Лица:
Дмитрий Ревякин Василий Смоленцев
Щенников, спящий несмотря на все старания Ревякина
Корреспондент
— Дима, почему возник такой альянс: ДДТ — Калинов Мост?
— Для кого возник?
В августе вы играли с ДДТ, сейчас в их театре, пресса опять же пишет.
Почему это возникло? Ну, наверное, из-за желания работать… С кем-то.
— С ДДТ?
— Ну, наверное, и с ними в том числе.
— Дима, а как ваша концертная деятельность?
— Мы сыграли один концерт в Новосибирске.
— А в Москве?
— В Москве мы не играли.
— Вы до сих пор живете в Новосибирске?
— Да.
— Ты человек верующий?
— Обязательно.
— Господь для тебя каким- то образом персонифицирован?
— Нет, с персоной я еще не определился, нет конкретной веры. Есть ряд учителей человечества, которым я доверяю. В их числе и Магомет, и Будда, и Христос, и Хлебников, и Порфирий Иванов.
— Год назад в интервью Гуницкому ты сказал, что через год будет ясно, куда движется твоя поэзия.
— Мы пишем песни. И все.
— Откуда у группы такая энергетика?
— Я за всю группу говорить не хочу, иди спрашивай у них. Я за себя только могу сказать.
— И…
— А что я скажу-то?
— От чего ты питаешься?
— Ну, я вырос в Забайкалье, там и сейчас моя семья находится. Я там бываю не так часто, как хотелось бы, но бываю, отсюда и составляющие. Страна буддизма — Бурятия, Монголия рядом. Реки, сопки, степи…
— Степи?
— Да. Бараны, чабаны…
— Дима, вы сейчас что-нибудь пишете?
— Нет, пока мы ничего не делаем, пока приехали концерт сыграть.
— А что будет сегодня на концерте?
— Решим там, за час… Перед выходом на сцену. Толком еще сами не знаем. (Смоленцеву) В дальней душ, Василий.
— После «Дарзы» вы еще писали?
— После «Дарзы»?
— Да.
— «Пояс Ульчи» и акустический живой альбом «Ливень».
— Ты слышал последний альбом Кинчева?
— «Черную метку»? Отлично. Это самый лучший альбом «Алисы», я считаю.
— А московское влияние?
— Я в этом не понимаю: где московское, где сибирское, а еще казахское. Не хочу даже думать об этом, вдаваться и делить кого-то. Есть альбом, есть группа, я послушал — мне понравилось. Довольно цельный, довольно’ законченный, характеризует как-то людей, которые там задействованы, в этой работе. Это лучший альбом «Алисы».
— А как же «Шабаш»?
— Я его плохо помню… Тоже, наверное, нормальный, хороший альбом.
— Известность «Калинова Моста» как-то вас задевает?
— Я ничего не слышал об этом.
— Какую-нибудь музыку ты слушаешь, кроме себя?
— Нет, в последнее время ничего не слушаю.
— А народную?
Ревякин отрицательно качает головой.
— Ты что-нибудь читаешь?
— Да, стараюсь.
— А что ты читаешь?
— Различную духовную литературу. Ну, скажем,… сейчас много всего. Я названий не запоминаю.
— Ты вырос в стране буддизма. В твоих песнях это отразилось ?
— Я только недавно осознал, что это такое. Я с удивлением обнаружил, что ряд образов в моих песнях перекликается с понятиями в буддизме. То же самое «Колесо» и другие. Мне было удивительно, я стал рассуждать, откуда это, и понял, что оттуда, где я живу.
— Дима, ты — Водолей?
— Наверное.
— А когда?
— Где-то в феврале.
— А число?
— Число я точно не помню.
— И телевизор ты не смотришь?
— Нет.
— Радио не слушаешь?
— Ну, когда оно звучит… а специально — нет, не слушаю.
— А у вас есть фотографии?
— В паспорте только.
— Твой образ жизни и музыкантов «Калинова Моста»…
— … категорически различается.
— А на музыке это сильно отражается?
— Не знаю.
— Может ты вспомнишь, что ты читал?
— Я читал Гурджиева, Успенского. Я читаю труды Иванова. Это мне близко, это мне интересно. Дальше, взял Вернадского, прочитал основы иудаизма. Тоже очень интересно. Что дальше будет лежать у меня на столе, я не знаю. Еще «Детскую Энциклопедию» купил, том «География». Это мне интересно, и потом, у меня сын растет, надо капельку заботиться. Хотя это, конечно, утопия, что можно о ком-то заботиться, но, тем не заботиться, но, тем не менее, книгу я купил.
— Бытовые вопросы тебя достают?
— Нет, нисколько. Тем более, что я огражден от них моей семьей. Ко мне очень трепетно относятся мои родные, поэтому какие-то психические и физические силы я на это не трачу.
— В группе есть администратор?
— Нет, все вопросы мы решаем сами.
— Дима, музыку у вас по-прежнему Смоленцев пишет?
— Да, если по-прежнему.
— А вообще?
— Я пишу мелодию и слова, а остальное все делается на репетициях.
— У тебя есть высшее образование.
— Я закончил Новосибирский электротехнический институт… по специальности… По-моему, радиоинженер, я точно не помню.
— Когда вы назад?
— Сегодня вечером после концерта.
— Дима, твое ощущение Питера.
— Я не знаю, что даже и сказать. Мы ведь проездом, как я могу?
— А дольше вы здесь не задерживались?
— Были здесь как-то неделю.
— И все же?
— Не знаю… Если здесь люди живут, значит им нравится.
— Ты бы смог здесь жить?
— Ну, может, под Питером где-нибудь, в деревянном доме. Я как-то гулял — страшный город. Надо быть очень сильным в этом городе, сформированным.
— Изначально?
— Да, конечно.
— Здесь?
— Я не знаю, как туг формируются, но эти дворы меня убивают, деревьев мало, детей жалко.
— А планы у вас какие-нибудь есть?
— Это у каждого надо спрашивать персонально, а за себя могу сказать: у меня планов никаких нет.
— Как у вас проходят репетиции, когда Дима живет у себя в Забайкалье?
— Смоленцев. Назначается конкретный месяц, мы собираемся — и все.
— Вася, ты где-нибудь работаешь?
— Я работаю гитаристом в группе «Калинов Мост».
— Официально?
— Официально.
— А как ты на гитаре играешь?
— Ну как… Не знаю.
— … у кого учился?
— Это все известные гитаристы: «Led Zeppelin», «Deep Purple» тоже.
— А что ты слушаешь ?
— На данный момент, ничего.
— А начал слушать?
— То, что уже сказал. Я музыку начал слушать в первом классе, в восемь лет. Битлз, Лед Зеппелин, то, что было популярно в семидесятых, что в руки попадало.
— Дима, а ты что-нибудь слушал?
Ревякин. Ну, да.
— А что?
— Ну, что. Какая музыка кругом играла, то и слушал.
— Специально ничего не слушал?
Ревякин отрицательно качает головой.
— И магнитофона у тебя не было?
— В детстве? Нет.
— А потом?
— Когда «Выворотень» записали, я купил себе магнитофон.
— Стоп. Магнитофон купил, а музыку не слушаешь?
— Нет. Мы его на репетициях используем, в гастроли возим. Иногда. Вон Андрей Щенников лежит в плейере, у него надо спрашивать, что он слушает. Хотя какую-то музыку мы слушаем, конечно. Есть люди, которые нас образовывают…
… направляют…
… направляют.
— Ваш состав все тот же?
— Состав у нас разный бывает. В зависимости от того, тото музыкальный руководитель.
— У вас это тоже плавающая фигура?
— Да. Скорее не плавающая, а переходящая.
Смоленцев. Как знамя.
Ревякин. Но этот состав самый убедительный.
— Что бы еще у вас спросить?
— Спрашивай, спрашивай…
— Вам еще не надоело?
— Надоест, мы тебя выгоним.
— Мне уже самому надоело. Вот, разве, еще пару вопросов задам, и все.
— Всеобщее воодушевление. Смех.
Ревякин. Ну, давай, спрашивай.
— Аранжировки, такое размытое понятие…
— Совершенно конкретное.
— У вас кто-нибудь специально этим занимается?
Смоленцев. Каждый занимается специально. Потом приносит это специальное в коллектив на занятия. Это все отвергается. Потом другой человек аранжировку предлагает. Тоже никому не нравится. В конечном счете получается синтез. Так что конкретного человека за этим нет. Когда мы приходим на студию. Мы уже конкретно знаем что будет записано.
Ревякин. Кстати, фотографии наверняка есть у нашего басиста.
— Да ладно..
— Только он просил его не беспокоить. Он музыку слушает.
— Ладно ,интервью и так замечательное получилось.
— Ну да…
Всеобщий смех. Воодушевление.