Давно — полгода — собирался взяться за эти заметки. Теперь, видимо, созрело. За эти полгода случилось много совершенно неожиданных (впрочем, легко предсказуемых) событий (американские отбомбились в Сербии, теперь российские бомбят в Ичкерии), в свете которых диагноз, вынесенный в заголовок, кажется мне не совсем верным; паранойя — лишь одно из проявлений глобальной болезни, которая пустила ростки в человеческих мозгах и ширится, словно раковая опухоль, питаясь нашими поступками и мыслями…
Поводом для написания этих заметок явилось письмо Влада Тупикина, снабженное листовками “Черного списка”. Многие уже в курсе дела — и все же, решусь напомнить. Вот документы.
ОБЫСКИ У АНАРХИСТОВ В МОСКВЕ
2 февраля 1999 г. в Москве сотрудниками Федеральной Службы Безопасности РФ были проведены обыски и допросы по так называемому “краснодарскому делу”. Напомним, что 28 ноября 1998 г. в Краснодаре были арестованы Геннадий Непшикуев, Мария Рандина и еще один гражданин Чехии, впоследствии освобожденный и высланный из России. Г. Непшикуеву и М. Рандиной было предъявлено обвинение по ст.222 УК РФ (“хранение, приобретение, перевозка оружия и взрывчатых веществ”) и по ст.223 УК РФ (“изготовление…”). По сообщениям местной прессы, у Г. Непшикуева было изъято самодельное взрывное устройство.
Нам известно как минимум о двух обысках, проведенных в Москве по этому делу 2 февраля 1999 г.: в квартирах Ларисы Щипцовой и у Владлена Тупикина. Как нам известно, после многочасового обыска Лариса Щипцова была арестована и находится сейчас в следственном изоляторе ФСБ “Лефортово”. Обыск на квартире у Владлена Тупикина, о котором нам известно больше, продолжался более 7-ми часов. В ходе обыска были изъяты компьютер и принтер, почти вся личная переписка за последние 3 года, огромное количество документов и самиздата, все найденные записные книжки и ежедневники, около 90 дискет для компьютера, фотографии и практически все материалы по первым двум вышедшим и готовящемуся третьему выпуску журнала “УТОПИЯ”.
Во время проведения обыска Тупикиным В.А. были замечены следующие нарушения: обыск производился одновременно более чем в двух помещениях, поэтому возможности полноценно наблюдать за его ходом не было; во время обыска понятые помогали вести обыск; лица, производившие обыск, а также понятые, постоянно выходили и входили в квартиру, выносили и вносили какие-то вещи, свертки и сумки, а также выходили для совещаний, о чем В. Тупикин сделал письменное заявление в протоколе обыска. […] были также изъяты “завернутое в бумагу белого цвета твердое вещество” и стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью. В. Тупикин сделал также в протоколе обыска запись о том, что у него есть основания полагать, что некоторые вещи, предметы и бумаги были в процессе обыска подброшены.
Затем Влад Тупикин был доставлен в следственное управление ФСБ в Лефортово для допроса. В ходе допроса у него подробно выясняли, знаком ли он с Л. Щипцовой, М. Рандиной и Г. Непшикуевым, и при каких обстоятельствах познакомился, просили охарактеризовать этих людей. Также В. Тупикину были заданы вопросы о том, что ему известно об оценке Ларисой Щипцовой национальной политики губернатора Краснодарского края Николая Кондратенко и возможных планах противодействия этой политике, что известно о факте передачи Л. Щипцовой Г. Непшикуеву взрывного устройства в октябре 1998 г. и о факте передачи Л. Щипцовой черного пакета с вещами М. Рандиной в ноябре 1998 г. В ходе допроса, в кабинет где он производился следователем Бобровым М.Г., постоянно входили другие сотрудники ФСБ и задавали В. Тупикину вопросы “на неформальной основе”: чем отличается анархо-синдикализм от других направлений анархизма, какие ему известны анархистские организации, в чем конечные цели анархистов и т.д. Один из вошедших заявил: “Я задержал сегодня Щипцову, так что прошу подробнее давать по ней показания. От этого будет зависеть, как поступать с вами”. Это было расценено В. Тупикиным как запугивание.
По окончании допроса, который продолжался 2 часа 15 минут, В. Тупикин был отпущен домой, следователь сообщил ему, что в конце этой недели или в начале следующей в Москву прибудет следственная бригада из Краснодара, и уже с ней надо будет решать вопросы о возврате изъятых вещей. В. Тупикин был допрошен в качестве свидетеля по делу № 112-17, которое ведет прокуратура Краснодарского края, при этом обыски и у В. Тупикина, и у Л. Щипцовой проводили сотрудники ФСБ.
Как нам стало известно, 3 февраля должны пройти допросы родителей Ларисы Щипцовой и иногороднего Якова Кочкарева, находившегося в момент обыска в квартире Ларисы Щипцовой.
Редакция “Черного списка” напоминает читателям о том, что разговоры с сотрудниками ФСБ, милиции, прокуратуры и т.д. нужно вести только по протоколу, с записью всех вопросов и ответов, что необходимо выяснить свой статус, в качестве кого вас допрашивали (свидетеля, подозреваемого, обвиняемого) и по какому делу. В ближайших выпусках мы постараемся дать более подробные юридические советы.
(Составлено со слов В. Тупикина.
“ЧЕРНЫЙ СПИСОК”, рассылка # 23, 2 февраля 1999 г.)
На основании анализа хода допроса Влада Тупикина (его допрашивали как свидетеля), а также того факта, что все изъятое, и арестованная Лариса Щипцова (Романова) уже доставлены в Краснодар, можно сделать вывод, что краснодарские спецслужбы пытаются “создать” дело о покушении на краснодарского губернатора. Исходя из анализа изъятого у В. Тупикина (анархический самиздат примерно с 1992-93 года, многочисленные документы, письма за последние три года, компьютер, все дискеты и некоторые материалы журнала “УТОПИЯ”) можно предположить, что одним из вариантов развития событий может быть втягивание в только еще формируемое дело о “покушении” анархистов из разных регионов страны.
В любом случае, информации, изъятой при обысках, вполне достаточно для того, чтобы в будущем, если поступит такой “заказ”, вплотную заняться преследованием анархистов, радикальных зеленых и левых радикалов. “Чекисты” теперь обладают подробной информацией об адресах, телефонах, взаимоотношениях различных анархистов и радикалов, об их конфликтах, личных предпочтениях, могут составить психологические портреты и, соответственно, методы “раскалывания” потенциальных будущих обвиняемых.
Немедленно предаваться паранойе и мании преследования не имеет смысла, но какие-то меры личной и коллективной безопасности предпринять стоит. Например, оценить, что именно в ваших архивах, компьютерах, квартирах, дачах, сараях и т.п. вы хотели бы уберечь от бдительного ока спецслужб. Такие материалы должны быть либо уничтожены, либо надежно спрятаны у людей и в местах, не имеющих отношения к “движению”. Имеет смысл побеспокоиться и о “бытовой” безопасности — сохранении ваших научных и творческих архивов, телефонных книжек (у Влада изъяли ВСЕ заполненные и некоторые важные телефоны и адреса он уже не сможет восстановить), важных для вас по личным мотивам писем, фотографий и так далее.
Также имеет смысл подготовиться юридически — как минимум закупить Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы и изучить их, особенно последний — он оговаривает процедуры обысков, допросов, задержаний, описывает права свидетелей, подозреваемых, обвиняемых и т.д. Крайне полезно было бы достать через какие-то правозащитные каналы (отделения общества “Мемориал” и т.п.), через старых самиздатчиков, бывших диссидентов и врагов советской власти самиздатскую книгу Владимира Альбрехта “Как быть свидетелем” — прекрасный, не утративший своей актуальности учебник для всех тех, кто вызван (или доставлен) в кабинет следователя. Надо иметь в виду, что УК у нас недавно принят новый (поэтому все ссылки в тексте на УК надо корректировать), а вот УПК в целом, принципиально, остался старый, еще с 1961 года и только немного дополнялся, так что книга Альбрехта вполне применима до сих пор! (Не потому ли ее так и не издали официально?) Фрагменты из этой книги были опубликованы в 1997 г. в брошюре рязанского мемориального издательства “Карта” — “Итак, стойте в свободе…” (Там же — рекомендации, как вести подпольную работу (польский опыт 1981-89 гг.), как защититься от пыток, как вести себя в зоне военного конфликта.) В московском “Мемориале” эта брошюра уже разошлась, но в региональных отделениях еще может быть. По возможности мы постараемся наладить ее копирование и рассылку, но призываем всех проявлять инициативу. […]
Пока же только одна, главная рекомендация: не бойтесь. Не бойтесь ни в коем случае. Если к вам “пришли”, то значит к вам УЖЕ пришли — и это само по себе основание для того, чтобы успокоиться и грамотно оценить ситуацию.
Нет, пожалуй, еще кое-что: обо всех контактах с представителями спецслужб и милиции немедленно широко оповещайте товарищей в своем и других городах, как бы они вас не просили молчать. Они не имеют права заставить вас молчать. Вы можете – и должны, для собственной, прежде всего, безопасности, — обо всем “таком” рассказывать товарищам.
И никаких “бесед” — откликайтесь только на официальные вызовы повесткой. И никаких “неформальных бесед” на допросе — отвечайте только на вопросы, записанные в протокол, стремитесь свои ответы записывать собственноручно.
(Капитан Немо.
“ЧЕРНЫЙ СПИСОК”, рассылка # 24, 10 февраля 1999 г.)
Опустим живописные подробности допроса Влада в кабинете следователя ФСБ (“…в углу почему-то все время работал приглушенно маленький телевизор — оруэлловский телеэкран? — а со стены смотрел “добрыми” глазами портрет… В.И.Ленина…”). Влад повествует далее в своем письме: “ В Краснодаре арестовали знакомую мою панкушку Машу, девочку, надо сказать, весьма смышленую и начитанную и при этом совершенно тихую и безобидную. У нее, как я знаю, ничего не нашли, а вот чувак, который шел с ней, нес в рюкзаке… взрывное устройство, а теперь дает обширные показания, причем, по слухам, на всех, на кого следователь скажет давать…” Пиздец, что называется, приплыли. Дело о незаконном владении и транспортировке взрывчатого вещества грозится плавно перерасти в дело о террористической организации. Неслабо? Влад в панике — не за себя, за всех нас. К нему-то ведь уже пришли. Начали с анархистов. Полагаю — дали маху. В двух номерах журнала УТОПИЯ, редактируемого Владом, ни одного призыва к насилию или террору. А вот рок-альманах “Забриски Rider”, № 8, в переводе Берроуза “Оружие и тактика революции (исправленное и дополненное пособие для молодого бойскаута)” вещает о различных видах и способах террора: “убийство по списку”, “убийство наобум”, “бомбы и взрывные устройства”, “химическое и бактериологическое оружие”… “…вам не придется делать все это самостоятельно… вы найдете анонимных маленьких помощников, которые начнут закладывать бомбы в самолеты просто ради смеха — а вы бы не стали после всего, что об этом прочли? Они знают, что это занятие хоть куда. И каждое обезвреженное устройство увеличивает панику. Затем вы переходите к поездам и кораблям. Вы делаете вождение автобуса самой опасной из профессий, уделяя особое внимание рефрижераторам и прочим перевозчикам пищи. Затем можно переходить к энергетическим станциям и водным резервуарам…” Молодцы, хиппаны-пацифисты! (“Забриски Rider не несет ответственности за неверное толкование смысла опубликованной информации.” — Коран, впрочем, тоже.) — А никто из вас не жил в домах, взорванных в начале сентября? Не хоронил искалеченные тела своих детей, друзей?
Паранойя — слишком мягко сказано. И дело даже не в том, что слабо “им” подложить бомбу под Белый дом. А “нам” слабо бомбить только лишь боевиков, оставляя в живых мирных граждан, в неприкосновенности их дома? — Да “мы” даже по своим лупим, “ошибаемся”. А теперь поорем , что “они” — звери, берущие в заложники своих соплеменников. А “мы” — мы не заложники своего правительства?
Когда “наши” генералы отправляли самолеты бомбить Чечню — они не предполагали такого поворота событий? — Нет, они все прекрасно понимали. И дело не только в том, что дома на Каширском шоссе и дома на Кутузовском проспекте охраняются по-разному. Надо еще помнить и о грядущих выборах. Ну, напортачил Ельцин в экономике (а чего вы ждали от экс-прораба?). Зато — какая блестящая победа над террористами всех стран и мастей! Чем не социальная реклама? Тысячи погибших — всего лишь мелкая карта в этой игре больших шулеров.
Давайте еще покричим о “международном терроризме”. А когда КГБ, государственная организация, финансировала и спонсировала подобные акции боевиков Ирландской Республиканской Армии — это не было международным терроризмом?.. Эти взрывы в России так же далеки от этих упырей, как те взрывы в Северной Ирландии. Но — вернусь к письму Влада, поскольку пишет он интересные вещи.
“Возможно, это уже паранойя у меня, но мне кажется, что власти начали отрабатывать сначала на маргиналах модель нового 37-го, новых политических и шире — социальных репрессий. Бунты-то когда-то должны начаться, заебут же они народ рано или поздно своими невыплатами и постоянными пирами во время чумы. Мне, например, очевидно, что стихийные возмущения не будут никак связаны с пропагандой революционеров и радикалов, поскольку пропаганда таковая в массе своей до народа не доходит. Но все равно надо будет как-то зажимать гайки, надо будет давить людей страхом — самым мощным оружием власти — а для этого и аппарат подавления должен будет иметь опробованные, накатанные методы. При Сталине тоже ведь начинали с полумаргинальных элементов — с остатков разгромленных партий социалистов-революционеров и народных социалистов, еще в 22 году, потом были не очень знаментые навешивания вторых сроков бывшим соловецким зекам, вышедшим на волю к середине 20-х, потом процесс Промпартии в 29 году. Все это удачно проканало — и только после этого замахнулись на коллективизацию с индустриализацией, организацию голода на Украине и массовые репрессии конца 30-х. Власть решала масштабную социальную задачу — обескровить и сломить многомиллионные слои населения, которые ТЕОРЕТИЧЕСКИ могли бы восстать при резком обострении ситуации в стране, а заодно искала, формировала себе опору в лице прикормленных групп общества. Такую же задачу должна решить власть и сегодня-завтра. Иначе ее сметут не сегодня — завтра. Не коммунисты думские /эти уже сейчас есть часть государственного аппарата обмана и подавления/, а те силы, которые еще не поднялись, но могут подняться, про которых никто ничего “наверху” достоверно не знает, а потому боится пуще смерти.
Как ни странно, эта моя вполне “левая”, вполне “социальная” теория, нашла понимание в кругах правозащитников еще диссидентского поколения, которых в симпатиях к левизне заподозрить было бы очень странно. Тем не менее, они давно уже считают, как оказалось, что идет новая волна репрессий.
А мы-то, глупые, поверили, что все теперь будет ништяк, семьями-детями обзавелись…
Понятно, что у некоторой /очень небольшой/ части общества такие перспективы могут вызвать азарт: поборемся! Как историк по образованию, могу сказать, что азарт отчасти оправдан — в истории нет железной предопределенности, это не физика, так что от усилий людей многое зависит. Например то, насколько глубокими и широкими будут предстоящие репрессии, как долго будет продолжаться репрессивно-диктаторский период и т.д. Понятно, что под борьбой я имею в виду как раз-таки не какие-то там взрывы, партизанщину, а более широкие и более мирные действия — отказ от обязательств по отношению к государству, раз оно не выполняет свои обязательства — по возможности не платить налогов, скрывать свои реальные доходы, по возможности не отдавать детей в армию и самим не ходить, не только не верить государственной пропаганде, но и высмеивать ее где только можно, не ходить на поклон к властям /грубо говоря — хотим сделать концерт — играем квартирник, а не идем в ДК, где, конечно, аппарат что надо, но где тексты будут литовать /в Белоруссии, в провинции особенно УЖЕ СЕЙЧАС ЛИТУЮТ, мне белорусские музыканты рассказывали/ и где над сценой будет висеть портрет Благодетеля/, укрывать у себя людей, скрывающихся от “правосудия” по неуголовным причинам, ну и т.д. Да читать и выпускать самиздат, в конце концов! Каждый сопротивляется совсем немножко — вместе избегаем Большого Террора.
При этом можно, конечно, лечь на дно — может и удастся там пролежать несколько лет, может даже лет 15. Но потом-то, когда ОНИ войдут в силу, они всех вспомнят. Те, кто не попал под колесо в 29-м — попал в 37-м, а уж в 49-м — с гарантией!
Я тебя лично, заметь, ни к чему не призываю, я просто решил немного позаниматься футурологией. Может, я вообще хреновуй футуролог?
Может. Но — ты выпускаешь самиздат. Пусть — только музыкальный. Твой самиздат бог знает где может оказаться. Твои письма могут быть найдены не пойми где /у меня же они были найдены — хотя никакими “взрывными работами” никогда не занимался и других не призывал — см. например, УТОПИЮ № 2/ — а что мы можем знать о том, какая чудесная мысль придет в голову какому-нибудь краснодарскому /саратовскому, оренбургскому…/ следователю ФСБ в его стремлении не попасть под сокращение, а наоборот, добиться повышения по службе и медали за раскрытие “анархо-панко-хипповского заговора”?
Единственное, к чему я тебя призываю — это ОСМЫСЛИТЬ всю эту ситуацию и сделать кое-какие выводы..”
Влад. Москва, 23 февраля 1999 г.”
Итак, выводы сделаны. Все мы футурологи, все мы читали и Лема, и Мао (уж не говоря о Кампанелле и Оруэлле). Кто-то валит за бугор — у кого есть возможность (ходят слухи, что Влад все же свалил — навсегда). А у тех, кто этого не может, на данный момент только один ответ на все, что давит нас со всех сторон — от ельцинских террористов до чеченских политиков. Ответ этот — продолжать жить, хотя временами кажется, что это уже невозможно. Жить для себя, для семьи, друг для друга — но не для государства.
“Хранители Радуги” призывают уходить в леса. Тоже достойный ответ. Для начала нас приглашают на фестиваль “Касимовская альтернатива” (проводящийся с 1999 года — но, тем не менее, уже получивший статус “ежегодного” и “международного”). Всем заинтересовавшимся такая информация:
КАСИМОВ!
Город-перекресток трех культур! Языческая Мещера. Русская крепость. Касимовское ханство. Теперь Касимов становится центром альтернативной культуры. С 1998 года “Хранителями Радуги” развернута широкомасштабная программа.
“Касимовская альтернатива”
(антифашистский, контркультурный, экологический, анархистский и др. проекты). С 1999 года проводится одноименный фестиваль “Касимовская альтернатива”.
Все на ежегодный, международный фестиваль некоммерческой и независимой музыки! Он состоится с 23 по 28 июля.
Музыкантам: Для участия в данном мероприятии присылайте свои рецензии. Если есть возможность логотип, фотографии, информацию о группе и демо.
Тусовке: Привозите информацию, которой можете поделиться, литературу, атрибутику, кассеты, которые вы можете предложить.
Не забудьте спальники и палатки.
Связь: 391330 Россия, Рязанская обл., г. Касимов, ул. Начальная, 4-а,
“Касимовская альтернатива”.
До встречи!
К сожалению, у меня нет информации, состоялся ли фестиваль. Зато есть информация об одноименном проекте:
Миссия.
Создание в отдельно взятом районе (Касимовском, Рязанской области) действующей модели сообщества ориентированного на социально-экологические ценности (безусловный приоритет Жизни и Свободы) с соответствующими политическими, общественными, культурными и экономическими механизмами, а также мягкими механизмами защиты от системы.
Пояснения к миссии: Отходя, в некотором смысле, от фронтального и тотального столкновения с системой, концентрация усилий и ресурсов на отдельном участке пространства. В то же время не подразумевая “ухода” от реальности.
Стратегическая задача-минимум: 1. Создание в районе мощного гражданского общества и модели демократического самоуправления привлекательного для тиражирования в других районах страны. 2. Создание базы движения “Хранители Радуги”.
Стратегическая задача-максимум: 1. Создание на основе района свободной территории на принципах экологического анархизма или близких к нему. 2. Создание базы для коренных социально-экологических изменений в стране.
Вот такие дела. Объединение за правое дело, конечно, достойно симпатии и уважения. Однако — предпочту остаться одиноким самим-по-себе — по крайней мере, не потащу за собой никого, когда за мной придут…
* * *
После того, как мною были разосланы флайерсы # 2(7) “сДМ”, многие спрашивали: какая связь между абсолютно левым Ерменом и таким же правым Непомнящим? Думаю, после того, как вопрошавшие получили свои экземпляры # 2(7), эти вопросы отпали. Связи, действительно, никакой. Но, если абстрагироваться от того, что один из этих людей левый, а другой — правый, абстрагироваться от политики таким образом — что останется? Останутся два человека, у которых болит душа за свою Родину. Два человека, которым дано облекать эту боль в художественную форму и выливать ее на нас, слушателей. Останутся два творца. И совершенно неважно, что эти два витязя на распутье поворачивают один вправо, а другой влево. Надпись на камне постоянно меняется — и обоим не сносить головы.
Не ищите в этом выпуске рецензий на их последние альбомы — их здесь нет, хотя сами альбомы занимают почетные места в моем личном хит-параде. Просто — это уже не музыка, и даже уже не совсем другая музыка. Это НЕЧТО, которое описывать словами — все равно, что пытаться передать слова жестами, а жесты — мимикой: в принципе, возможно, но дано не многим.
И еще один маленький нюанс: сколь бы мощно и монументально ни воспринимались песни Ермена, его тексты в напечатанном виде, без музыки, выглядят убого — на то они и песни. Примером тому может служить моя попытка публикации некоторых его текстов в # 2(7). Совсем другое дело — тексты Непомнящего. На мой взгляд, лишившись музыки, они теряют совсем немного. Поэтому в этом номере есть тексты Непомнящего из его нового альбома “Земляника” — но нет текстов Ермена: ищите записи, а лучше — ищите возможности присутствовать при исполнении. Ермен и на сцене с микрофоном, поддерживаемый АДАПТАЦИЕЙ, и на квартирнике с акустической гитарой являет нечто целое со своими песнями, и это НЕЧТО мощно входит в сознание слушателя. Записи тоже воздействуют, но в гораздо меньшей мере. А вот Непомнящего мне живьем лицезреть не пришлось, но и записи производят сильное впечатление…
О чем я? Думаю, вы поняли, что общего между Ерменом и Непомнящим?..
* * *
В конце зимы до меня дошли слухи, что в Орске задумывается “фестиваль акустического рока”, как это было поперву названо. К лету все вопросы были утрясены — и вот мы с Кошкой едем в Орск, дабы присутствовать на сем действе. Надо сказать, слухов и планов проведения феста была масса. Эволюция одного из них: с самого начала хотели пригласить Умку. Видимо, будучи в Оренбурге, кто-то из информированных об этом промолвился. За месяц до феста Летка, приехавшая к нам через Оренбург, сообщила, что Умка дала своё согласие на участие и обязательно будет. На самом деле, попытка дозвониться до Умки была предпринята, по моим сведениям, дней за десять до фестиваля — и по всей видимости, оказалась безуспешной…
По городу были расклеены афишки с информацией об участниках — как оказалось, весьма скромной, заявлено было что-то около восьми групп и исполнителей. Начало было обещано в 14.00. Прибыв к назначенному времени к месту действия, мы застали часть участников и тусовки мирно играющими в футбол на соседнем поле. Народ подтягивался, слышались приветствия. Матч века закончился и игрокам был вручён ящик пива. Мы перебазировались непосредственно на место феста — не знаю, как это назвать. В общем, раньше там было футбольное поле, окружённое трибунами — а теперь проходят дискотеки. Строился аппарат, ударную установку собирали с миру по нитке: ударник прибывшей из Актюбинска АДАПТАЦИИ Серёга Щанкин с матами доставал из багажника своих “жигулей” какие-то прибамбасы и волок на сцену: “У них тут нет ни хера…”
Фестиваль худо-бедно начался в 16 часов. Впрочем, приехав сюда к 18 — мы бы ничего не потеряли. Сойдясь с Леопольдом, выступавшим в роли конферансье, я узнал, что участников — порядка двадцати пяти наименований. Окинув взглядом всю тусовку человек в сто пятьдесят я решил, что все они будут выступать…
По случаю феста я даже раздобыл видеомыльницу в надежде запечатлеть для истории интересующих меня людей. Первым из них выступал Бадик с акустической программой. Фест-то в конце концов был поименован “В ХХI век — без наркотиков”, и все выступающие толкали тележки о вреде наркоты и призывали народ употреблять вместо этого алкоголь. Умники херовы, они никогда не задумывались о том, что встань История чуть по-иному раком и съезди Пётр Великий в своё время не в Голландию, а, скажем, в Индию, и привези он оттуда не табак, а коноплю… Ну, это я размечтался. Так вот, Бадик поговорил с народом не как морализирующая заезжая знаменитость, чем согрешили все до него выступившие, а просто как с друзьями, чем сразу и привлёк к себе симпатии всех присутствовавших. Вообще, по моим сведениям, после распада TRANKWILLYZATOR BAND’a Бадик никуда не вписывался. За полсотни дней до феста я случайно встретился с ним на природе, на Яман-Касе, и он говорил, что песен больше не пишет, ни с кем не играет, а занимается тем, что шабашит и делает деньги на жизнь. К счастью, всё оказалось не так уж плохо, и Бадик сделал несколько забойных ритм-н-блюзов. Затем он появлялся на сцене ещё раз, в качестве ударника новой группы ОСКОЛКИ с вокалисткой-гитаристкой Мариной. ОСКОЛКИ делали нечто, напомнившее мне сразу и БРАВО, и КВАРТАЛ. Ермен сказал: “Такая CRANBERRYES. Парням за такое надо было бы набить морду, но девчонке простительно…” В общем-то, на фоне других участников, когда добрая половина косила либо под NIRVANA, либо под АЛИСУ, было вовсе недурно. Позднее одна из орских газет даже назвала ОСКОЛКИ лучшим, что было на этом фестивале.
Хорошо, что у меня в руках была чужая камера. Иначе, боюсь, произошло бы то же самое, что произошло на прошлом орском фесте, который я имел неосторожность посетить в феврале этого года — с тупым названием что-то типа “Рок против экологии”. Тогда, заскучав от однообразия выступавших пункеров и гранджеров, мы с Ленноном решили оттянуться по-своему, и в результате Кошка нашла меня в женском сортире, а Леннона чуть позже свинтили. Леннон, впрочем, оттянулся по огненной воде и в этот раз. На фесте было устроено показательное выступление ОМОНа. “Какая попсня!” — неосторожно заметил Леннон, на что ему тут же было предложено сломать палец. Леннон, по-видимому, просто забыл слово “кетч”. Его мутанты в форме вряд ли бы поняли. А выглядело их выступление так: один ОМОНовец осторожно протягивает другому руку с ножом, тот хватается за неё и проводит приём. Молодая ботва из тусовки была в восторге и собирала после “выступления” ОМОНовцев гильзы — они и постреляли слегка холостыми. Закончилось их выступление символическим сжиганием мешка конопли. Я бы сказал, “символическим” сжиганием “символического” мешка “символической” конопли. Что-то сожгли. Воняло помойкой. В одной из орских газет репортаж с фестиваля был озаглавлен “Трава была беспонтовой”.
В жопу ОМОНовцев — сразу после них выступал приехавший ночью стопом из Оренбурга Серёга Навигатор. Бесы, привлечённые выступлением чертей в камуфляже, в страхе бежали от его светлых песен. То, что он делает с электрическим составом — великолепно; то, что он делает в акустике — не менее красиво и интересно. Многие в орской тусовке его уже знают — благодаря весеннему квартирнику у Леннона,- и он был щедро награждён аплодисментами.
Вообще, фестиваль принёс несколько сюрпризов. Один из них — то, как отыграл НЕГАТИВ Ф. По сравнению с тем же февральским фестом — небо и земля. Видно, что парни зря время не теряли. Мы с Ленноном подошли поздравить Иста (экс-бас того же TRANKWILLYZATOR BAND’a), а он только крыл организаторов: “Козлы, поиграть толком не дали!” На выступление одной группы отводилось 15-20 минут. Кому-то, впрочем, и этого было много — а с кем-то публика не хотела расставаться.
Отличился и экс-гитарист бывшего TRANKWILLYZATOR BAND’а Джесс. Несмотря на то, что его новый проект носит глупое название МЕТАЛЛОЛОМ (а, может быть, и благодаря тому), они действительно были самой тяжёлой командой на фесте, избрав своими ориентирами МАШНИН-БЭНД и TEQUILAJAZZZ. Музыка на самом деле мощная и энергичная. Тексты Злыдня тоже пришлись очень в тему. Только зачем, Джесс, строить морду, вытягивая губы под Ай-Ай-Ая?.. А у меня начала барахлить камера, и удалось заснять лишь три песни МЕТАЛЛОЛОМА.
Фест между тем склонялся к закату, как и солнышко. Похолодало. На сцену вылезли оренбургские ГСЛ — детище Юрика Суецыда. Не время и не место заниматься здесь самоанализом и копаться в истоках и корнях моей глубокой антипатии к оному персонажу. Но — выступление его на фесте помогло мне чётче сформулировать всё это для себя. Всё это проистекает из игры на публику. А точнее — из игры на низменных инстинктах стадных имбецилов, рубившихся у сцены. Отсюда и тексты, и поведение на сцене. Во время исполнения песни “Моника Левински начинает сосать” Юрика свинтили прямо на сцене. Юрик не растерялся: вспомнил схожий эпизод из херового фильма Оливера Стоуна и сыграл Вэла Килмера, играющего Моррисона. Мне стало не по себе: толпа сдвинулась к сцене и угрожающе загудела. Но — всё обошлось без столкновения с ментами. Юрика забрали, а через час отпустили, взяв с него штраф в 30 рублей — и он успел появиться вновь ещё до окончания феста. Как низко пала контркультура в лице Суецыда! Цена свободы — 30 рублей. Профанация…
А фест продолжался. Дабы не было тягостного перерыва, на сцену взобрался Ермен — и вот уже АДАПТАЦИЯ делает “Тамашу”: “Кончилися танцы…” Имбецилы из толпы кричали: “АНАНАС!” — “Иждивенцы, “Ананаса” не будет!” — ответил Ермен. Тут чудом заработала моя камера. Однако, уже темнело, а освещение включать не торопились. В итоге — камера запечатлела танцы в Армагеддоне: тёмные мечущиеся тени… Худой, длинный, нервный Ермен угловато метался по сцене, выплёскивая свою боль и энергию: “Вижу и понимаю — кайфа больше нет!..” Опустившись на колени, колотил микрофоном об пол. И это не было позой — это было жизнью. Какой-то урод из толпы истошно орал: “Иди домой!” Другие уроды рубились. По большому счёту, им не было дела ни до Ермена, ни до свинченного Суецыда. И тот, и другой для них мало различимы: клоуны…
Фест заканчивался. Последним на сцену поднялся Иванцов с акустической гитарой. За ударной кухней остался Щанкин, с электрогитарой вышел Джесс. Иванцов своими светлыми песнями внёс штрихи оптимизма в общий портрет феста. К тому же, вернулся Суецыд. Настроение толпы было на уровне “мы победили!” Иллюзия… Да, кстати, это для меня фест был окончен, когда Иванцов ушёл со сцены. После него ещё выступали орчане КАФЕ ИЛЛЮЗИЙ — но это уже не моя компетенция. Пусть о них пишет какой-нибудь орский Отар Кутакашвили, буде таковой найдётся. Мы же посчитаем выступление КАФЕ ИЛЛЮЗИЙ началом мажорской дискотеки…
Фестиваль, впрочем, на этом не закончился. Тусовка потянулась на флэт Жени Де Сада, — двухкомнатная квартира оказалась полностью забитой гостями в количестве человек сорока. Были и Джесс, и Навигатор, И Суецыд, и Арчи. (Кстати, за что так любят Арчи? Не спорю, как тусовщик он, может быть, золотой человек. Но как творец… Что-то невнятное. Потом, Юрия Наумова я могу послушать в записи — он и гитару держит в руках немного лучше. Зачем Арчи и на фесте, и на этом импровизированном квартирнике исполнял наумовскую вещь о Карле и Кларе?) Иванцов отправился домой — следующим утром ему надо было рано вставать. АДАПТАЦИЯ отправилась на ночлег к Леннону, хотя сам Леннон был у Де Сада. Присутствовал народ не только орский, но также из Челябинска и Самары. Может быть, откуда-то ещё. В общем, пели много и долго. Часа в четыре ночи принесли самогон — но сил на него уже не оставалось. Когда мы уходили с гостеприимного флэта около шести утра — самые стойкие его ещё допивали на кухне…
Выводы? Не знаю. Я бы оставил десяток групп и исполнителей, запихнув всё это в зал человек на сто. Имбецилов не подпустил бы на пушечный выстрел… А Иванцову пришло в голову сравнить этот фест с Вудстоком. Я больше склоняюсь к Мадстоку. Но — что было, то было: вечером в небе над фестом сияла двойная радуга…
* * *
Три друга: негр, еврей и араб… Нет, это не пошлый анекдот — это начало культового фильма Матье Кассовица “La Haine” (“Ненависть”). Первые, как бы документальные, кадры фильма, суровые титры “посвящается тем, кто погиб в то время, как снимался этот фильм”, — почему-то навели на мысль об Ольстере. Всё оказалось гораздо прозаичнее. И страшнее. Фильм — хроника одного дня трёх молодых люмпенов (тех самых негра, еврея и араба) из предместий Парижа. Мы привыкли к другому Парижу: Парижу Латинского квартала, Парижу Монмартра, Парижу — последней пристани поэта Моррисона. Фильм вскрывает сумеречную сторону Парижа. Всё это мы уже видели: кто-то в чернушечных перестроечных фильмах родного кинематографа типа “Меня зовут Арлекино” или “Луна-парк”, кто-то — на улицах родного города. Главные герои — в сущности, гопники, проводящие время в шатаниях по “своему” кварталу, поисках денег на карманные расходы, стычках с полицией и “чужаками”. Только один эпизод: негр отстаёт от друзей и попадает в лапы скинхэдов. Всё, в общем-то, понятно: ему не позавидуешь. Но тут на помощь приходят двое других со смит’н’вессоном наперевес. Скины разбегаются, один из них схвачен. И тут всё не менее понятно: теперь не позавидуешь ему. Скины, кстати, здесь почему-то именуются “панками”. Звучит замечательная фраза: “Хороший панк — только мёртвый панк!” Кажется, что-то подобное я уже слышал. Самое страшное в том, что на месте “панка” может оказаться любой: гоп, мент, чеченец, русский, президент… Концовка фильма: негр с револьвером у головы полицейского, который, в свою очередь, приставил свой ствол ко лбу негра. Над телом застреленного этим полицейским еврея (по ошибке, из небрежности, от плохого настроения…).
Выключи телевизор, выйди на улицу. Все с револьверами, приставив их к чужим головам. “Это история об обществе, которое падает в пропасть и успокаивает себя: пока всё хорошо”. Так и живём. Кто первый? Кто следующий? Что важнее — успеть нажать курок первым или опоздать это сделать? “Главное — не падение, а мягкая посадка”…
С. Ветер.
Июнь-октябрь 1999 г.