КБ: Настя, «Лайда» сейчас считается московской группой, но я знаю, что вы с Оксаной приехали из Николаева. Расскажи, пожалуйста, про ранний период вашего творчества, вообще, как все начиналось в Николаеве, ну и потом будем говорить, как вы уже переехали в Москву.
НБ: В Николаеве мы вместе учились — в десятом классе, это было в 89-ом году, тогда и родилась идея создать группу — ну, естественно, вследствие прослушивания различных команд. Тогда мы решили просто — что я буду писать тексты, Оксана — музыку, причем до этого мы особо этим ничем не занимались. Потом мы уехали учиться в Запорожье, где два года проучились, потом была сделана первая запись, потом вернулись в Николаев, и там, на студии в Южноукраинске Николаевской области были записаны два альбома акустических, а попытки записи в электричестве как-то не получались. Была работа с группой «Гоген», пытались что-то сделать в электричестве — тоже ничего не вышло, потом приехали в Питер, оттуда — в Москву, и как-то так сейчас и существуем в Москве.
КБ: Вот ты сказала, что вы сразу решили, что Оксана будет писать музыку, а ты тексты — откуда взялось такое разделение?
НБ: Да это просто очень спонтанно произошло, я до этого вообще ничего никогда не писала, это… просто так получилось — и все. Был такой шутливый разговор, а до сих пор все и продолжается…
КБ: А Оксана не пыталась писать тексты, а ты не пыталась петь?
НБ; Ну как? Оксана — нет, Оксана не пыталась писать тексты, а я тогда еще на гитаре не умела играть — наверное, от этого и пошло, потому что Оксана умела, а я нет… Потом, конечно, я пыталась что-то делать сама, но это не для широкого круга.
КБ: И до сих пор существует такое разделение труда?
НБ: Да, до сих пор — так это и продолжается уже семь лет. Вот в марте будет (Была -прим. ред.) дата такая.
КБ: Все, кто слушает ваши песни, ваши тексты — твои тексты — они, конечно, сравнивают с «КМ» — это неизбежное такое сравнение, от которого страдает, скажем, и Наталья Маркова, и другие исполнители, которые работают в таком вот русле. Скажи мне, пожалуйста, повлиял ли на тебя «КМ» и если нет — то откуда такие тексты?
НБ: Где-то году в 90-ом мне попался Хлебников, вот, я прочитала Хлебникова — на меня это произвело просто огромное впечатление, я почувствовала, что это настолько МОЕ, что я не могу никакого даже аналога привести с кем-то еще. Начались подобные песни, ну, естественно, и тексты. Потом уже нас стали сравнивать с «КМ». Это было еще в Николаеве, мы загорелись идеей послушать «КМ” — тогда еще нас с Янкой сравнивали — ну, на Янку вообще это, по-моему, совсем не похоже, а потом, когда мы услышали «Мост», то, естественно, нам он очень понравился, потому что это мне лично очень близко, а насколько Ревякин повлиял — мне трудно судить… Ну, как-то повлиял, углубил, что ли все это состояние, ощущение Хлебникова. Но я не считаю, что Ревякин дал толчок для нашего творчества, потому что это все началось гораздо раньше, чем мы услышали “КМ».
КБ: А вот скажи пожалуйста — все эти слова хитрые ты сама придумываешь или пользуешься какими-то справочниками, какими-то источниками?
НБ: Да я не знаю. Я не придумываю ничего, абсолютно. Как получается — так и получается, мне трудно сказать. Я так это все ОЩУЩАЮ. Если там что-то есть старорусское, то это, наверное, оттого, что я все-таки увлекалась историей и потом, я считаю, любой человек должен чувствовать свои корни, и от этого все идет.
КБ: Я подобный вопрос задавала Наташе Марковой, теперь задам тебе: возможно ли таким языком говорить и высказывать какие-то эмоции в современной жизни, живя в большом городе — или ту сознательно уходишь от современных проблем таким образом?
НБ: Дело в том, что я думаю на таком языке, но, естественно, мне тяжело так говорить, потому что меня никто не поймет, это понятно, но когда я остаюсь наедине с собой — то я полна больше тем языком, на котором я пишу, чем тем, на котором я говорю. Но, конечно, этим языком сейчас пользоваться нельзя.
КБ: Еще один вопрос, который имеет отношение к Наталье Марковой — когда я слушала ее и когда я слушала «Лайду», мне пришло в голову, что у Наташи песни такие, лесные, а у вас степные — буйные, беспредельные какие-то… Я знаю, что Николаев — это южная Украина, это, в общем, степь — действительно так, или эта только мое ощущение? Я все-таки в Николаеве была только проездом..
HВ: Да, это так — дело в том, что я с четырех лет отдыхала на Кенгурской косе, в степи, и я просто, видимо, это как-то впитала с глубокого детства. Хотя когда мы ездили на Урал, тайга и горы -это все было так же классно, как и степи, но именно степной дух в ощущениях остался с детства.
Кб: А название «Лайда» — насколько я помню, ты мне объясняла — это лесное озеро, откуда такое несоответствие?
НБ: Нет, лайда — это вовсе не лесное озеро, тут какая-то вышла ошибка, я не помню, как мы это тебе объясняли и когда. Дело в том, что существуют два значения слова «Лайда»: первое — это место, которое во время прилива рек затапливается водой, а во время отлива высыхает, т. е. протока, и ручей, либо какая-то узкая маленькая река, впадающая в большой водоем, т. е. либо в море, либо в озеро, либо в большую реку — это чисто сибирское слово, оно употребляется там. Когда мы были на Урале, мы увлеклись всякими сибирскими, шаманскими сказаниями, сказками, преданиями — и там это название как раз и появилось, потому что до этого мы назывались по-другому.
КБ: Это просто потому, что слово красивое, или все-таки оно как-то соответствует вашей музыке, именно значение этого слова?
НБ: Ну, во-первых, слово красивое, во-вторых — что-то в этом есть символичное, потому что я очень люблю реки, я их чувствую — и Оксана тоже — и все, что связано с водой… видимо, как-то это все имеет смысл. На Урале появилось такое слово — это Оксанка как-то утром проснулась и сказала: “Слушай, а почему бы нам не назваться “Лайдой»?» Я это дело одобрила и с тех пор так и получилось.
КБ: А скажи пожалуйста, в Николаеве вы имели место какое-то в рок-тусовке, или в те времена вы были вообще никому не известны?
НБ: Нет, в Николаеве мы были, есть и остаемся довольно известны, потому что в таком стиле там мало кто работает, и когда мы приехали из Запорожья, мы ходили в рок-клуб — тогда еще существовал в Николаеве рок-клуб — и, естественно, мы там выделялись — во-первых, потому что мы девушки, во-вторых, потому что были такие песни. Поэтому в Николаеве нас знают, не знаю, как сейчас молодые музыканты города Николаева, а так, вообще, знают, конечно.
КБ: А как у вас дела обстоят в Москве с концертами, ну, и с какой-то популярностью?
НБ: Ну, я не знаю, когда зовут на концерты — тогда мы ездим. Ну а так пока какой-то концертной деятельности определенной нет. Как позовут — так им сразу готовы.
КБ: А сейчас Оксана выступает одна, или ей какие-то музыканты помогают?
НБ: Ну вот помогал Иван Марковский, помогает Юлия Стерехова — она постоянно помогает, помогает Марго на скрипке, но такого постоянного состава у нас сейчас нет — мы этим сейчас занимаемся, потому что одни музыканты приходят ? Тут же уходят по своим каким-то причинам — может, там что-то не складывается. Вообще состав как бы намечен, но собрать их всех в кучу и посадить в студию — никак не получается. Все напоминает какую-то вольницу, потому что у одних свои проблемы — там семьи, дети, т. е. в данный момент они не могут быть свободны. Но я надеюсь, что это получится в ближайшие несколько месяцев, мы, по крайней мере, очень надеемся на то, что наконец-то мы что-то запишем…
КБ: В начале нашего интервью ты упомянула, что вы неоднократно пытались собирать электрический состав — так вот скажи, а зачем, как тебе кажется, вам нужен электрический состав? Может быть, достаточно все-таки голоса с гитарой?
НБ: В том-то и дело, что уже недостаточно. У нас три акустических альбома, и просто мечта сделать все в электричестве — она идет с 89 года, и как-то в силу этого мы все пытаемся что-то записать. Потому что записывать еще раз акустику нам уже не интересно — ну, может, в определенных кругах — мы же хотим какую-то и музыку создать соответствующую — не просто песни под гитару. Надеемся, что это получится.
КБ: Как вас принимают в Москве слушатели, довольна ли ты этим приемом или, может быть, хотела бы чего-то большего?
НБ: Ну, принимают, в принципе, хорошо. Но, как обычно, слушатели разные бывают, воспринимают все по-разному, например, когда на «Дыбе» — начинают хлопать, там, визжать, кричать, топать ногами — это не очень приятно, а так, в принципе нормально.
КБ: И есть какие-то перспективы концертной деятельности, каких-то поездок по стране, звали ли вас куда-то или вы только в Москве выступаете?
НБ: Звали в Обнинск, пока… пока таких планов больших нет, потому что не с чем ездить, нет музыкантов. Как только будет состав — как-то можно будет вплотную заняться концертной деятельностью, а пока что — в таком варианте — нам просто не интересно. Поэтому это как-то откладывается на неопределенные сроки…
КБ: Но хочется верить, что все будет хорошо, не правда ли?
HБ: Ну конечно, если бы мы не верили — мы бы, наверное, этим уже и не занимались…
11.02.96.