КОНСТАНТИН ЕЛГАШИН: ШАМАНИЗМ – ЭТО КАЙФ

Альбом «Антропофагия» запомнился, пожалуй, любому, кто сумел его прослушать. Причудливый сплав «нью-эйдж-амбьент» с «техно» и тувинским горловым пением «кыркараа», запечатлеть который смогли на магнитной пленке московский клавишник Иван Соколовский и потомок тувинских шаманов Альберт Кувезин, пробирает до мозга костей, до головокружения, до пота, до мурашек, бегущих под лопатками… Этот проект под названием «Ятха» (ударение на последнем слоге) поражает своей простотой и завершенностью, доводящей слушателя до состояния, схожего с гипнотическим трансом.

Если Ивана Соколовского многие наши читатели знают по участию в «Ночном Проспекте», то Альберт Кувезин — уникум для нашего рока: никогда и никому не удавалось настолько приблизиться к тем истокам, от которых берет свое начало настоящий рокенрол любой страны. Сегодня мы приоткроем завесу над таинственной личностью тувинского заклинателя духов…

К.Е.: — Давай начнем наш разговор с самого, наверное, интригующего для всех вопроса: ты взаправду настоящий шаман?
А.К.: — В моем роду действительно были нестояще шаманы… Вообще-то я сам расцениваю шаманизм не просто как разновидность культа или как своеобразную сибирскую религию, а как проявление мистической культуры. Я думаю, что та же рок-музыка немыслима без шаманизма… Меня, конечно же, шаманом в традиционном понятии назвать нельзя: я не совершаю традиционных обрядов, присущих этим людям — но ко мне часто обращаются люди, просят помочь снять сглаз, наговоры, порчу… Или наоборот — наслать все это на кого-нибудь… Я, в принципе, все это могу сделать, но для меня это не самоцель. Я расцениваю, повторяю, шаманизм как проявление мистической деятельности…

— Это сейчас. А раньше, наверное, ты думал по- другому… Как прошло твое детство?
— Я родился в маленьком городке, который считается столицей республики. Это на юге Сибири, город Тува. У нас настолько маленькая плотность населения, что у нас это называется городом, хотя вообще-то это, конечно, не город… Все мое детство прошло в различных поездках с моей бабушкой по Сибири: Тува, Хакассия, Алтай… Она очень любила путешествовать, и у нее везде были знакомые. Мы перебирались с места на место на всех видах транспорта — начиная с верблюдов и кончая самолетами. Я насмотрелся всего, особенно что касается различных видов шаманизма. То есть я часто вплотную с этим сталкивался, видел обряды, слушал пение…

— Альберт, скажи — культура тувинская, она еще существует в таком чистом, что ли, виде?
— Я думаю, что в чистом виде на территории бывшего Советского Союза ничего не осталось… Все ассимилировалось. Конечно, остались какие-то обряды… Тувинцам повезло — их к Союзу присоединили только в 1944 году и поэтому как-то удалось сохранить свои традиции: и шаманские, и более молодые, буддийские. Может быть, этому помогло и смешение этих традиций… За счет этого образовалась какая-то сила, помогшая нашему народу выстоять.

— Кстати, ты упомянул буддизм. Эта религия как-то перекликается с шаманизмом? Или это — параллельные структуры?
— Это абсолютно разные вещи. Но дело в том, что так исторически сложилось — в Туве все так переплелось, что помогло выжить, несмотря на все репрессии против религий.

— Ты помнишь свои первые впечатления от соприкосновения с шаманизмом? Когда тебе впервые захотелось это попробовать самому?
— Что касается горлового пения — это своего рода наркотик… Человек, который попробовал это и у него получилось, похож на человека, который первый раз попробовал травку или какое-то другое природное наркотическое средство — но только не искусственные препараты, не синтезированные… У таких людей результатом является прояснение или что-то подобное… Короче, горловое пение — тот же самый наркотик.

— То есть, если я тебя правильно понял, не надо употреблять никаких наркотиков, снадобий, чтобы получить свой кайф, достаточно только горлового пения в чистом виде?
— Да, по крайней мере народ недаром это выдумал века назад и, думаю, это пение еще на века сохранится… Думаю также, что и шаманизм, как и горловое пение, трудно искоренить…

— И все-таки: когда для тебя лично все началось? Сколько тебе было тогда лет?
— Я из себя извлек горловое пение где-то в возрасте семнадцати лет. До этого, конечно, я это все знал, но не придавал этому пению какое-то особенное значение. Для Тувы — это не экзотика: с детства все это слышат, знают. Существуют различные школы горлового пения, в которых дети с малых лет все это изучают… Так что к кыркараа я пришел довольно поздно. В то время я уже окончил школу и играл в различных группах…

— А что играли в Туве местные рокеры?
— Что и везде в Совке в то время: Дип Пепл, Хиппов, кто- то, получше музыкально подготовленный, пытался играть Пинк Флойд…

— Ты на чем играл?
— Я отдавал предпочтение гитаре. Хотя, конечно, как и все музыканты, перепробовал кучу разных инструментов. Играл в кабаках, на танцплощадках, клубах — везде, где только можно.

— Альберт, после школы ты пробовал еще где-то учиться?
— Да, я закончил музыкальное училище по классу контрабаса…

— Ого, вот так даже…
— Сам знаешь, раньше, чтобы устроиться на работу, музыканту нужна была корочка… Я не жалею, что я там проучился, мне пошло на пользу. Вот консерватория — это уже для тех, кто делает музыкальную карьеру…

— Ты выступаешь в таком эффектном, крутом наряде. Откуда он у тебя?
— Этот костюм мне сшил один мой друг. Это стилизация на тему буддийских мистерий: все не придумано, взято из жизни, из глубинки.

— А кроме костюма, ты надеваешь во время выступления на себя какие-нибудь амулеты или нечто подобное?
— Да все это у меня есть. Но здесь, в Москве, мне они не нужны — мне хватает запаса… Вообще-то, они служат либо для обращения к духам, либо в трудную минуту — когда у тебя нет сил или, наоборот, нужно от себя что-то отогнать. Сейчас у меня есть сила, поэтому в ношении амулетов я потребности не ощущаю.

— Как ты себя чувствуешь у нас в Москве?
— Раньше, конечно же, я ощущал дискомфорт. Но я уже здесь не первый раз, уже привык; я в любом уголке Союза себя одинаково хорошо чувствую… ,

— Я слышал, у тебя есть какие-то призы, которые ты получил за границей…
— Да, было дело: в прошлом году я ездил на фольклорный фестиваль в Северный Уэльс. Я там, правда, был не один — со мной была моя группа, которую, несмотря на наличие в ней некоторых электроинструментов, трудно назвать рокенроль- ной… Там мы заняли первое место. Потом съездили в Стокгольм, тоже на фольклорный фестиваль. Там мы тоже заняли какое-то место с соответствующими призами. Но мы, конечно же, ездили не за местом призовым, а просто — хотелось пообщаться с людьми, себя показать…

— Тебе на этих фестивалях что-то понравилось, было для тебя чтото интересное?
— Нет, пожалуй… Там все какое-то камерное, традиционное. Европейское искусство в том фольклорном виде, что показывается на подобных фестивалях, не ново: все это можно сто раз увидеть по телевизору…

— Давай еще раз вернемся к мистицизму. К шаманскому — уточним — мистицизму. Если посмотреть в сторону рок-музыки, то мы ведь можем в ней найти какие-то схожие черты с шаманизмом. Та же психоделика, например, интонационно очень напоминает твои эксперименты…
— Да, похоже… Но если это не надуманно. Вот, скажем, арт-рок: эта музыка идет от ума — в отличие от шаманизма, который такой подход абсолютно не приемлет. Шаманизм — это, наоборот, освобождение от ума, от всяческих специальных вывертов… Это — полнейшее открытие тела и мозга навстречу природе. Вот когда рок играется интуитивно, через какие-то чувствования, когда с себя снимаются все привязанности к чему бы то ни было — только тогда получается рок-шаманизм. Недаром у негров блюз идет тоже от этого, от каких-то своих, негритянских духов…

— А у грузин хоровое многоголосье…
— Да, близко… Мне кажется, что все вышеперечисленное — как раз и есть настоящий рок…

— Рок — слово глупое на самом деле… Можно все это назвать любыми другими словами — музыка, искусство, — суть от этого не изменяется…
— Рок — это знаковое слово, слово-символ, которое приклеено к некоторым разновидностям музыки, только и всего.

— То, что ты, Альберт, сейчас делаешь, — нужны ли обязательно какие-то инструменты? Я послушал твою запись с Соколовским и подумал, что «техно», которое он там выдает, не очень вписывается в твое пение…
— В творческом плане это был эксперимент. Скажем, если бы мы разделили дорожки, то обе части — и пение, и музыка — были бы самоценны и слушались бы сами по себе…
Сейчас мы закончили запись новой работы. Этот проект называется «Я-sxa», так же как и тот самый эксперимент по проникновению шаманизма в электропсиходелику. Играет на синтезаторе Иван Соколовский, а живые инструменты я сам записывал.

— Я хотел бы подробнее остановиться на горловом пении… Там что идет просто какой-то интонационный тон или все-таки присутствуют слова?
— Там есть все… Я использовал в песнях настоящие шаманские призывы, обращения к духам различных стихий — огня, воды, драгоценных металлов…

— То есть, чтобы они поддерживали тебя по жизни?..
— Да… Существует много заклинаний. Но я конкретно использовал те, в которых призываю духов к породнению.

— А возможно это перевести на русский?..
— Очень и очень приблизительно. Типа:

Разные желтые медные лица
Живущие в реке, в воде
Я к вам обращаюсь!
Мы с вами родственники
Вы должны меня принять
Я потомок шаманов
По всей территории
До середины огромного моря
Моя власть должна распространиться
Из всех шаманов, существующих здесь,
Я самый крутой!!!

— То, что ты сейчас продекламировал, это есть самый натуральный шаманский текст?
— Да. Здесь нет ничего придуманного. Да и не надо ничего придумывать — все уже испокон веков существует…

— Ты выступал перед публикой с подобными вещами. Как воспринимают люди твое пение, непонятный текст? Это для них экзотика, психоделика или что-то иное?..
— Трудно сказать… У нас были концерты в Сибири, где у нас есть своя публика — там до людей очень хорошо доходит, все понимают. На других концертах воспринимали как экзотику. Где-то вообще никак не слушали…

— А если я скажу, что твое пение не только необычно для русского слушателя, но — по менталитету — чуждо ему? Что ты на это скажешь?
— Современному русскому человеку — городскому, прожженному в делах жителю — такая музыка не близка, конечно… Я думаю, что если бы люди обратились к своим древним истокам — тогда бы им легче было бы понять и принять меня…

— То есть ты принципиально погружаешься в истоки и призываешь последовать за собой, проникнуться теми временами — чтобы потом, как Феникс, восстать из небытия в каком-то ином качестве?..
— Да, нечто подобное…

— Альберт, скажи, пожалуйста, честно: существует ли опасность в твоем пении? К примеру, человек на хорошем аппарате, с полным эффектом присутствия, слушает твой альбом — и у него от твоих заклинаний съезжает крыша… Это, вообще-то, вредит психике?
— То, что я делаю, — не черная магия, поэтому вреда от нее нет. Там нет абсолютно никаких проклятий и заклинаний — только обращение к духам природы. В альбоме — практически все — тексты о природе. А природа, какой она может нанести вред человеку?

— Скажи, Соколовский пытался тебе как-то подпевать? Ему интересно было твое пение?
— Иван и не пытался… Хотя его это, конечно же, интересовало. Но он — современный человек, москвич. У него есть просто определенный барьер, психологический… Для горлового пения надо сегодняшнее свое “я” забыть, растворить в окружающем мире…

— Перед своим пением ты специально как-то готовишься, совершаешь, к примеру, аутотренинг?..
— Нет, я просто слушаю музыку, которую Соколовский наигрывает. Если она у меня начинает вызывать какие-то импульсы, у меня интуитивно начинает на нее накладываться какой-то текст… Бывает и сплошная импровизация. То есть фактически это — творчество в чистом виде. Та же рок-музыка живьем, на сцене…

— Если я тебя правильно понимаю, ты считаешь, что то, чем ты занимаешься, — новое направление в рок-музыке?
— Не совсем точно. Я думаю, что рок-музыка является одним из направлений шаманизма…

— М-да… Это с какой точки вести отсчет… Но Альберт, как ты думаешь, ваш последний альбом не закрывает тему? У такой музыки есть какая-то перспектива? Нет ли в этой вашей своеобразной медитации, что ли, некоторого однообразия?
— В медитации просто не бывает однообразия: чем дольше ты этим занимаешься — тем глубже проникаешь, тем шире для тебя открываются горизонты…

— Я говорил об однообразии инструментовки…
— А, это.. Да, в принципе, такую музыку можно исполнять вообще без инструментов. Или делать на одних шумах и звуках… До нынешнего проекта я записал магнитоальбом, где были традиционные рокенрольные инструменты. Сейчас мне предложили его перезаписать, есть люди, которых это заинтересовало и которые готовы вложить в этот альбом деньги… Я думаю, что так и произойдет — ведь я все-таки когда-то на чинал с рок-н-ролла…

— Этот проект, ”Ятха», ты уже где-то показывал?
— Да, в Новосибирске — там каждый год проводят «Интср- неделю», такой рок-фестиваль, что ли. До этого были выступления в Барнауле, но еще с предыдущей программой.

— Без синтезатора, с каким-то, наверное, бубном, да?
— Да, бубны обязательны. Особенно, когда бубен настоящий, освященный, магический…

— А кто освящает бубны? Какие-то старики или большие знатоки шаманизма? Там, видимо, существует какая-то иерархия?
— Да, и очень крутая… Сейчас, конечно, это все подыстер- лось, но иерархия еще существует. По происхождению — прежде всего: прямой потомок считается самым крутым. Есть некоторые шаманы — прямые потомки самых сильных духов — неба, гор…

— А твоя семья к какому клану пренадлежит?
— К духам гор… Один из самых крутых… Сколько себя помню, столько вокруг меня это происходило… Моя прабабка была очень известной шаманкой, до сих пор о ней слухи идут по Туве.

— А ты свое умение показывал практикующим шаманам?
— Нет… Вообще-то, шаманство нельзя делать на сцене. Поэтому я использую только внутренние свои чувства: ведь настоящее шаманство опасно как для окружающих, так и для того, кто этим занимается… То же вызывание духов, скажем, должно происходить только по большой необходимости: смерть, болезни. Шаманизм — не шутки, это очень серьезно…

— А как же все эти многочисленные колдуны, которые сегодня собирают стадионы? Они же, кажется, там лечат людей и все такое?…
— Это чернуха и туфта. С настоящими шаманами им не потягаться. Они больше факиры, которые существовали всегда по всему миру. Это для развлечения, для зарабатывания денег… Ну, как есть йоги и — «йоги», настоящий йог не выйдет на сцену есть стекло…

— Мне бы хотелось понять, куда ты двигаешься… Сейчас же все дерганные: хватаются за какие-то сиюминутные проекты, за возможность заработать… У тебя есть такое ощущение суеты, желание побыстрее реализоваться?
— Я думаю, что все придет само собой — если того стоит… Если не придет — значит и не стоило этим заниматься.

— В любом случае ты, наверное, сможешь подучиться и шаманить профессионально…
— Может быть, хотя этому уже поздновато обучаться… У меня вообще-то в Туве всегда найдется чем заниматься; в конце концов, у меня же есть диплом преподавателя музыки…

— Альберт, я думаю, что то, что ты делаешь здесь, в Москве, было бы очень интересно услышать твоим землякам. Ты кому-нибудь показывал в Туве свою работу?
— Нет, я не хочу навязываться… Кто попросит — я, конечно, показываю…

— А твои братья, они в курсе?
— Они в курсе того, что я занимаюсь горловым пением, но они не в курсе — как и что я сейчас делаю. Хотя, конечно, они радуются, когда видят меня в телевизоре или слышат интервью со мной по радио…

— А в вашем клане горловое пение когда-нибудь исполнялось хором, вы устраивали какие-нибудь посиделки для этого?..
— Нет, для такого пения надо уединяться… Я думаю, что исстари это было связано с образом жизни: охота, пастбища — это не фабрика или институт с большим количеством людей.

— Альберт, можешь ли ты мне ответить на такой вот вопрос: вот, скажем, я — москвич, русский, православный и все такое… У меня в связи с шаманизмом возникают вполне определенные ассоциации — собирается племя, садится у костра, выходит человек в шкуре и с бубном, начинает прыгать, петь — все входят в раж, подпевают…
— Да нет, это совсем не так… Во-первых, шаманский ритуал очень сложен, его трудно повторить непосвященному. А во-вторых, стереотипы — всегда только от незнания…

— Давай еще раз вернемся к вашему с Соколовским проекту. Я вижу в нем некую странность: ведь музыка Соколовского, «техно» — такой космополитизм в чистом виде… И очень мне сплав такой музыки и тебя — странен. Фактически, ты, работая с ним, как бы расплываешься — твоя сущность растворяться в этой музыке…
— Думаю, что ничего плохого в этом нет. Вода тоже растекается — и польза от этого всем. Плюс к тому — Соколовский делает мое пение доступным европейскому слушателю, о нем просто больше людей узнает…

— А у тебя есть такие мысли: «Я — сын тувинского народа, мне обидно, что о нем судят по глупым и лживым фильмам, я хочу донести до людей настоящую тувинскую культуру…»
— У меня, вообще-то, всегда мысли есть… То, что ты говоришь, я, конечно, чувствую…

— Известно, что рокеры, выкладываясь на сцене, заводятся от того, как их воспринимает зал. Это касается и актеров, и цирка… А что касается тебя — ты-то нуждаешься в зрителях? Или тебе все равно?
— Да, я часто пою, когда остаюсь в одиночестве… Но в любом случае — то, что я сейчас делаю с Соколовским, — для зрителя. То есть там есть специальные нюансы, которые делают доступным мое пение. А что касается обратной энергии, идущей из зала, — я в этом не нуждаюсь, я ее черпаю совсем из других мест — из космоса, например…

— Я знаю восторженное мнение Соколовского о тебе. А что ты можешь сказать о своем компаньоне? Наверное, если бы не было Соколовского, ты бы не смог записать подобных аль бомов в Москве?..
— Ну, музыкой я занимался и до Соколовского… Все мои поездки за рубеж были, кстати, тоже до него… Его заслуга в том, что он открыл мне вот этот вариант сплава «техно» и горлового пения. Он, насколько я знаю, один из немногих музыкантов в Москве, который постоянно отходит от традиции, старается постоянно залезть немного вперед, в будущее… Плюс к тому у него философское образование и на то, что мы делаем, у него свой особенный взгляд… Иван в нашем проекте отвечает за техническую сторону. То есть, для меня его техника — кнопки, мигающие огоньки — что для него — наскальные рисунки или звуки тайги…

— Ты предлагал ему — для лучшего взаимопонимания — съездить в Туву?
— Предлагал, и не раз. Но — времени нет… И — потом, это как в песне: «только самолетом можно долететь»… А билеты только в одну сторону (пока еще) стоят 22 тысячи рублей. Дороговато… Но, как видишь, время от времени надо выбираться в Европу…


Обсуждение