— Как случилось, что «The Police» занял в свое время главенствующую позицию среди белых реггей-групп?
Музыка реггей за последние тридцать лет стала важной частью британской субкультуры. Вест-индийская община в Англии всегда была многочисленной, поэтому нельзя говорить, что реггей появился у нас внезапно. Эта музыка всегда была здесь, часто фигурируя в британской «двадцатке», с того времени, как Милли Смолл исполнил «My Boy Lollipop».
Что касается меня, как музыкант я заинтересовался этой музыкой довольно поздно. «Пробным камнем» в моем увлечении американской черной музыкой стал, пожалуй, Боб Марли. Мой искренний интерес к реггей был вызван басовой направленностью этой музыки, в реггей бас-гитара играет ведущую роль, очень доминирующую роль. Я ведь был бас-гитаристом, поэтому неудивительно, что меня привлекла музыка реггей.
А еше на меня произвело огромное впечатление то, как пел Марли. В-общем, среди музыкантов в те годы главным авторитетом для нас был Боб Марли. Точно так же, как до этого около десяти лет, таким авторитетом был Джеймс Браун.
— А другие реггей-музыканты как-нибудь повлияли на вас?
Существенным образом нет. Фактически, как только мы уловили основной импульс, мы постарались забыть о реггей и его народных ямайских корнях. Сейчас мы мало что слушаем, кроме некоторых записей Burning Spear. Эта музыка уже ассимилирована нашим собственным стилем, нашей «белизной» (whiteness), поэтому наша музыка сейчас — некий гибрид, имеющий очень мало общего с реггей.
В самом начале можно было наблюдать, как мы постоянно прыгали то в одну, то в другую сторону. Возьмем, например, песню «Roxanne» мы играем стандартный белый рок, а через восемь тактов у нас идет очень правильный реггей. Три наших первых альбома — симбиоз реггей и рока, как в песне «Don’t Stand So Close To Me» ощущаешь присутствие обоих стилей, но смешаны они очень искусно.
Сейчас мы уже так не играем. Сейчас мы делаем что-то совсем другое, что-то совершенно уникальное.
— Что ты думаешь о попытках других музыкантов новой волны погрузиться в реггей?
Я приветствую их интерес к этой музыке, ибо это настоящий океан ритмов, который не исследуешь и до самой смерти. Степень проникновения в эти ритмы у всех, конечно, разная. Многие группы используют их для искусственной «политизации» своей музыки. Считается что если ты играешь реггей, ты выражаешь этим солидарность со странами третьего мира и поддерживаешь политику левых. Это как раз то, что меня никогда не волновало. Я занимаюсь только музыкой. Музыка уничтожает любые барьеры между людьми, а реггей для меня — разрушение одного из таких барьеров.
— Что ты можешь сказать о группах студии «2 Топе», таких как The Specials иди The Selecler?
Это очень сильные команды, они умеют приносить радость, но нельзя останавливаться на этом. «The Specials» именно тем и удивили меня, что продолжали двигаться вперед, развивать то, что было абсолютно их собственным. Их первый альбом — чистое ска, очень традиционное. Но их второй альбом — что уже нечто! В нем ты только чувствуешь, откуда это, но не понимаешь где оно сейчас находится. Это очень похвально.
Но вообще-то я не хочу давать характеристику тому что они делают, и даже тому, что делает «The Police». Иначе это будет напоминать возведение стен. А я, как уже сказал, против любых музыкальных разграничений.
Это, кстати, как раз то, что мне не нравится сейчас в американской музыке — слишком много границ. Открываешь Billboard и видишь, страница о черной музыке, страница о музыке диско, о музыке кантри и так далее. Созданы очень жесткие стилистические рамки. А когда ты лишен возможности двигаться в любом направлении начинается застой. Именно это и происходит сейчас в Америке. Музыка там мертва, она прогнила в своем основании.
Другое дело — британская музыка. У нас в Англии только одна радиостанция — «Radio One». И вот сейчас ты слушаешь реггей, а через минуту звучит кантри. Кого-то это может быть, раздражает, но это как раз и есть взаимосвязь культур. Это и есть свобода движения — слушать разное слушать то, что хочется. А это очень важно.
А в Америке радио нужно только для того, чтобы продать стиральный порошок.
— А каким образом «The Police» удается соответствовать тому что ты проповедуешь?
— На нас действуют разные силы и прежде всего коммерческие. Я хочу, чтобы нас слушали миллионы, а это значит приспосабливаться. Но получилось так, что наша музыка случайно совпала с тем, что сейчас пользуется спросом. Это, однако, очень ненадежно через три месяца или три года все может коренным образом измениться, и все исчезнет.
Но сейчас я чувствую свою силу, я получаю удовольствие от музыки, которую мы создаем и продаем. Для меня это важно и я не собираюсь от этого отказываться.
Перевод Ивана Земцова
Интервью «10 минут со Стингом» относится к началу 80-х голов. Взято оно из книги «Reggae International» известных американских журналистов Патера Саймона и Стивена Дэвиса.
Певец Стинг образца 90-х, конечно, существенно отличается от молодого, талантливого и новаторски мыслящего лидера «The Police», начинавшего свои творческие поиски в области реггей. Есть все основания утверждать, что именно обращение к музыке реггей стало причиной большого успеха группы и дальнейшею взлета Стинга в его сольной карьере.
Нам, естественно, более интересно было обратиться к началу музыкальной эволюции Стинга, ибо то, что он делает сейчас, к реггей почти не относится. Вероятнее всего, поздний Стинг станет одним из представителей современного джазового мейнстрима.
Но то, что вышло из под его пера в 80-е годы, уже давно стало классикой «белою реггей» и часто «цитируется» черными музыкантами, ибо песни эти хорошо принимаются не только белой, но и черной аудиторией. Приведу тишь несколько примеров.
В 1981 году на фестивале «Sunsplash» в Монтего, посвященном светлой памяти Бона Марли. Шейла Хилтон блестяще исполнила «The Bed’s Too Big Without You».
В 1992-м Shinehead написали «Jamaican In New York» — новую текстовую версию самой патриотической и антиамериканской песни Стинга.
А самым свежим доказательством непреходящею интереса к наследию «белого реггepa» может служить факт появления песни «Roxanne» в последнем альбоме лондонскою трио Aswad.
