Реж. А. РОГОЖКИН, ОРТ-видео, 1999.
Никто не может сказать, что Рогожкин не знает вкусов российского кинозрителя. Его “Особенности” пользовались такой популярностью, что реклама порвала фильм на цитаты, а доходы от фильма — говорят, впервые за несколько лет в России превысили расходы на значительную сумму и пришлось снимать продолжение Реклама повой лепты, донимавшая всех и каждого за пару месяцев до премьеры, была построена па контрасте, который, по идее, должен был привлечь массового зрителя: после комедии — боевик, после смеха — немного стрельбы и крови.
Облом был велик и не понравился зрителю именно сюжет Очередная “горячая точка», федеральные солдаты случайно стали свидетелями гибели ребенка и причиной гибели женщины и местного милиционера. Пока суд да дело, взвод перебрасывают на дальнюю тупиковую дорогу, сидеть в укрытии из мешков с землей, да пригибаться под пулями упрямого снайпера Местные блокпост игнорируют, лишь снайпер стреляет да девочка Маша приводит к солдатам свою глухонемую сестру продает ее за патроны. Несколько сцен казарменного быта, осложненного войной — и развязка: от пули снайпера — а им оказалась та самая девочка — погибает солдат, на растяжке через минуту подрывается ее сестра.
В тот момент, когда фильм заканчивается и идет уже какая-то реклама, ригели делятся на две группы те, которые считают, что Тарковского можно показать один фильм раз в год и те, у кого он есть дома на видеокассетах все. (Деление примитивно, но так удобней).
Первые тихо ругаются: стрельбы мало, секса вовсе пет. приколы не смешные… Вторые ругаются громче: юмор тупой, мысли нет вообще никакой — зачем снимать такие фильмы? Да еще солдаты чти, сволочи…
Между тем сделай фильм очень красиво и тщательно: за все время взгляд цепляется лишь за две мелочи: слишком чистая и аккуратная у солдат форма и слишком чистое для полевых условий у них оружие.
Очень точно сыграны роли (не учитывая девочку — кто их, ненормальных разберет, а стрелять в ее возрасте по живым людям — никак не норма) солдат и местных жителей. Откровенной халтурой выглядят лишь генерал опять Булдаков — и прапорщик — слишком истеричен (пусть и пьяный) для человека, который воюет уже 15 лет и слишком поздно задавать вопрос «Зачем мы здесь?» это скорее тема для раздумий безвольного лейтенанта Бори, явно не соответствующего занимаемой должности.
Режиссер сделал все возможное, чтобы не вызвать у зрителя симпатию к своим героям — солдатам. Да, это пацаны (вопль прапорщика) малограмотные, ограниченные, наркоманы, мародеры, может быть убийцы, совершенно очевидно — оккупанты. Но даже внешне они похожи на бывшего рядового Софринской бригады, давшего интервью на концерте памяти погибших в Чечне. На вопрос — “А за кого ты воевал там?” — он ответил просто: “За самого себя, за погибших друзей”. Эти пацаны очень быстро повзрослели — за этим взводом, за каждым из них нет ничего (“ни страны, ни Родины, пи флага”), а жирный ФСБшник и военный дознаватель для них страшнее, чем вооруженные боевики. Первые имеют над солдатами власть и легко могут бросить погибать (как выдали на расправу Крысу), а вторые не испытывают к рядовым и сержантам даже ненависти (есть свидетельства, что даже в Грозном местные жители спокойно относились к федералам — за исключением ОМОН, ВВ. спецназа и прочих спец. подразделений).
В армии вообще невозможно что-то скрыть, а тут еще и взвод живет как на острове, в окружении своих и чужих растяжек. Любые слишком яркие индивидуальные отличия становятся поводом для смеха, обидных
кличек (Моча, например) и чаще всего быстро изживаются. Солдаты умеют может быть мало — воевать, но в то же время много — выжить. В том числе и после войны — ведь на самом деле солдаты оторваны от мира с момента призыва. От родных — только письма, газеты — только армейские, телевизор — редко. Заранее известно, что по возвращении тебя встретят повыходившие замуж подружки и новое поколение шпаны. В гражданском мире заработанный кровавым потом статус не значит ничего. Более того, найдутся такие, кто покрутит пальцем у виска, глядя на тою дембельскую форму: “Придурок, откосить не мог, два года даром кашу лопал…” Недаром Юрист так рвался в снайперы: воспоминание о том, как выглядит человек в перекрестьи прицела не даст почувствовать себя униженным. Недаром писали рапорта с просьбой перевести в Чечню и Таджикистан сотни солдат, недаром многие из армии прямым ходом идут в милицию — форма защищает. Это нормальная реакция.
Солдаты в фильме (да и в жизни) оказались в абсолютно ненормальной ситуации.
Ненормальной даже не тем, что эго война — каждый год от криминала гибнет народу больше, чем за всю Афганскую войну — а тем, что заранее известно, что участия в войне придется стыдиться. Ни одна война после Великой Отечественной не получила в обществе ни поддержки, ни одобрения. Эта совершенно справедливая позиция несправедливо распространяется на солдат, участвовавших в этих войнах.
И мало того, это зритель не понимает — где идет война, скорее всего этого не понимают и герои фильма. По старой привычке «Старшего брата” не вникать, не значь язык коренного народа национальной республики, не значь столицы союзных республик, не то, что каких- то северокавказских автономий. Сравнит с этим высокомерием и шовинизмом (“Ненавижу’ всех этих черных” — это из фильма или из жизни?) отношение к своей истории народов Кавказа, Прибалтики, Украины… Кто-то из диссидентов заметил это еще в 70-е, когда конвоир-чеченец спросил его с гордостью: знает ли он антисоветчика Авторхапова -тоже чеченца?
За все приходит расплата. Представьте себе моральное состояния лейтенанта-танкиста, взятого в плен в Грозном (ноябрь 94-го), когда министр обороны Грачев объявил его наемником. Сравните его с состоянием трижды раненого боевика, который плакал оттого, что его не убили — Аллаху не угоден его Джихад! Между прочим, убитый в джихаде прямиком попадает в рай, а 102 убитых из Иркутской области до сих пор не получили даже памятник. Они не герои, но представьте себе ощущения человека, который знает, что после его смерти никто даже не посмотрит фильм, снятый о его трагедии. И они знали об этом, потому что сами были такими же, как мы сейчас. «Прокляты и забыты“ — именно так.
Эта заметка — не апология солдата. Пока он там, с оружием, ему не нужны защитники. Это скорее вопрос: неужели мы действительно настолько оглохли, что слышим только взрывы?
Насилий ГРОМОВ.