«Я вру, как дышу. Безостановочно. Как на сцене, так и в жизни». Классическое шок — откровение человека с перманентно подведенными голубыми глазами. Который пел в 70-м о том, что — продал мир. ДЖЕНЕСИС три года спустя толкнули всего-навсего Родину. На диске «Продавая Англию за фунт». Почем у нас нынче фунт, сколько деревянных? Ответ знает только Павлов.
А Дэвид Боуи знать не хочет никаких ответов. Он опережает время на полшага, командует ему «за мной!», и время послушно следует за ним, как нерефлексирующая собака другого Павлова. «Стать открывателем е1Де незримой, едва распустившейся, в зародыше пребывающей идеи — и заставить всех в нее поверить…». А потом под сурдинку скипнуть, покуда новомодный Look не затоптали стада неофитов: «Мой имидж меняется каждый месяц… Если есть хоть один шанс, что на меня свалится успех, я тут же сделаю ноги». Критики в один голос уверяют, что Боуи играет в звезду. А ему начхать и на них, и на звездность.
Я, конечно, культовый человек, у меня есть своя публика. Но я не поп-звезда, я не Элтон Джон». Дистанция между Боуи и временем — это дистанция тайны, которая — одна — оправдывает средства.
Он высосал из большого пальца (левой ноги) глэм-рок и попутно сделался предтечей нью-уэйза. В середине 70-х ударился в аван- гардылм. оставив шлейф стыло-электронно — футуристского музона не без Little help from Б. Ино (альбом «Герои», 1977). В том же году, когда любой другой звездный дядька кинулся бы ковать презренный металл, пока горячо, — Боуи в Штатах скромненько так давил клопов на клавишных за спиной Игги Попа. И ставил опыты над своей чувственностью, доводя себя до состояния обыкновенного безумия. «Я испробовал все в эмоциональной сфере… И ни о чем не жалею. Эксперименты дали мне огромный опыт». Нарко-опыты «Бриллиантового пса», бредущего от «Станции к станции». Вы еще слышите меня, майор Том? Космического чудака засасывает черная дыра, и по сцене прохаживается оранжево лосый анти- Боуи, инопланетный Зигги Стардаст на пути из ниоткуда в никуда «Я разваливался по частям. Я никак не мог взять себя в руки. Кажется, мы с группой гастролировали на Ямайке. Но я совсем не помню половину турне. Я жил в мире фантазии…».
…Дэвид Роберт Джонс родился 8 января 1947 г. в туманном «подлондонье». (Псевдоним Боуи возник из желания хоть каким- то боком не пересечься с Дэвидом Джонсом из придурковатых МАНКИЗ). Да, девушки: в юности Дэвид был гадким утенком, хлюпиком и хиляком с вечнобольными зубами. Непруха преследовала его по пятам, двери грамфирм захлопывались с треском. А он клал на все с прибором, бесподобно наигрывая на этом инструменте мелодии двусмысленности. Он ни разу не повторился в интервью и в каждом из них великолепно себе противоречил, словно наследник по прямой В. В. Розанова. То он давал расиста, активиста голубятника и наркоту. То от всего открещивался, клеймил расистов, каялся по-раскольниковски и брался за воспитание сына. Крутил слалом в Швейцарии, боксировал в Лондоне, завсегдатай- ствовал в ресторанчиках Чайна— Тауна, с головой погружался в кино, — в совке его знают в основном по видеофильмам «Голод» (в дуэте с Катрин Денёв) и «Счастливого Рождества мистер Лоуренс!», — засим бросал все к чертям и уходил в дзэн; всплывал в труппе актеров-мимов; колдовал над видео (почти каждый клип— маленькая видеореволюция), дилетантствовал в живописи и кое- чего добился; раздаривал песню- ганы дружбанам, Лу Риду, МОТТ THE HOOPLE и тэ дэ, записывался с Миком Джэггером, Тиной Тёрнер, КУИН.., и заявлял: «Если не ошибаюсь, я подбираюсь к чему-то более важному, чем карьера рокера». И вдруг — за сороковник ведь, пора бы у тихой речки посидеть! — очертя голову, бросился в гаражный роман с TIN MACHINE, наводя хардкоровый шухер в пабах и клубах.
Тайна Дэвида Боуи велика, есть и продолжается, как вечный дождь над Лондоном, где мы не будем никогда.
А. М.