Литературная кода

Анонсированный в начале предыдущего материала, рассказ Армена Григоряна был перенесен в литературную рубрику «Охоты”, и дополнительного комментария, пожалуй, не требует.

Следующая вещь сегодняшней подборки была обнаружена в стопке самодельных (и сомнительных по своему художественному содержанию) поэтических сборников издательства «Поза казу», которые валяются во всех углах квартиры Лаэртского, и который их так, кажется, и не удосужился прочесть. Мы это сделали за него и обнаружили любопытное стихотворение некоего А. Сабелли, бриллиантом сверкающее среди прочего литературного хлама вышеозначенного издательства.

К стихотворению была приложена занимательная рецензия на него, которая также вызвала наш живой интерес. Причем, решив перепечатать эти материалы, мы оставили рецензию перед стихотворением А. Сабелли, так как в этом случае она работает и как предисловие.

Завершает «Литературную коду” небольшое любовное послание в поэтической форме одной молодой женщины Ольги, допустим, К.

 

Армен Григорян. БУЙНЫЙ.

На тротуаре на раскладных стульчиках сидели двое — старая седая женщина и буйнопомешанный юнец. Последний неустанно бил себя в грудь, смеялся и нервно дергал головой. В голове же у буйного толпились уставшие, ожиревшие и многочисленные насекомые, обреченные родиться, жить и умереть в его дурном черепе. Насекомые искали выхода, но выхода не было, и от безысходности пухлые твари пожирали мозг его и выпивали кровь его, отчего молодому человеку было нестерпимо щекотно и смешно. А у прохожих были свои головы и свои тараканы в них, и на юного психа им было наплевать. Они смеялись сами по себе, и только матерь буйного, сидя рядом с сыном своим, жалела его и плакала о нем.

 

Клюв. Рецензия на стихотворение А. Сабелли «Она билась…»

В последние годы па нашем литературном небосклоне появилась целая плеяда молодых и талантливых поэтов. То отрадно. Но еще более отрадно, что А. Сабелли не входит в их число. Поскольку не принадлежит ни последнему, ни прошлому, ни будущему времени. А. Сабелли — это явление вневременное, откровение космического разума, умудренного многолетним жизненным опытом. Ведь А. Сабелли в общей сложности более сорока лет.

Тем, кто знаком А. Сабелли не первый год (а кроме меня таких людей раз-два и обчелся), его стихи необходимы как воздух, хлеб и пиво. Знатокам и любителям поэзии хорошо знакомы летящие строчки его пера… Криминалисты говорят, что это почерк гения. Не станем спорить. И криминалисты ошибаются, но слог А. Сабелли производит неизгладимое впечатление:

«… Скользила голыми пятками по паласу в пятнах
Засохших слюней и крови… «

Сколько оттенков в двух строчках, в десяти словах, в пятидесяти буквах? Сто? Тысяча? Сто тысяч? От натурализма до абстракционизма, от наигранности до трагичности. Вот оно, живое слово!

Стихотворение, вначале ощущаемое как нечто из светской жизни, постепенно переходит в некое из жизни советской. От дорогой папиросы до колготок — вот круг интересов современной женщины. Она задавлена стрессами, она переполнена ощущениями нереальности происходящего, но она вновь и вновь пробует надевать котиковое манто, и это звучит как вызов судьбе. Да, она умеет быть решительной, так, что даже воздух выходит из ноздрей со свистом, и когда наступает миг прозрения, она гневно избавляется от атрибутов вещизма, срывая с шеи жемчужное ожерелье. И на общем фоне феерично выделяется сцена сдирания сапожек на грязном ковре — она как бы вопиет: «Эй! Сдирай их! Не бойся — если душа чиста, то даже слюни и морковные очистки не посмеют прилипнуть к пяткам!». Воистину пир нравственности и морали.

И контрастно выделяется следующая сцена с пиджаком … в тактичном отказе поэта развивать «клубничную” тему звучит упрек многим современным авторам, в погоне за конъюнктурой стремящихся ввести элементы эротики и даже откровенно сексуальные сцены в любые произведения. А. Сабелли же взывает к вечным, непреходящим чувствам: «Мы все-таки добрые чуткие люди… «.

А в конце этого воистину бессмертного произведения звучит гимн женщине! То есть все стихотворение — гимн, но здесь это звучит в полный голос.

Стихотворение удалось, в том нет сомнения. А тем, кто его не читал, надо серьезно подумать — у вас еще есть время. Конечно, не секрет, что сейчас у нас в стране перебои со снабжением населения произведениями А. Сабелли, и его книги — страшный дефицит. За примером далеко ходить не надо — данная книга (напоминаем, что вы знакомитесь с фрагментами поэтического сборника «Поза Казу” — Прим.»0хоты») существует всего в четырех экземплярах. Для двухсотвосьмидесятимиллионной страны это, конечно, маловато… Но вам повезло… Вы держите один экземпляр в руках.

 

А. САБЕЛЛИ

Она билась в тревожной щекотке,
В судорогой сведенной щепотке сжимая папиросу измятую

Дорогую, душистую, мятную.
Но что-то было опять не то…
Попробовала надеть котиковое манто,
Но воздух выходил из ноздрей со свистом,
Подражая мотоциклистам.

Пальцы срывали жемчужное ожерелье
С тонкой мраморной шеи,
Через нижнее белье атласное, царапая бархат кожи.
На все через все согласная и избавляясь от кожи обложек,
Она понимала: ее надули!
И жемчуг превращался в пули.

Сдирала с треском изящные сапожки,
Прыгая на одной ножке.
Скользила голыми пятками по паласу в пятнах
Засохших слюней и крови,
Кетчупа и очисток моркови,
Липкой кожуры банановой,
Осколками разбитых стаканов,
И трупов тараканов.

Наткнулась на пиджак, хранящий тело
Того, кто вчера… С кем хотела…
Ну ладно! Об этом не будем.
Мы все-таки добрые чуткие люди.
Наш башенный кран — двести тысяч верблюдов
Даст счастья всей человеческой груде.
И женщинам, бьющимся в нервной щекотке,
Подарит помаду и даже колготки.

 

ОЛЬГА К.

Я думала, часы спешат — отстали.
Я думала, ключи лежат — пропали.
Я думала, ты ждешь меня — ты сгинул
Я думала, ручьи звенят — был иней.
Я думала, несчастна я — я счастье.
Я думала, что я твоя — нет власти.
Я думала, ты мой навек — ты чуждый.
Я думала, ты человек — ты чудо.
Я думала, великий Бог — ты Каин.
Я думала, ты будешь строг — ты таял
Я думала, растаешь ты — ты стынул.
Я думала, ты наяву — ты минул.
Я думала, умру зимой — я вечна.
Я думала, ты мой… конечно!
Я думала, что не пойму — узнала.
Я думала, что обниму — устала.
Наверно, буду я рыдать…
Спокойна. Все хорошо.
Люблю опять. Но больно.


Обсуждение