Всемирный день хичхайкера и безымянного дальнобоя

…Ты должен помнить то место, если ездил хоть раз по трассе М-5. Это там, где трасса между Рязанской и Пензенской областями десяток километров идет по такому аппендиксу Мордовии. Так вот, там мы проторчали четыре часа. Было б не так обидно, если б это была безымянная грунтовка районного значения — но трасса-то носит гордое имя М-5, и торчали мы не в каком-то захолустье, а на выезде из довольно большого поселка Умёт, хотя и окруженного мордовскими лесами… Ну вот, ты вспомнил — да кто не знает Умёт? Если хоть раз проезжал через него — на всю жизнь запомнишь… Вообще, харчевни у дороги — не такая уж редкость теперь, в наше голодное постперестроечное время. Вдоль трассы в деревнях на табуретках стоят ведра с картошкой, горы редиски, пластиковые бутылки с молоком — на продажу. Не редки и всяческие закусочные и шашлычные. Кое-где — через каждые сто метров. Но — чтобы вплотную друг к дружке на протяжении пары километров?!. Ты помнишь — поселок находится в болоте, трасса насыпная, под откосами обочин — гнилая стоячая вода, в которой на сваях стоят эти убогие забегаловки, соединенные с трассой шаткими мостками. “Мордовская Венеция”. Так бы я назвал свою забегаловку, сложись моя жизнь немного иначе. Да и у хозяев фантазия плещет через край: от простеньких “У Елены” до “Солнечного Умёта” (видимо, произносится с кавказским акцентом), всяких “Едоков”, “Едунов” и даже “Мечты автостопщика”… Видел я такую мечту в страшном сне… Я думаю, что-то случилось с населением этого поселка, какая-то беда, всех поразил какой-то вирус жадности. В результате — во всех забегаловках дежурное меню: борщ/шашлык/пельмени, и цена такая же стабильная: каждое блюдо — червонец… Вся трасса на протяжении поселка забита фурами — а попали мы туда как раз к обеду, и по наивности решили, что, отобедав, водилы будут добрее — и мы здесь надолго не задержимся… Просчитались… А ведь день этот так хорошо начинался! Это было в среду, но сначала был вторник, а перед ним понедельник, в который мы с Кошкой посетили ежегодный сбор московских хиппов (“Одни панки кругом,”- сказала Кошка.) в Царицыно по случаю Дня защиты детей. После всего, что там было, я бы переименовал 1 июня в День Халявы, поскольку оттуда меня привезли на вписку поздним вечером, в состоянии багажа… (“Ручной клади,”- сказала Кошка.) В итоге — во вторник мы смогли добраться лишь до Рязани: видимо, все ангелы-хранители либо болели с жуткого похмелья, либо отлетели подальше от моего смрадного дыхания… (“Скорее второе,”- сказала Кошка,- “Мои-то ангелы с похмелья точно не болели.”) Ночевали в рязанском ж.д.вокзале, а на рассвете вышли на остановку, чтобы выбраться на трассу на первом же автобусе, идущем в аэропорт. До автобуса было еще минут сорок, и мы коротали время за обсуждением достоинств и недостатков всяческих объявлений, коими по старинной народной традиции была оклеена вся остановка… Вот тут и случилось одно из столь редких и потому столь замечательных чудес. Представь: пять утра, ни души, совершенно пустая улица, только мы с Кошкой на остановке. Тут подкатывает “жигуль”, по противоположной стороне улицы, тормозит, в нем — мужик от тридцати до сорока с широкой вывеской, некоторое время смотрит на нас, а потом предлагает: “Поехали!” — “Извини, шеф, денег нет,”- отвечаю я, как только до меня доходит, что поехать предложено нам. “Поехали, без денег.” Жизнь на трассе учит многому — в том числе и настороженному отношению к подобным предложениям владельцев легковых тачек. Но — случались и иные ситуации, потому я подошел к машине: “Что, скучно?” — “Да. Ну, так едете?” Мы забрались на заднее сиденье. Куда? — На трассу, в сторону аэропорта… “Ну, подвину вас до трассы… Путешествуете?.. А я всю ночь бомбил, еду домой уже, смотрю — парень с девчонкой стоят, денег нет, а ехать надо…” Так мы оказались на трассе в то утро. Затем была еще пара местных ЗИЛов (километров по пятьдесят) с рассказами водителей о местных достопримечательностях, мимо которых лежал наш путь. (“Там, вот там, в той стороне, на холме находится старая Рязань, древний город. Красиво там. Умели предки выбирать места для поселений… А здесь, за лесом, брошенный город. Раньше какое-то военное производство было, а потом его закрыли. Людям работать негде стало, разъехались кто куда все…”) Был еще КАМАЗ с пацаном-азиатом за рулем, который сначала тормознул, а потом начал отбрехиваться — мол, скоро на обед встану, да и вообще нам не по пути… Пришлось борзонуть, лезть в кабину внаглую: остановишься обедать — вылезем… Он и привез нас к “Солнечному Умёту”. И стояли мы здесь под палящим солнцем уже четыре часа. Почему-то все пообедавшие и подобревшие водилы проезжали, даже не смотря в нашу сторону. Мимо нас постоянно туда-сюда курсировала древняя бабка — в село налегке, а из села волокла на горбу перевязанную веревкой пачку гофрокартона. Наверное, так в конце двадцатого века выглядит вязанка хвороста. Вот проходит она мимо нас в очередной раз и говорит: “Зря стоите, никто вас здесь не возьмет…” — “Ой, иди, бабка!”- я закипал уже от долгого стояния под солнцем. Помню, мысль еще такая мелькнула: “Назло застоплю!” — поднял руку навстречу очередной фуре, впрочем, сомневаясь, что в ней два свободных места. Ты же знаешь, я слепой, как крот — в сорока метрах КАМАЗ от МАN’а не отличу. На тот случай со мной Кошка: говорит, что движется, и даже — сколько человек в кабине, если солнце от стекла не отсвечивает. Ну, и она уже от четырех часов под солнцем раскисла,- в общем, тормозили мы уже все, что движется. Эта фура поначалу показалась МАЗом. Это потом уже мы разобрались, что это LiAZ (вот так, латиницей), а шофер зачем-то называл ее “шкодой”… Так вот, только бабка отваливает, мы с Кошкой вскидываем руки навстречу этой фуре, фура тормозит, чуть прокатившись, мы бежим следом, прихватив бэги. Открываю дверцу: “На Пензу возьми?” — “Давай-давай, только быстро!”- водила даже не дослушал. Мы, конечно, тут же оказались в кабине. “Слушай, что на дороге происходит? Четыре часа стоим, не берет никто…” — “Жарко. Наверное, лень останавливаться. Резина греется, лопается. Сам только с утра колесо поменял.” — Тут я его вспоминаю: видели незадолго до Умёта, всего перемазанного маслом, метался через трассу, тормозил коллег, что-то нужно было… Впрочем, немного погодя, на трассе нас поджидал такой же бедолага, и нашему пришлось тормознуть — тот просил домкрат: “Сейчас, сейчас, родной, вот только встану поудобнее…” Мужик шустрым оказался — успевал в одно время и помогать тому с домкратом, и руководить нашим с Кошкой умыванием. У него на фургоне оказалась прикрепленной двадцатилитровая канистра с вваренным краником, полная нагревшейся на солнце водой. Мыла дал, даже полотенце предложил — да мы своим обошлись. Провозился он с полчаса, мы успели умыться. Поехали. “Ну, что, освежились немного?” — “Да, классно! После четырех часов под солнцем, в пыли…” — “Ну, вы же не знали, что я поеду…” Беседовали с ним всю дорогу. Ну, как водится — рассказали откуда и куда, да и он не молчал — оказался настоящим дальнобоем, по полгода дома не показывающимся. Веселил нас рассказами о том, как в Сочи отдыхал, после того, как какой-то груз туда отвозил, а его там хозяин груза хорошо принял. И о том, как в Тюмени в ноябре месяце оказался в одних тапочках… В общем, мило пообщались. Между тем, к Пензе подъехали. Темнеть начало… Вообще, Пенза — странный город. Впрочем, наверное, как и любой другой. В прошлый раз мы с Кошкой под Пензой оказались примерно в это же время суток — почти стемнело, да еще дождик капал. И не берет никто — а от объездной до города километров десять. Так тогда нас какой-то мужик, в годах уже, на “москвичонке” довез до самого ж.д.вокзала. Сам остановился, мы уже голосовать бросили, пешком пошли. Все вздыхал всю дорогу — с поминок, что ли, ехал. Мы тогда как раз на электричку на Кузнецк успели. Спасибо ему… Вот, а в этот раз, когда в Москву ехали, решили в Пензе на том самом вокзале заночевать, поскольку все нужные электрички уже ушли. Мы думали, наверное, в Пензе все такие душевные… Хрен там — первый же мент с вокзала выгнал. Ну, менты — они и в Африке менты, и в Пензе тоже… Деваться некуда — пошли пешочком до объездной, транспорт уже не ходил. Присаживались подремать то на остановке, то в подъезде многоэтажки на окраине. Замерзли, как цуцики. Представляешь картинку: часа в четыре утра какая-то дамочка на работу из квартиры выходит, а мы кемарим под ее дверью — грязные, а я еще и небритый. Ну, испугалась дамочка, натурально… Да, подъезжаем мы, значит, к Пензе, уже по объездной едем. Мы водиле уже успели рассказать, что на Оренбург едем. Ну, и я ему так тонко намекаю: высади, мол, нас поближе к городу где-нибудь. А он — я, мол, все равно всю ночь ехать буду — так, может, со мной поедете? Он до Самары ехал. Ну, конечно, поедем! Едем. Время где-то полночь была — тормознул он у какой-то ночной стоянки с рестораном да с шашлыками. Не помню уже, где. “Пойдемте,- говорит,- покушаем.” Я отнекиваться начал: у нас, мол, с собой, а на кафе денег нет… А он говорит: “Сказал — пойдем, значит — пойдем.” Ну, пошли. Угостил он нас по-царски, нажрались мы от души. Даже и по бутылке пива взял. Едем дальше. Сытые, согретые. Натурально, дремать начали. Я-то уж вторую половину ночи через раз помню. Устали, конечно, а тут — тепло, мягко, и в животе приятно… В общем, тормознул наш водила где-то. “Раздразнили,- говорит,- меня.” Залез в спальник, подремал пару часов. Дальше погнал. Я проснулся, когда через Жигулевское море по плотине переезжали — памятное место! А под Самарой были уже в пятом часу утра — там и расстались… А дальнобой — почему он безымянный? Познакомиться-то успели за полсуток общей дороги — Михаилом его зовут, из Курска он. Мотается и сейчас, наверное, где-то по дорогам Необъятной, еще каких-нибудь бедолаг по трассе двигает… Дай бог ему здоровья…


Обсуждение