На самом деле этот материал следовало бы поместить под иной рубрикой — ПРЕСС-Курьез. Или что-то типа того. Почему? Поймете, когда прочтете статью. В лучших совковых традициях (а чем Польша в 1987 году была не совком?) польская журналистка переврала все, что можно было переврать и даже то, что нельзя. Принцип обычный для совка: эта самая Урсула, автор, была просто уверена, что статья ее до нас не дойдет; а в Варшаве на тот момент никто толком не знал о существовании какого-то там русского рок-андеграунда, чтобы засечь откровенные выдумки вышеозначенной журналистки. Поэтому лепить можно все, что угодно, подменяя факты и «знание предмета» убогой фантазией в духе средств массовой дезинформации времен позднего развитого социализма.
Сегодня подобные статьи (с позволения сказать), извлеченные из старых пожелтевших папок, вызывают уже не раздражение, а прилив бурной веселости. Это как бы «этапы большого пути». Типа пепел… таких-то побед. Так что приглашаем и Вас тоже оттянуться и позубоскалить по этому поводу.
Come on!
Мы не станем — сознательно — ничего комментировать или править по ходу материала (иначе пояснений было бы гораздо больше, чем самого текста). Читайте так, как это было напечатано; перевод с польского выполнен очень близко к оригиналу, практически один к одному.
Р. S. В любом случае, статья по-своему не лишена любопытности…
На 15-ом этаже в отеле «Олимпия» в Таллинне слышен шум — это группа панков атакует портье:—«У вас должны быть папиросы и спички».— «Спуститесь, пожалуйста, на 14 этаж, в гриль-бар».— отвечает последняя.
«Вот еще чего не хватало!» — к ней подступает девица с желтым чубом, в черной кожаной куртке и с гранатовыми ногтями. «В таком отеле вы должны иметь все, что требуется гостям. Что у вас здесь есть? — Она подходит к столику.— Так, сахар есть, чай есть. Где папиросы!?» Портье, женщина лет 60-ти сидит напуганная и лишь шепчет: «Безобразие! Я спускаюсь в гриль-бар чтобы перекусить. Возвращаюсь. Спрашиваю у дежурной, как эти молодые люди могли пройти в гостиницу несмотря на такой строгий контроль? Оказывается, это наши гости — ансамбль панк-рока из Ленинграда, они тут проживают, вчера у них был концерт. Вы знаете, может я консервативна, может чего не понимаю, но их поведение. вы сами видите — просто стыд».
В конце концов выяснилось, что молодые люди в стиле «элегантного панка» — являются членами ансамбля «Объект насмешек». Когда я об этом узнала — было поздно. Они уже выехали из Таллинна, города, который располагает спортивно-концертным залом им. Ленина на 10 тыс. мест с мягкими удобными креслами, в которых человек чувствует себя так же удобно, как в ложе Большого театра. Это современный зал с великолепным аппаратом, акустикой и освещением. Я оказалась там час спустя после того, как узнала, .что «Объект насмешек» ушел у меня из-под носа. Я объяснила портье, что для меня это большая потеря, та, видимо, не совсем ориентировалась в обстановке, думая, что я разделяю ее взгляды. «Вы кинокритик?» — осторожно спросила она. «Ничего, ничего»,— видя мой растерянный вид, портье делится со мной информацией: что в комнате номер 2021 живет менеджер другого рок-ансамбля — «Алиса». Может, мне это поможет. «Они выглядят пошарпанными, но зато более спокойные. Любят пиво, которого здесь сколько угодно, а я пиво не продаю, поэтому мне спокойно».
Стучусь в номер 2021, дверь открывает высокая брюнетка в белой юбке и черных сандалях, с хорошим макияжем — ну заходите. Представляется: Нина Барановская.
— «Алиса» группа старше, чем «Объект насмешек». Наш Костя Кинчев — вы сами с ним познакомитесь, я советую взять у него интервью.— в настоящее время является наипопулярнейшим идолом рока в нашей стране. Это мое мнение. И не только мое. Его поддерживает вся мыслящая молодежь Советского Союза.
Я еще не знаю, как выглядит Костя Кинчев и как он поет, но уже едем на серой «Волге» в нужную сторону. Водитель уверяет, что здесь нет дороги, но Барановская спокойна и никак на это не реагирует. Расплачивается с таксистом, и тянет меня какими-то коридорами на сцену. Со сцены виден весь зал —10 тыс. мест и столько же молодежи. Часть стоит перед эстрадой и скандирует: «Алиса»! «Алиса»! «Алиса»! Или: «Костя!». Кости, однако, еще не видно, но напряжение растет. Я жду, когда появится Костя, а вместе со мной ждут все. На эстраде музыканты настраивают инструменты, работают звукооператоры и оператор-акустик. Барановская усаживает меня рядом с режиссером, а режиссер говорит ей сесть где-нибудь в другом месте. Скандал! Однако для них это нормально. Они у себя, а я гостья, которую нужно принять хорошо и мило. Поэтому Нина Барановская садится в другом месте.
Костя — это зверь. Выпрыгивает на сцену босиком. На кого он похож? На механика, который извивается под машиной, на крокодила под водой, чующего поблизости человека… Темно-коричневые волосы, устрашающий фиолетовый макияж. Берет в руки микрофон, музыканты уже играют, молодежь воет, Костя говорит: «Привет! Как дела? (сердечно усмехаясь)». Наклоняется к тем. кто стоит под эстрадой, вытягивая два пальца в знакомом характерном жесте. Костя еще им что-то говорит, но ничего не слышно, слышать могут только те, кто стоит под эстрадой, в зале шум нечеловеческий, Костя не обращает внимания на тех, кто его не слышит, как будто они пришли не к нему.
«Для тех, кто наверху, я не пою,— кричит Костя, поднимая голову высоко-высоко.— Я пою для тех, кто стоит тут (показывает рукой вниз), либо для тех, кто спустится сюда, для них я буду петь». Поет.
Ничего не понять, что он поет, так как не разобрать слов. Трудно этому удивляться, так как сижу в 15 ряду, но это не важно. Хотя Барановская предупреждала меня, что тексты песен «Алисы» очень важны, так же как и тексты всех других рок-групп, играющих энергично и мощно. Я говорю, что ничего страшного, что не слышно, я хорошо представляю, о чем могут быть эти песни. Позже, на всякий случай, спрашиваю об этом Костю.— «Конечно о жизни, Урсула».
Костя — это зверь. Трясется, бегает по сцене, разговаривает с публикой (с той, что стоит внизу). Сходит с эстрады, стоит на полметра от полуторатысячной толпы молодежи, поющей вместе с ним. Никто его не толкает, не касается, никто не двинется к нему даже на сантиметр. Костя — их король!
Несмотря на это он естественен. Иногда кажется, что он пародирует стиль рок-артиста. Что-то от Пресли, что-то от Джаггера, но ничего общего с Шекин Стивенсоном! Тогда бы Костя был просто смешон. Костя таков, как есть. Бегает босиком — так как- ему удобней. Рубашка слегка поношена — на буржуа совсем нё похож. Микрофоны без проводов — в этом их выгода, с такими можно двигаться свободней.
Но все есть так, как есть. Жизнь такова как есть. Я об этом не задумываюсь. Живу изо дня в день.
Так он мне говорит, но я ему не верю. Может, и потому он говорит — все противоречиво, живу радостно, хотя всякое бывает.
Иногда получаю за концерты — это мои карманные расходы. Сразу трачу на пиво.
Жена? — Да есть, она доктор наук. Живет в Москве. Я — в Ленинграде, с группой на гастролях.
Как оцениваю свой брак? — Чудесно. Мы видимся раз в квартал, только успеваю ее поцеловать — и уже расстаемся.
Дети? — Двое, внебрачных.
Костя поет и вдруг внезапно останавливается. Говорит что-то парню, стоящему в толпе под эстрадой. Ложится на живот, потом переворачивается на спину и в такой позе поет дальше. Потом встает, поднимает руки вверх, кланяется. На эстраду летят розы.
«Завидуешь Джаггеру?» — «С чего бы! Ведь я — Костя Кинчев. При случае хотя бы передайте привет группам «Культ» и «Дезертир».
Урсула.
«Культура», N° 24, 1987, г, Варшава.