.
— РОЛЛИНГ СТОУНЗ очень много для вас значат. Расскажите об этом.
— THE ROLLING STONES — это очень важно. Они значили для меня больше, чем THE BEATLES или KINKS, LED ZEPPELIN, THE WHO или Джими Хендрикс, все те люди. Когда я был ребенком, в 10 или 14 лет, они означали для меня, что может быть другое решение моей жизни,— что не обязательно становиться врачем или специалистом по электронике.
Я видел людей на сцене, которые пели серьезно, но безумствовали, как дети. Я видел, что они сумасшедшие, а публике нужно видеть, как люди безумствуют на сцене, потому что человеку нужно безумствовать, нужно иногда кричать, но не быть плохим — нужно кричать просто для выражения радости, не нужно вести себя так, как ведет себя публика здесь. Многие в публике ведут себя так, как и во всем мире: танцуют, кричат, веселятся,— и это нам нужно, всем это нужно. Те ребята на сцене были для меня чем-то очень важным, чем-то совершенно иным, с чем я еще не сталкивался. Я просто искал чего-то иного. И вдруг все стало возможным.
Когда я был маленьким, я знал, что мне нужно быть как отец и мать. Они хорошие, очень милые люди, но мне не нравилось, что они никогда не развлекались, никогда. Иногда они ходили в кино — и все. А мне было нужно больше. Мне было нужно что-то необычное.’ Я не верил, что могу сделать это сам. Я не знаю, почему, но как-то неожиданно я в это погрузился. И это до сих пор моя жизнь, и сейчас мне 35 лет, и я думаю, что буду таким до конца жизни. Я не хочу быть бизнесменом, не хочу быть никем, я хотел бы быть таким, как сейчас. Может быть, это невозможная идея, увидим. Может быть, когда мне будет 45 или 50, мы уже не сможем этим заниматься. Но я думаю, что смогу, потому что время меня совершенно не меняет. Наоборот, мне кажется, что я становлюсь все безумнее и безумнее. И мне нравится быть безумным, потому что это лучше, что может со мной случиться. Не в смысле психиатрической клиники, но… вы знаете, что я имею в виду. Быть несерьезным. Я не хочу относиться к жизни серьезно.
Сергей ЧЕРНОВ (Ленинград, 25 апреля 1989)
Материал готовился для фэнзина РИО, опубликован не был. Передан «ЭНску» автором.