— Костя,а ты любил Сашу?
— Любил? Не знаю,наверное.
— А почему он умер?
— …?…
— Ну бог с ним, не хочешь — не отвечай. Костя, у тебя такие героические фамилии…
— Почему во множественном?
— Потому что на самом деле ты Панфилов — разве не звучит? Нет, я понимаю, конечно, в «Кинчеве» больше грома, силы, азарта и мятежа адского. Кинчев — болгарская фамилия твоего деда — коммуниста, попавшего в тиски сталинизма. Я правильно говорю?
— (кивает)
— И все-таки давай о Башлачеве. Я понимаю, трудно, но постарайся пожалуйста. Ты считал его близким другом?
— Ну как… У меня была большая тусовка, многих я знал только в лицо. Но Саша был для меня дороже многих. Да, конечно, другом.
— Какие человеческие качества тебя особенно привлекали в нем?
— Все человеческие качества, которые должны быть в человеке.
— Что ты можешь сказать о нем, как о музыканте, как о поэте?
— Сильный музыкант, сильный поэт. Кстати, очень мало почему-то говорят о том как он играл на гитаре — играл он классно. Очень ритмичный парень был, на барабанах стучал хорошо.
— У вас были совместные выступления?
— Да,что-то вроде святей Троицы — Башлачев, 3адерий и я.
— Интересно, неужели кураж, свойственный тебе, передался ему?
— Ты просто не знаешь его ранних песен. Многие из них ходили по спискам, а иные, как «Вахтер», вообще на людях не исполнялись. Ведь любой мог быть стукачем.
— Интересно, а какие общие интересы, помимо музыки, вас связывали?
— Он у меня жил просто, приезжал, когда негде было жить.
— Имел диплом журналиста?
— А что ты хочешь? Журналистика это машина, когда-то сделавшая его своим винтиком. Хорошо, что вовремя одумался. Просто Сашина совесть не могла продаться в лапы продажных искариотов.
— Значит, у тебя дома ему было…
— Хорошо, тепло, уютно. Как и мне у него.
— Костя, ты часто вспоминаешь Сашу?
— Когда пою «Воздух» — вижу его глаза. Их выражение я не могу забыть никогда. Если помнишь, Саша сказал когда-то: «Души на небесах держит энергия памяти…».