* * *
А хрен его знает, что там внутри:
Может костер, а может свеча,
Может лампочка, а может весна.
Может граната, а может быть трон
Только чтобы посидеть и уйти
И перед светом закрывая глаза
Я говорю себе: открой и смотри.Поздней осенью, пугая теменью.
В бревнах сложенный и не расколовшийся,
В спину смотрел и хлопал по темени,
Был единственный нераскрошенный.
Зазевался, а поздно, батенька,
Муха дохлая вместо зернышка,
И вина не осталось ни капельки
Да и хлеба в суме ни крошечки.
Задымились давно динамики,
Не от живости, а от пошлости.
И от сытости стало шариками
То, что мы называли солнцами.
Попиздили, разошлись, забылося
То, что раньше называлось песнями.
Лишь один ты стоишь белокаменный
В бревна сложенный и не раскрошенный.
Ходим всё вокруг зеркала,
Ищем на лицах признаки святости,
Все мы дураки и все мы хорошие
Только хуля с этого радости?На иконах ненарисованный
Тихой радостью не охваченный
Ты один остался незалитованный
Нецелованный и незалапанный.
ТЗЫ
На прессованное говно лепить ярлычки,
Блевать отчаянием, отрыгивать мыслью,
Сажать пластмассовые елочки,
Собирать использованные пистоны,
Плакать.
Расчесывать травку, пользоваться чужими унитазами,
Бежать по черной дорожке с белыми клавишами,
Красивым лужайкам с помойными ямами.
Торопиться.
Пиздорваниться.
Да только не снять с экрана сеточку сказочки
Серой, но с цветными вставками.
Бояться гнилых наказов,
Продуманных сказов.
Зеленых веточек,
Больных деточек, Сильных рук,
Низачемных подруг,
Пустых глаз,
И не в первый раз
Думать.
О капле воды,
Получении пизды,
Белых колых колпаках,
О разведенных руках,
Просевших могилках,
Ржавых вилках.Потели очки,
Радовались жизни дурачки,
Скрипели зубы,
А я все думал О ВРУБЕ.
