Максим Немцов расхваливал всем предстоящий фестиваль в Большом Камне и настойчиво рекомендовал туда поехать. «Впредь, Макс, езди сам на такие фестивали и сам пиши про них статьи.» — так закончила Барабашка свою заметку в ДВР. Ну, всё по порядку.
Сначала-то всё задумывалось красиво. Собрались мы /редакция/, группы «Туманный Стон», «Камни на Пляже» и «Бастард»- обсудили всё, скинулись на билеты и поехали. Нормально ехали, весело, предвкушая обещанную встречу, теплое общежитие и праздничный ужин: среди нас были две именинницы.
Пасмурным вечером мы прибыли на автовокзал города Большой Камень. Вокзал был пуст и сам город будто вымер.
«Я знаю, куда идти!» — воскликнул кто-то и мы пошкандыбали вверх по усыпанной булыжниками дороге. «Большие Камни, — шутил Бубен, — Подбирайте на сувениры!» Сначала мы веселились, пугая своей колонной редких прохожих, потом стали уставать, а цели всё не было видно. «Тётенька, где здесь горком комсомола?» — «Идите туда, и в него упрётесь.» Мы упёрлись в горком партии. Здесь нам сказали: «Идите обратно, за аптекой повернёте и прямо упрётесь в него». Опять куда-то пошли. По дороге узнали, что прошли его уже десять раз, и вообще, там в такое время никого, кроме вахтёра, нет. Мы вернулись к аптеке, Сдвиг упал на лавку и заявил, что больше никуда не пойдёт, и никогда жизни не поедет на рок-фестивали, Остальные с удовольствием упали рядом. Когда все почти заснули, Лёня Штительман вдруг куда-то направился. Мы подскочили и молча двинули за ним. На этот раз путь был недолгим: сзади на всех парах чесал автобус, который опоздал нас встретить и теперь искал по своему Бигстону. Нам сообщили, что жить мы будем в пионерлагере «Ханганские Зори — нам уже было всё равно.
Дороге на полуостров Ханган позавидовали бы партизан Сусанин, полководец Суворов и пионер Валя Котик. Минут 40-50 шофёр героически вёз нас по ухабам и болотам. Мы продирались сквозь лес, ломая деревья; ехали по берегу моря по окна в воде. Иногда автобус кренился на 45 градусов; временами буксовали в грязи, но не сопротивлялись, а испуганно жались друг к дружке.
Работники лагеря встретили нас тёмной ночью, построили всех в очередь, посчитали и прикинули, что это слишком много. Бедные! Они не знали, что скоро приедет ещё втрое больше. Нам дали ценые указания:
«Так. Сейчас все идут получать матрасы, распределяются по домикам. Просьба вести прилично и в домиках не пачкать. Удобства — напротив. Умывальник — направо. Налево лучше не ходить, — там один наш работник обучил шершней, чтоб кидались на всех чужих…»
Все рванули по домикам, а мы остались стоять, испуганно прижимая к груди цветы и бутыль табуретовки. «Куда нам можно пойти?» — спросила я у дяди. Он вздохнул и повёл нас в самый лучший домик, выдал ключи и оставил. Мы радостно взбежали на второй этаж /при этом по очереди навернувшись на лестнице/, сели, закурили. Позже подобрались «Туманники» /тоже не миновав поломанную ступеньку/ и праздник начался. Мы мирно пили, ели барабашкин торт «Бигстон-90», фотографировались и наслаждались покоем, пока не приехала вторая партия фестивальшиков во главе с Игорем Давыдовым.
Из музыкантов там был одинокий исполнитель Рома ДевольтоЕский, который с остатками «Седьмого Прохожего» создал проект-эксперимент «Воробей, который болель». А также: на шару подписавшиеся Ник с Витей-Пьяным, «экспресс хроник» Петя Киевский, московский Скот группа поддержки музыкантов, студенты- журналисты, завсегдатаи «Шоколадницы» и какая-то панкота. Они громко орали, рыгали вокруг себя, ломали скамейки и шарахались’ по всему лагерю, игнорируя шершней. Я пошла спать.
С утра нормальные люди побежали на море любоваться восходом, рвать ковыль и фотографировать скалы. Меня же сруби ла зверская простуда и я, исходя сопля ми больше интересовалась условиями работы крематория, нежели красотами китайской природы.
Потом нас набили в автобус, привезли в город и выбросили около столовой. До концерта был ещё целый день. Мы осмотрели зал, и пошли искать коммерческий магазин. Наши хождения завершились классическим «Агдамом» в ресторане «Радуга».
Слегка напившись, мы подобрели, и, расположившись на газоне среди пасущихся коров, постановили, что не так страшен Большой Камень, как его малюют,
Дэйв ходил туда-сюда, как привидение: глаза красные, личность бледная, подтверждая звание «Позор Владивостока», данное ему Дёмой в Череповце. А как он купался в Фонтане! Нет, Дэйв, я не издеваюсь — было очень в кайф.
Концерты я помню смутно — прошло много времени. Сначала был, кажется, «Бастард». Они пели всё по-английски. Об этой группе или. не говорят ничего, или не очень хорошо. Я лично думаю, что группа — не фонтан, но для Университета сойдёт. К тому же они весьма скромны, не «Якают» как многие начинающие. Зал их слушал спокойно, и понимающе апплодировал. Потом как раз был «Воробей Который Болел». Рома Девольтовский сам по себе ничего, а с «Прохожими» у него вообще круто получилось.
Вся.Жизнь.Трам.Вай.
За.Шёл.Вы.Шел.
Вау-вау-ау-вау-ау-вау-А.
Экспериментирует товарищ…
Была группа из Хабаровска «Пупкин и Сыновья». Музыка у них такая же дурная, как и название — студенческая песня с социальным уклоном. Им бы в переходах играть. Они не понравились никому, но были, видно, без комплексов, потому что играли так долго, что весь зал пошёл в буфет. Главное, эти пупкины вообще не входили в планы фестиваля, откуда они взялись и куда потом депись, неизвестно. В лагере их, слава богу, не было.
Пару песен /минут на тридцать/ исполнил Ник.
Панки во главе со Скотом устроили оргию.
Ещё «Туманный Стон» спел несколько песен, пригласив публику на завтрашний концерт.
Увозили нас в лагерь на этот раз в кузове грузовика в два захода. Никто даже сначала не поверил. Я запрыгнула туда в числе первых, а мне кричали: Лина! Вылезай! Это провокация! Он не идёт в лагерь! А я подумала, что лучше плохо ехать, чем хорошо стоять в ожидании неизвестно чего.
Так. Набился полный кузов самой панкоты и поехали. Дорога на Ханган, описанная в начале, на сей раз показалась еще, страшнее. Пассажиры кузова всю дорогу визжали, орали, пели песни Егора Летова и плевались против ветра.
Я сидела на коленях, судорожно вцепившись в борт, и когда машина подпрыгивала на колдобинах, молилась, чтобы он не отпал. Это была живая картина для книги «Поезд, идущий в АД»? и ступив на земную твердь, я ещё долго продолжала подпрыгивать.
Ночь и следующий день прошли без событий. Страшно хотелось домой. Концерт уже не интересовал. Панки надоели попрошайничая то бутерброд, то три рубля на обратную дорогу…
«Туманный Стон» попросились играть вначале. Отыграли, как обычно/ круче всех, и мы побежали на автобус.
Может и не стоило писать эту статью но очень хотелось сделать оттуда фотографии. А я почему-то не умею писать мало. Ну, раз уж так получилось, пусть это будет главой в книгу «Наша жизнь в Рокенроле», которую мы когда-нибудь напишем для своих детей.
ЛИНА