ЗГА (Рязань) — Концертные записи-98
Оченно приятная музычка, коли не была бы так хуёво записана. Местами напоминает нашу питерскую ПТИЦУ СИ, но — менее сказочная. Впрочем, они все из сказки — эльфы, гномы, маленькие человечки, поющие о земле необетованной (в смысле — без бетона). Пластиковые хиппи, романтики, мечтатели, грезящие шестидесятыми, кем бы вы были в Вудстоке? Нанизывая на прочную леску акустику, электричество, голос Лилии Борисовой (ясный и чистый, как у юного менестреля), зиму, весну, лето, осень, ветер, дождь, снег (а також иные природные явления), каникулы Ланселота, элементы русского псевдофолка, песни «детей цветов» и цветы детей песен, они плетут красивые фенечки, которые так приятно носить на запястьях.
Не без удовольствия послушала бы их ещё, но — в более пристойной записи. Всё-таки Откровения, ради которого стоило бы продираться сквозь частокол левых шумов, не всегда строящих инструментов и малоразборчивых текстов, явлено не было. Была — приятная ненавязчивая музычка, с некоторой долей энергии в подаче, идеальный фон для озвучивания каких-нибудь тусовочных мероприятий типа дня рождения, когда и без того не скучно. Не ноль; плюс — но небольшой и изогнутый под вопросительный знак.
СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ (Москва) — “Дневник Лили Мурлыкиной”, 1998
Помесь наивного романтизма (космос, зверушки, ностальгия по старым добрым временам) и горечи очередного «разочарованного поколения», эскапистски стремящегося в некие гипотетические леса — прочь от так называемых «благ цивилизации». Тот случай, когда абсолютно неважно. КАК это сыграно. КАК это спето, даже КАК это записано, сделанность здесь зазвучала бы фальшью. Прямолинейно и трогательно, как и полагается основателям «Всемосковского патриотического панк-клуба», скрипки оркестра одиноких сердец п/у Бори Усова констатируют несовершенство мира, противопоставляя ему утопическое совершенство собственной мечты — будь то история неслыханной любви продавщицы винного магазина или баллада о трагическом конце подводного царства, ожидание прихода апокалиптической кошки по имени Ла или звёздно-цветочные грёзы лирической героини..
Счастья вам, мечтатели! Может быть, это и есть настоящий «андерграунд» — когда смотришь изнутри в грязное, запылённое окошко подвала и раскрашиваешь сумрачный день цветами радуги, живущей в твоём сердце… И ломающая неровность альбома, неспособность (или нежелание?) объективно оценить свои вещи — это тоже оттуда, из подвала. Не судите их строго… Не судите их вообще.
Ермен Анти (Актюбинск) — “Зона бесконечного конфликта” (live), 1998
О Ермене писать трудно; нет в его песнях ни той единообразности, на которую можно нанизать цепочку субъективных ассоциаций, ни той остервенелой категоричности, служащей фундаментом для более конкретных рассуждений о мире и войне. Для меня явление по имени Ермен — максимально цельное, как целен организм, и препарировать его — резать по-живому ради научного интереса. Зачем? Худой, невысокий, чуть сутулящийся человек с бешеной энергетикой, словно слитый со своей гитарой, он не примеряет на себя ярлык рок-героя («Был проклят всеми, но остался живой» — строчка со знаменитого «Парашюта»), он знает, что героев больше не будет, и единственная свобода — петь под прессом бетонных стен и потолков, но он поет ТАК, что, ощущая эту давящую тяжесть, ещё сильнее хочется взлететь.
«Зона бесконечного конфликта» — акустический квартирник, в срочном порядке зафиксировавший программу, актуальную на относительно сегодняшний день, поскольку электрический альбом с этими песнями — дело времени (не такого уж маленького, на самом деле). Совсем-совсем новых, ещё нигде не записанных вещей — около трети (учитывая то, что ВСЕХ записей Ермена я не слышала), и тем не менее.
Тем не менее, это, наверное, лучший акустический релиз лидера АДАПТАЦИИ
Мерлин (Питер-Москва) — “Прохожий”, 1998
Звёздочка «акустического андерграунда» по имени Мерлин — один из самых загадочных персонажей питерского подпольного бомонда. Принципиальный полистилист (во всех смыслах), он примеряет различные маски — от тонкого, может быть, даже сентиментального, лиризма — через мягкий юмор — до жёстких, на грани с жестокостью, резких и злых образов; остаётся неясным — кто же он на самом деле?
Впору задуматься о сакральной символике цифры «3” — этот альбом, третий по счёту, я склонна считать первым «полноценным» — и «Брызги», и «Будни” несмотря на несомненные удачи и находки, были только нащупыванием пути — и вот путь найден. Вроде бы всё то же самое (даже околоиндустриальный скрежет, нарушающий плавное — до «Святых», пожалуй, слишком плавное — течение альбома, уже был использован — в «Буднях”), но — на новом уровне. Не оставляет желать ни качество записи, ни выстроенность. Наконец-то обрёл альбомную прописку знаменитый хит о доисторической протоптице птеродактиль, очень уместным оказалось вклинивание в ровную ткань записи студийной шероховатой нитки концертной записи. Последняя композиция — гипнотически-шаманская «Похлопай в ладоши» — и вообще best, жаль только, что сделан так не весь альбом, а «спасибы» Полю, Джа и Тохе предлагаю вынести отдельно — потому как молодцы. Обложка, правда не очень, но это дело поправимое, не так ли?
ЛАДОНЬ (Конаково), 1999
Первый (но, надеюсь, не последний) альбом самой известной конаковской группы, возглавляемой Сергеем Степаненко (в просторечии Степой), по авторитетному заявлению коего участники записи «все сделали так, как и хотели сделать». И вышло — хорошо. Не возьмусь определить стилистику, в коей творит ЛАДОНЬ: что-то близкое к панку, но — не панк (по крайней мере, это далеко от тех ипостасей, в коих он существует в нашей стране летовского экзистенциального надрыва и столичной урловости), кое-где проскальзывают элементы рэгги и хардкора, но тоже не совсем всерьёз. Несмотря на то, что Стёпины песни (две вещи на слова Панцыря, ещё одна — Вячеслава Чистякова, то бишь Борисыча) имеют вполне себе самостоятельную ценность, хочу всё же отметить живую, слегка подогретую алкогольными парами, сыгранность группы. Только фанаты своего дела могли записать довольно серьёзный — по тематике — материал так, что слушается это всё как добрый и тёплый аудиоспектакль, а уж энергией заряжает — не хуже какого-нибудь заряднного устройства.
Альбом начинается с чудес («растворятся красной блажью в стакане чудеса») и заканчивается ими же («в ожидании чуда мальчишка живёт»). Может быть, не было в этом никакого особого умысла и замысла, может, это мои глюки, а может, уже сложившийся стереотип в восприятии творчества персонажей из славного тверского городка. Но… кто-то сказал, что случайностей не бывает По-моему, он был прав.
Юлия Теуникова (Москва) — “Сумерки» (live), 1999
Совместное детище фирмы JSR и в муках рождающегося издательства ОСКОЛКИ ЗВУКОПИСЬ, зафиксировавшее квартирник «у Анны на Новаторов» почти культовой московской певицы. Запись — на мой взгляд, пристойная, обработка звука, сотворённая Полем — тоже на вполне себе европейском уровне. Новых и старых песен (естественно, «новых» и «старых» для питерской публики) — фифти-фифти, из новых отдельно хочется выделить «Падает раскалённый снег» — медитативно-завораживающий ритм, голос как дополнительный инструмент, и «Сумерки», где текст — почти заклинание, частыми повторами бессвязных словосочетаний создающий тревожное настроение, напряжение нарастает до физически ощутимого предела, потом мягко растворяется в темноте ночи.
И снег, дождь, снег с дождём («и луна покрыта бархатным ковром»), прочие реалии и муки мира сего отступают перед взмывающей ввысь экстатической религиозностью «Крымской» (впрочем, религиозностью ли? Как известно, религиозность суть отправление обрядов, у Теуниковой же — «дикая вера», разноименные полюса, смирение и бунтарство в одном флаконе), растворяются в страстном танце Кармен, чтобы в конце концов уступить место другим — тусовочным, межличностным, садово-огородным — реалиям «на исходе зимы». При всём при этом общий образ не рассыпается на отдельные составляющие — ну просто человек такой разносторонний.
МЫ (Сибирь — Питер) — “Явление… народу”, 1999
Бывает так: два человека сходятся на почве, ну, скажем так, совместного проведения досуга, и где-то во втором часу ночи, когда вопрос об уважении уже давным-давно решён, один из них бьёт себя пяткой в грудь и истово кается: “А знашь, друг, я того, песни пишу!» Второй сочувственно ответствует: «А я тоже!» Если оба наутро об этом забывают — считай, ничего не случилось. Зато если вспоминают, получается такая вот группа МЫ. МЫ — это Александр Лобановский и Митрофан Насосов, первый, соответственно, из Новокузнецка, второй — из Барнаула. Оба не чужды прямолинейного символизма (на картинке, венчающей обложку кассеты, в компании иных необходимых предметов повседневного обихода неназойливо тусуется книга Ф. М. Достоевского «Идиот»), не дураки поприкалываться («МЫ пердупреждаем гурманов от высокого фачества звучания: демонстрашен!»), и не лишены того, что в народе почтительно величают талантом.
Конечно, всё это не слишком оригинально. Конечно, неровно. Местами банально, местами — глядишь, и встретится интересный куплет, мелодия, интонация… К тому же, оба героя слишком разные, чтобы альбом, записанный ими — песня-через-песню — слушался как нечто единое. Лобановский — ближе к народу, к земле, к классическим ходам и аккордам, не скажу, чтоб «о социальном», но — о нашей жизни, грустной и весёлой — одновременно. Насосов (на самом-то деле — Дмитрий Кошелев, но это секрет) склонен к балладным формам песнепостроения и мистически-религиозным (иногда — богоборческим) образам и фантазиям. Но — это безусловно имеет право на существование. Явление состоялось.
ТЕПЛАЯ ТРАССА (Барнаул) — “…Всё впереди!”, 1998
Когда-то давным-давно в зауральском царстве, в сибирском государстве жила- была газета «ЭНск». И вот как-то раз на её страницах промелькнула сентенция о том, что, мол, вся Сибирь лежит под Летовым, как под этаким ковриком тяжёлым и расписным. На момент моего знакомства с творчеством ТЁПЛОЙ ТРАССЫ они во многом подтверждали сей тезис (спорный уже по факту наличия в том же Барнауле замечательного ДЯДИ ГО), выделяясь из общего пост-летовского потока искренностью, наивностью и почти сказочной теплотой. Было это в 1994 году, на знаменитых «Индюках»…
С тех пор ребята повзрослели, поумнели и разделили судьбу всех «продвинутых» — переориентировались с ОБОРОНЫ на ИНСТРУКЦИЮ. А также записали первый полноценно студийный альбом с ужасно оптимистичным названием и попыткой слияния здорового панковского начала с акустически-балладными формами под аккомпанемент пианино. Получилось, на мой взгляд, не очень-то: стилизованный (м. б. с целью приколоться — непонятно) душок белогвардейских романсов в сочетании с апокалиптичными прозрениями автора текстов Вадика Макашенца (тот редкий случай, когда автор текстов не является также и вокалистом) воскресил недоброй памяти триаду: «православие, самодержавие, народность»…
Несмотря на все это, альбом мне понравился. Честно говоря, даже не знаю, почему. Группа хорошая — но не более. Сыграно и спето хорошо. Тексты — вполне себе на уровне. Расейской тоски — в меру. Но — ребята верят в то, что они делают. И это чувствуется.
КОРНИ, выпуск 3. Аудиоприложение к журналу «Кора Дуба» (Ростов-на-Дону)
Если во времена, самозабвенно описанные Кушниром в «Золотом Подполии», самиздат папы-Ростова олицетворяла круглолицая хохлушечка Гапя Пилипенко со своим квазиальманахом «Ура Бум Бум!», то сейчас ту же самую роль выполняет некая тоталитарная секта размером то ли в 30, то ли в 40 человек — редколлегия журнала «Кора Дуба», свалившегося на наши грешные головы весной этого года и произведшего эффект не то чтобы бомбы, а, скорее, наглядного подтверждения существования инопланетян — зеленых и с присосками. Впрочем, о самом журнале вы имели возможность прочитать в обзоре Сэнди, моя же задача — выразить невыразимое, т. е. обозреть тех музыкантов, которые в некотором роде служат источником вдохновения для наших далёких друзей по межпланетным перелётам, или просто этими самыми друзьями и являются. Имена их известны, подвигу их — 90 минут.
Вопреки непобедимому желанию начать с конца; начну всё-таки с начала. Итак — Дениска Третьяков — мой непосредственный коллега — главвред всей этой шарашки. Философия его творчества, как и философия «КД», заключает в себе три основополагающих постулата: говно, говно и ещё раз говно. Особенно ярко это выражается в композициях «Автобус» и «Белые Крылья», последняя також является ностальгической экскурсией в босоногое и бесприютное детство, но почему-то — в настоящем времени. Интересно, сколько лет тому Третьякову? Впрочем, «Лесополоса» показалась мне довольно-таки интересной: и по тексту, в котором проскальзывают элементы абсурда, и по музыке. Все ростовские ребята — неплохие мелодисты, это идёт ещё с ТАМ! НЕТ НИЧЕГО.
Миша Малышев — наш не такой уж давний гость. Хорошо, что эту рецензию пишу я, а не Я-Ха. Малышев взял у него кучу всякого-разного самиздата ”на почитать» и не отдаё-ё-ёт! Тем не менее Я-Хина характеристика Малышевской музыки как «акустического брит-попа», кажется, продиктована не злостью, а исключительно желанием определить то, что определения требует. В текстах же, намой взгляд, прослеживается питерская традиция: БГ там всякие, Майки…
Боря Улыбышев, лидер новочеркасской группы КОРОВА-НА-ТРАВЕ, уже не просто мелодист, а ажно музыкант. У человека не хватает пальца на левой руке, посему гитару он кладёт на колени и играет на ней, как на гуслях (я видиво видела!). Хорошо играет. Наверное, поэтому из 5 композиций, присутствующих на кассете, тексты имеются только в трёх. Одна из которых — на чуждом аглицком языке, одна — пронзительно-сентиментальна («Бездомный»), одна — в этаком мамоновском духе («Хлеба!»). Вот и пойми.
Пеха Голубовский — местный растаман. Классический Джа, Вавилон, солнце, советы уябывать в рай. Группа его называется СВЕТОФОР — опять же растаманские цвета. По ходу действия я все ждала, когда же появится ganja, и вот — в последней — мелькает что- то про траву, да не про ту. И еще тема вампиров возникает не в тему. А так — хорошо.
Саша Рейтер мне заочно понравился — больно уж фамилия красивая. По песням же — абсолютно никак. Чем-то похоже на Сергея Аристова, но хуже. К тому же текста трудноразбираемы из-за хреновости записи.
Толик Багрицкий — моё личное открытие и откровение. Милая трогательная акустика, все шесть песен я мучительно гадала, на что же это похоже. Выходит, что ни на что. Ну если только на песни из хороших старых советских фильмов — и то скорее не по музыке-текстам — они у Толика гораздо сложнее — а по почти нежной трогательности аккордов и слов. Что-то в этом духе делает Оксо. Нет, больше ничего не хочу говорить.
Светлана Смирнова
Илья Сёмкин (Питер) — “Рычание ягнят”, 1999
Рыбы. Русский лес. Ржавчина. А теперь — Р-рычание ягнят. Так вот к чему была эта лейтмотивно-заглавная «Р». Вот они когда наконец зарычали — агнцы Божьи, те самые «униженные и оскорблённые», маленькие и отверженные.
(Забавная параллель, мало идущая к делу — если вспомнить присвоенный Илье чин «БГ нашего околотка» — тот лев блеет, а этот ягненок рычит.)
Альбом поделен на две части — Сторона Лирики и Сторона Физики: песни о себе и песни о мире. Что, в общем, чистая условность, ибо такое разграничение всегда нарочито, а в применении к Илье — особенно он остаётся лириком, о чём бы ни пел, о любви к своей единой во множестве лиц «Вечной Джульетте» (времена и имена меняются, но облик героини неизменен) или о законах мироздания. Лирическая «Две снежинки» насквозь философична (очень «по-сёмкински» философична — грустно и просто, и недаром посвящена В. В. Розанову, самому «человечному» из русских мыслителей), а под стальным панцирем Робота — живой и тёплый комочек из плоти и крови.
Ну почему я, вся такая вумная и высоколобая, каждый раз реву, слушая наивные слова и немудрящий мотивчик «Джули»? Вот она, всесильная власть ПРОСТОГО: чем глубже в личное, тем ближе к общечеловеческому. Кажется, что-то похожее сказал Лев Толстой. Илья — из тех, кто думает сердцем, и, может быть, именно поэтому всякие отвлечённости и отстранённости даются ему с трудом. Но — ДУМАЮЩИМИ СЕРДЦЕМ ЖИВ МИР, и попробуйте возразить.
Двенадцать песен — «Двенадцать шагов в сторону вечной акустики». Можно проследить отдельные стадии в сёмкинском творчестве, но линейно-заданная эволюция, на мой взгляд, отсутствует. Трудно выделить из его альбомов лучший. «Рыбы» — самый красивый, «Ржавчина» — самый страстный. («Русский лес» я не очень люблю — за «архитектурные излишества» аранжировок, но это субъективное мнение). Этот альбом отличается от предыдущих, прежде всего, тем, что вошедший к нему материал относится примерно к одному периоду (1998 -1999 годы). Интонации стали спокойней. «Война внутри» себя продолжается, но залпы её сейчас не так слышны — есть время осмыслить на привале положение дел. В голосе — горьковатая и нежная усталость.
О «техническом» аспекте (в коем ничего не смыслю) — говорили мне умные люди, что альбом из рук вон плохо сведён, потому как нельзя ведь, чтоб бас-гитара (Михаил Атласов, группа АВАРИЯ) так беспардонно лезла на первый план. А мне, дуре, как раз нравится — никогда ещё не слышала, чтобы бас звучал так ласково!
А ещё в записи принимала участие Олеся Сёмкина — бессменная «девочка- шуршалочка», жена и муза.
Маленькое лирическое отступление: пресс-релиз группы ГАНДИ, написанный их директором Алексеем Кобловым:
ГАНДИ (Зеленоград)
Группа образовалась в 1984 г. под названием ФОКУС, концертная её деятельность в то время являла собою совместные выступления двух лидеров ФОКУСА — Эдуарда Вохмянина и Инны Желанной. В 1987 г группа распалась на две половины — Вохмянин собрал группу КЛИНИКА, Желанная — М-ДЕПО. В 1988 с лёгкой руки Янки Дягилевой, с которой Вохмянин познакомился в Крыму, КЛИНИКА стала ГАНДИ. Необходимость женского вокала в группе вызвала серию экспериментов, но Желанную заменить было нелегко, кратковременно в КЛИНИКЕ пела Женя Ивлиева, а в ГАНДИ (в т. ч. на «Сырке»-88) Юля Лубкина. И, наконец, в начале 90-х в поле зрения Вохмянина попал самородок из Сибири: бешеная энергетика, виртуозное владение скрипкой, академический джазовый вокал и безудержная страсть — всё это воплотилось в маленьком рыжем чертёнке по имени Настя Голышкина. Мрачная депрессивная готическая музыка а ля BAUHAUS уступила место эстетически изысканному декадансу эфирных вальсов и танго, фольклорным и джазовым оттенкам звучания.
Группа стабильно выступает в клубах и концертных залах Москвы, отметив своё десятилетие мини-фестивалем в ЦДХ (22 января 1999 г.), закончена работа над клипом «Ангел», грядёт полноценный альбом. Состав: Эдуард Вохмянин — вокал, гитара, автор песен, Анастасия Голышкина — скрипка, вокал, Олег Онищенко — вокал, гитара, Юрий Тагунов — флейта, Петр Архипов — перкуссия, Михаил Шумаков — бас, Алексей Коблов — директор группы.
ГАНДИ (Зеленоград) — “Элементы танца модерн”, 1999
«Модерн отличают поэтика символизма, высокая дисциплина композиции, подчёркнутый эстетизм в трактовке утилитарных деталей, декоративный ритм гибких, текучих линий, увлечённость национально-романтическими мотивами, акцент на индивидуальной изобретательности художника», — составители старого словаря, полагая, что говорят о всяческих “изо» начала века, умудрились вполне точно выразить суть ГАНДИ на нынешнем этапе их десятилетней истории.
На момент написания рецензии альбом еще не издан, так что «официально» как бы и не существует. В сём несуществующем для масс (но не для нас) проекте группа представлена составом, означенным в пресс-релизе — минус бас и плюс виолончель. Записаны «Элементы…» в июне этого года на студии «LKK — рэггей» — известным московским звукооператором Дмитрием «Фесой» Федосеевым, что заранее и заведомо гарантировало высокое качество. Очень хочется, чтобы и его работу и труд группы (это её первый полноценный релиз) все же смогла бы оценить аудитория числом поболе околомузыкальной тусовки Москвы, Зеленограда и Питера.
А ценить ГАНДИ, ей-Богу, есть за что. В своем роде, это — идеальный коллектив, если понимать под идеалом сплочённость ярких индивидуальностей, вносящих свой колорит в безупречную гармонию целого, «кухонные» трения, если и есть (наверное, бывают, как и у всех) остаются за кадром, как и должно. Тонкий контраст фантазийно преобразующей пространство музыки и обманчиво незатейливых текстов (они, как правило, сюжетны, часто на бытовой или сказочной основе) Эдуарда «Ваха» Вохмянина (и неотгазимая его кагтавость), вкрадчивые интонации вокала Олега Анищенко, дивный высокий голос и поющая скрипка Насти Голышкиной, «волшебная флейта» (и ещё куча всяких дудок, свистелок и пищалок, коим нет числа) Юрия Тагунова…
Их исполнительская манера подчёркнуто театрализованна. Иногда это вменяется им в недостаток (по слухам, некая издательская контора именно из-за этого отвергла «Элементы…» — есть же кретины на свете!). Им так к лицу актёрство. Каждая композиция — мини-спектакль. Жанры разнообразны: «Говорящие Собаки» — кукольный спектакль. «Танго» (стук деревянных башмаков о грубый пол таверны) и «Любовь. Комендантский час» (жуткая вещь) — трагедии брехтовского театра, «Ангел» — средневековый миракль. «Печаль» — элегичная «осенняя» мелодрама.
Нет, Лёша, это не декаданс. Скорее уж, постмодернизм — его пресловутая «игра смыслов». Но не будем произносить бранных слов.
Какими-то неуловимыми вибрациями, нюансами подачи Вах иногда напоминает Леонида Фёдорова, а Настя – Арефьеву. Но сие частные ассоциации. Вообще же, среди слышанных мной групп я не знаю ни одной похожей.
ГАНДИ удалось достигнуть той цели, которую ставили перед собой зачинатели течения в искусстве, называемого «модерн» создать свой цельный стиль, вобравший в себя многоголосье прошлого.
Они хорошие танцоры. И танец их легок и непринуждён.
ЕДИНСТВЕННАЯ (Подольск) — концерт в клубе «Факел», 1998
Информация, почерпнутая из пресс-релиза — подольской группе более четырёх лет, «несомненным лидером, автором музыки и текстов, а также хранителем духа музыки является Александр Боголапов». А ещё он поёт и играет на гитаре. Остальной состав ЕДИНСТВЕННОЙ на момент данной записи (с тех пор успел частично поменяться): К Гудков (соло-гитара), А. Тимохин (электрогитара), М. Гвоздёв(бас) и Д. Логачев (флейта). Влияния: CLANNAD, БГ, Вертинский, ПТИЦА СИ. Результат: не гениальная, но вполне добротная полуакустика, местами близкая к фолку. Особой «литературности» и «дремучести» (самоопределение Саши Боголапова) в текстах не замечено — простые и светлые баллады в стиле питерской AD LIBITUM, лирические зарисовки.
Выдающимися вокальными данными Саша, увы, не обладает, и часто, в подражание античным поэтам, почти читает стихи под музыку, не всегда попадая в тон. Но делает это с выражением (в «выражении» чувствуется лёгкий закос то под Калугина, то под Наумова). На концерте по-дружески общается с залом. Отсутствие провинциальной застенчивости — это уже неплохо.
Вы наверняка подумали, что я издеваюсь, а это совсем не так: я с удовольствием прослушала кассету от начала до конца, и когда-нибудь с удовольствием переслушаю её опять. Такие вот группы «второго ряда» (сознаю всю бессовестность подобной классификации, но что же делать?) создают фон, среду, почву, необходимую для того, чтобы дать взойти новым росткам. Они работают на сохранение вида. Это, если угодно, некий «акустический мейнстрим».
ЕДИНСТВЕННАЯ не единственная в своём роде — похожих групп много — пусть их будет ещё больше.
Оксо (Москва) — «Demo», 1998
Исподволь и незаметно девушка-хухтамяк по имени Оксо вкралась в узкий круг тех, чьи лица неизменно отражаются в осколках наш его трельяжа (сиречь, нашего тройного сознания). Оксо — постоянный наш автор и персонаж, и девизом журнала скоро станут слова: «Ни номера без Оксо», и тем большая ей хвала оттого, что сумела удостоиться сей чести, невзирая на географическую непричастность к питерским болотам.
Продукт оксовой деятельности, ныне предлагаемый вашему вниманию — demo- сборник 1998 года: акустика и электричество. Наверное, кто-то из вас слышал «Путешествие Марианны» — Оксо и сотоварищи, совсем ещё юные, трогательно терзают инструменты и поют песни на стихи Багрицкого, Грина и свои собственные, также пропитанные солёным воздухом Зурбагана. Оксо, конечно, стала старше — но не стала «взрослой», проделав путь от «романтического панка» к мироощущению, близкому по духу к немецким романтикам XIX века — Новалису, Людвигу Тику, Гофману, взгляд навсегда удивлённого вечного странника, «не от мира сего» — владеющего истинным Миром, чуждость суете людей-масок, людей- кукол. Изложение при том напрочь лишено патетики и прыщаво-слащавых красивостей, у Оксо хороший вкус и развитое чувство иронии (а кто-то из той же немецкой тусовки, кажется, Жан-Поль Рихтер, возвёл иронию в ранг эстетической категории).
Лучшие вещи на сборнике — «симфонический» «Берег» и «Кукла» (необычный для Оксо жёсткий ритм), представленная сразу в двух версиях — в электричестве. В «Береге» и кое-где ещё на заднем плане слышится гитара Ивана Марковского (я угадала?).
Красивая, слегка монотонная музыка, нежный и чистый голос. Не так уж много запоминающихся образов и фраз, но — запоминается и остаётся настроение — атмосфера той самой светлой тоски по Настоящему, что знакома каждому.
Я-Ха (Вавилон) — «Всех Скорбящих Радости» (live), 1999
То-то было радости всем скорбящим — мы услышали Я-Ху: живого, не консервированного. Клянётся, что в первый (на большую публику — в первый) и последний раз. А передо мной — памятка о том эпохальном вечере – т. е. опять же консервы – т. е. аудиорелиз, подлежащий анализу. Желательно, беспристрастному, но это уж как выйдет.
О программе. Всего-то шесть песен (всего-то двадцать пять минут!) — но выбранных и выстроенных, кажется, с максимальным эффектом. Интуитивное попадание или расчёт? Скорее, первое, да, впрочем, какая разница? Ставшая «Смертоворотом» «Смертоносица», «Про Московское шоссе», «допетый» «Акупационный reggae», «Тум-балалайка» (обнародовано, наконец, посвящение С. Чапуриной), пришедшая аж с «Белого Света» «Подорожная», тоже «переосмысленная и дополненная» (и получившая второе название, «Чёрная ярмарка»), совсем новая «Динь-динь-динь» — все вместе — связный, короткий и страшный рассказ о дорогах-тупиках, вере-безверии, людях-нелюдях, свете-тьме, рождении-смерти..
Об исполнении. Отыграно — очень драйвово и убедительно.
И не беда, что Я-Ха и барабанщик Олег Кукович разъезжаются по ритму: впечатления оно не портит.
Спето — жёстко, уверенно, эмоционально и на удивление спокойно. Такое спокойствие бывает, если ещё до того тряска-свистопляска всех внутренних органов успела достичь апогея — и трястись там уже просто нечему.
И, странно, именно эта непривычная для Я-Хи «мужская» жёсткость подачи навела меня на мысль о том, что он прав, когда говорит, что все его песни могла бы спеть женщина.
О последней — на концерте и записи, и вообще, насколько знаю, на сегодня последней — вещи. Слишком апокалиптичная даже для «Нобря», слишком больная даже для «Смертоносицы». Было «холодное солнце в зените», теперь:
в ледяных небесах
на вселенских весах
никого не жалея
чёрная звезда
в белёсых облаках
звенит — холодея…
Звенят бубенцы скоморошьего колпака — помните «Андрея Рублёва»? Наш скоморох утвердился и окреп в своём призвании.
Дай Боже ему сил.
Сэнди
КАЛИНОВ МОСТ — “Оружие”, 1998
Ну да, это не по нашей части — CD, официальное издание, слава и почести. Но — захотелось. Для меня МОСТ делится на три периода: первый, времени «Честного Слова» и «Порога Сорока» — до сих пор вызывает горячее восхищение. Второй — «Выворотень», «Дарза» и несколько других — уважение без пристального внимания. Третий, нынешний — «Обряд», «Пояс Ульчи», переиздания всяческого наследия — осторожное любопытство, перемежающееся иногда разочарованием и досадой. А вот «Оружие» приворожило. Возможно, потому, что музыкой оно обращено к началу МОСТА, не содержанием, а звуком, психоделически-калифорнийской гитарой Васи Смоленцева, ароматом не только обязательных DOORS, но и, скажем, LOVE — калифорнийское солнышко, золотое времечко. Очень красиво (а бывает ли КМ некрасив?), чуть ностальгично, близко и понятно.
Удивительна тематическая цельность, полностью соответствующая названию — от первой «Сны Сбываются» (сборы в поход, «батя, дай совет, мать, не провожай») до последней «Птицей белой» (где промелькнуло неслыханное в лексиконе Ревякина слово «божественный»). Другое дело, что от острых и гневных социальных текстов начала КМ Ревякин — взрослея и мудрея, быть может — вполне отошёл: битва со злом обязательна, но зло уже не воплощается в конкретных образах, но приобретает масштаб понятийный. Зло — оно и есть Зло, с ним надо не разговоры говорить, а драться — насмерть. И отчаянная удаль, и спокойный, чуть отрешённый последний взгляд, которым прощаешься с родным домом, и собранность и строгость слов и жестов — это всё перед ней, перед последней битвой. И подведение итогов, и прощание «Родная» — реквием по Янке (по признанию самого Ревякина) — «на семи холмах кто тебя согрел, кто тебя любил-недолюбил?»; покаяние, «рядом ты была, берегла крыла — было невдомёк, я недоглядел», — может быть, ещё и прощание с юношеской любовью, Инной Желанной? «Кто поставит крест на могилы нам? — инок да шаман». Инна да Егор? Придумываю, наверное, но кто запретит?
Не знаю, зачем Ревяке Стоунхендж; магия родной земли гораздо весомее и явственнее в его песнях, эти песни требуют простора и далекого горизонта, степной травы под ногами, непролазных чащ; руке нужно место для замаха, ноге — для шага, голосу — для эха. На Плещеевом озере, говорят, есть горюч-камень, который движется и исполняет желания — знать только, как подойти. Мрачное, полусуицидальное прозрение молодого Ревякина уступило очередь спокойной готовности встретить смерть не из безысходности, но в битве за свет. Ну а там уж как повезёт — или вернуться домой к любимым после победы, или белой птицей смотреть на них с безоблачных летних небес. Но победа неизбежна. Так суждено.
PS.: Можно ещё раскатать длиннейшую телегу об эзотерике, явно присутствующей в “Оружии», о диалектике «инь» и «ян», переданных через языческие образы, о фрейдизме, о взаимодействии христианской мифологической системы с дохристианской, о Городе-Зле и Природе-Добре, но, не буду. Это всё есть, копайте. Альбом очень живой, стоит ли препарировать?
Кирилл Комаров (Питер) — “Позвонки”, 1999
Про старых друзей всегда трудно писать. Даже не зная всей подноготной (а мне известно о Кире поразительно мало для 10 лет общения), но наблюдая процесс рождения почти каждой песни — от наброска, удачно найденного риффа, фразы до многими концертами отточенного результата — нелегко воспринимать их свежо и непредвзято. Но тем не менее мне кажется (без скидок на дружбу), что из условной и пёстрой плеяды «околонаумовских» музыкантов Комаров — самый недооцененный. Поскольку не эзотерический мессия Калугин, не бесплотный философ Дегтярев, не повелитель иллюзий Поль, не полумифический родоначальник и гуру Наумов. Кира — попонятнее и попроще. Как бы Сборище умненьких вампиров от андерграунда не найдет в его песнях (за редким исключением) привычной пищи.
Клацайте в негодовании испачканными чужой кровью клычками. Комаров — просто музыкант. Просто поэт. Очень хороший — но это уже не для вас.
Кстати, о простоте. Эта запись неизменного Кирцидели — не квартирно-концертная, специальная — решена в очень скупом, даже грубоватом звуке, холодная, чёткая, замкнутая на человека с гитарой и прохладным тембром голоса. Примат слова над музыкой — хрестоматийная Кирина виртуозность как-то не выдвигается на первый план, только в проигрышах порою ненавязчиво намекая, что так сыграть может далеко не всякий. И никакого концепта и сквозного сюжета, никакой выстроенности: выбраны удачные (по Кириному мнению) дубли и уложены в 60 минут. Жанры? Что-то от LED ZEPPELIN («Солнце над нашей землёй»). что-то от Джей Джей Кейла («Не мной придуманный блюз»), реггей («Пара затяжек»), русский фолк («Маета»), баллады — в общем, песни. Комаров как он есть. Темы? Любовь (фи! где наша булочка?!) — счастливая и не очень, разлука, тоска, смерть, зима, надежда — все варианты отношений между людьми, от откровенно смоделированных («Идем грабить банк») и фантасмагорических («К другу — в Бруклин») до абсолютно бытовых и узнаваемых. Все варианты отношений с собой.
И как-то все это не очень весело. Неуютно. Даже сказка-частушка взрывается характерным припевом:
Хороший день
Хорошая ночь
Хорошие сны
Хорошее солнце в окне
И я бы не прочь точь в точь
И я бы не прочь, как все
Да только всё не по мне
Поэт, к сожалению, не может быть благополучен. Хотя хотелось бы для Киры иного. Не очень верю, но — надеюсь. Вам-то он всё равно не нужен.
«Отчёт о недоделанной работе». АВМ, Москва, 1998-99
«Это практически всё несведёнки», — честно предупредил, даря сей сборник мне на день рождения, АВМ, он же Алексей Вячеславович (или Владиславович? Лёшка, прости, я никогда не запомню — за ненадобностью — твоё отчество) Марков, человек и лейбл. Ну и пофиг, что несведёнки — на моей-то аппаратуре. А сборник занятный, поскольку заведомого говна (см. интервью с АВМ в древнем номере «Осколков») не записывает и тем паче не дарит. Впечатления свои предварю комментариями самого Лёши, без всяческого любезного его разрешения. Негодяйка, одно слово.
1. Юлька Стерехова. «Растёт девчонка! Мне в кайф». По мне так скорее голос разрабатывает, тексты особенно не изменились — всё те же «янкенизмы» в описании несчастной девичьей судьбы. Плюс — всё более усиливающееся интонационное сходство с Арефьевой. А музыка понравилась, особенно партия гитары в «Домой» — как подозреваю, сам АВМ наваял.
2. Света Климович (г. Норильск). «18-летняя особа, жила у меня неделю. Ее откуда-то выцепил Алес и вписал ко мне. Забавная и трогательная в своей юности». Особой трогательности-то не слышно. Никаких девчачьих страданий. Совершенно непоставленный, но интересный низкий голос, по жанру — скорее бардовская песнь, нежели рок, хотя довольно прямолинейная электрическая аранжировка в «Останемся тут» настаивает на принадлежности к «нашим». Примечательная девушка.
3. Лёша Смит. «Мой достаточно старый товарищ по Воскресенскому рок-клубу, это — вторая записанная в его жизни песня». Чёй-то я не поняла это панк, да? И кто из девушек на подпевках? Ну, не знаю, не знаю.
4. ЛАЙДА. «Этот этап писания девчонками песен мне гораздо симпатичней, нежели ранний. Стало как-то человечней, по-моему. Не находишь?» Нахожу. Впрочем, мне ЛАЙДА нравилась всегда, и отличие, пожалуй, в том, что раньше можно было лишь восхищаться — раздольным Оксаниным голосом, хитросплетением Настиных слов — а теперь ещё получается понимать и сопереживать. К тому же расширение географии в текстах: Франция, Египет… Хорошие песни.
5. СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ. «Не удивляйся — я действительно записал им альбом, правда, пришлось на большинстве инструментов лабать самому, а из-за этого музыка вышла для них нехарактерная, но это-то и прикольно». Я ж говорила, Лёша, что ты самый добрый человек, какого я знаю! Ну да, объективно, наверное, прикольно, но не имея сил преодолеть идиосинкразию, замолкаю.
6. ГРИБ НИК и ОПЯТА — «живой» бонус. Колька под слайд-гитару — это что-то. Да ещё песенка из серии вдохновлённых Чернецким. Классно. Хотя тема доставучести ТВ в целом и рекламы в частности весьма несвежа.
А оргвыводы из всего вышеизложенного будут, когда работа станет доделанной.
Светлана Климович (Норильск) — “Сингл”, 1999
Первое впечатление (полученное от четырёх песен на сборнике) усилилось и углубилось в сторону крайне положительного. Грудной, очень женственный вокал, хорошие тексты — серьёзные без патетики, ироничные без фиглярства, лиричные без штампов. Редкость: песни не о себе, любимой и порою страдающей без скупой мужской ласки, а — о мире. Преломлённом, конечно, индивидуальным восприятием, по большей части осеннем и слегка неуютном, но — вот тут лучик солнца пробился сквозь тучи, вон там смешинка попала в рот, и жить всё равно хочется. Деликатная гитара АВМ на заднем плане четче делает мелодику. Искренность же и талант Светланы и так очевидны.
Алёна Анахата (Дудинка) в гостях у СГ и АВМ, 1999
Первый раз этот северный цветочек (Дудинка — где-то о-очень далеко) мне подсунули слушать году в 1993-м -чуть ли не означенные СГ и АВМ, и своею анемичностью и бледностью (творческой) она не произвела позитивного впечатления вовсе, а крики (СГ, кажется), что это, мол, Новая Янка, возмутили до написания наделавшей в некоторых кругах шороху статьи «Конспект о Джоконде». Так что Анахату-99 слушала с определённым предубеждением. Оно отчасти оправдалось — живых красок в голосе (очень детском) и исполнении (весьма школярском) не прибавилось. Однако некое меланхоличное очарование налицо. Неловкие в рифмах, но какие-то достоверные песни на абстрактные темы с преобладанием исторически-мифологических образов. Парниковое растеньице ни цвета, ни запаха, ни понятия о ветрах и грозах — но со своей причудливой внутренней жизнью, своей правдой своим обликом. Инфантилизм в голосе и подаче чем-то сродни интонациям и образам отдельных песен Умки («По тоненькой дорожке», например), да и не очень своеобразен, но пусть себе. Слова плохого сказать — язык не поворачивается. Трогательно, наивно, по-детски — почему бы и нет?
ЧИСТАЯ ЛЮБОВЬ (Москва) — “Сухостой”, 1999
На свете существуют две Песни Про Зайцев. Одна — про покос волшебной травы — известна всей стране, другая — про злоебучих обитателей березняка — той её части, которая пристально читала во времена оные журнал «КонтрКультУра» и посещала московские фестивали начала 90-х, поскольку исполнитель сего бессмертного хита (и, соответственно, лидер коллектива ЧИСТАЯ ЛЮБОВЬ) — вызывающий весьма противоречивые чувства у молодой журналистко-музыкальной поросли Сергей Геннадьевич Гурьев.
Вообще-то музыкальный журналист, становящийся вокалистом / фронтмэном / текстовиком и проч., то есть переходящий из категории описывающих в категорию описываемых — настолько удобная мишень для критики, настолько прямой способ подставиться, что поневоле задумываешься — а стоит ли вообще? (кстати, опыты участия в Я-Хиных альбомах наводят меня на ту же мысль). В смысле — не критиковать, а заниматься музыкой. Парил бы себе Серёжа в эмпиреях, пожинал плоды скандальной своей славы — что ж подвигло его возродить приувядший было проект, да ещё альбом соорудить?
Альбом-то, между прочим, ничего себе. Славный такой. Насквозь ироничный — о, эта московская ирония, порой грубовато-эпатажного свойства, чуть напоказ, чуть свысока, но обращённая не только на окружающую презабавную действительность, но и на себя. Ах, эта знаменитая кошачья улыбочка Гурьева, припечатывающего очередным гениальным определением какую-нибудь фестивальную жертву! Честно признаюсь, в журналистской своей ипостаси он мне нравится больше. Журналистика — занятие более тонкое, нежели капустники-КВНы, а именно в стилистике последних сделан «Сухостой». Восхитительно смешные полукаверы «Джо-мажор», он же битловская «Мишель» с примесью русско-народных стандартов, «Приехали мы в Монтрё» — калька «Дыма над водой», не только по музыке, но и по тексту (обломитесь, апологеты ДИП ПУРПЛЕ — песня именно об этом), в последней вещи, между прочим, сыграла ни разу не слыхавшая оригинала Чапурина, очередное Гурьевское увлечение. Нарочито-старомодные «Песня московских студентов» и «Аглая» — такими переделками сюжетов и извращениями штампов мы занимались ещё до перестройки. Якобы эротические боевики («Зайцы», “Узники морали»)… Зачем взрослому и уважаемому критику петь про папу Карло и волшебную дверь? Зачем, открыв дюжину незаурядных имён, определив стиль рок-журналистики (любой) на десять лет вперёд и вбок, создав и разрушив десяток мифов и журналов, имиджей и структур, записывать в домашних условиях альбом и начинать с ним фактически с нуля в новой инкарнации? Кроме желания не стоять на месте, свойственного любому творцу, других причин не вижу. И даже этого хватает, чтоб уважать Гурьева и говорить спасибо его друзьям-музыкантам.
А не записать ли мне сольный альбом?
Я И ДРУЗЬЯ — «Андреевская сессия», д. Андреевка М.О., 30.09.90
В связи с ЧИСТОЙ ЛЮБОВЬЮ внезапно посетила мысль рассказать о еще одном проекте, имеющем прямое отношение и к журналистике, и к «Контр.Культ.Уре» совершенно неизвестной широким массам и практически не имеющей хождения, да и я-то получила запись во владение лишь благодаря тому, что Алексей Коблов (тексты, музыка, вокал), пожизненно припечатанный славой собственных «Контровских» уникальных рецензий и частично погребённый под нею — извините, мой муж. И не сочтите всё ниженаписанное семейственностью — как уже мною говорено, о близких людях писать дьявольски трудно, и безболезненно обозревать творчество мужа способна, кажется, только Настя Рахлина — и то, видимо, потому, что муж уж более десяти лет как покойник. Мой, слава Богу, жив пока. Ну так — «поплачь о нём, пока он живой».
Итак, Я И ДРУЗЬЯ — случайно и практически на раз записанная программа из пяти песен: музыканты оказались синхронно в нужное время в нужном месте — и что вышло, то вышло. Музыканты при этом неслабые, главная звезда — Ринат «Ронни» Вахидов, легендарный новосибирский барабанщик, величина очевидная и весомая он ощутимо «переигрывает» всех остальных. Впрочем, гитара Павла Бубякина (московская группа РАЗБУДИ МЕНЯ В ПОЛНОЧЬ, ныне, кажется, не существующая) тоже примечательна и хороша — в «Полёте над гнездом» именно она «делает» песню. Остальные — Сергей Мелешин (ВХОД ЧЕРЕЗ ВЫХОД) — бас, Александр Воропаев — гитара, бэк-вокал. Ну, и Леша.
С Лёшей, кстати, сложнее всего. У него очень необычный голос, по-мальчишески хрипловатый, с какими-то мяукающими, плачущими, берущими за живое обертонами, в двух песнях («Колыбельная» и «TIME») он катастрофически лажает, но это не вызывает отторжения, скорее досаду: будь побольше времени и опыта, мог бы вытянуть. Два реггея — «Пока ты», лирически-ироничный, и «Пришли убивать» — классически-антивоенный по тематике, лучше всего спетый и сделанный, дань любви к ROLLING STONES — упомянутая «TIME (Is On My Side)» (фактически кавер по музыке). Но вообще всё это — о любви. Нет, не то всё это — любовь, отчаянная, душераздирающая, невыносимо откровенная, этим и отпугивающая — нельзя же так. Но «я в этих песнях не лгу — видимо, не могу», сказал когда- то муж Насти Рахлиной. Не лгать, не фальшивить душой, преобразовывая глубоко интимные переживания в слова и рифмы, выплёскивая их на пусть невеликий, но круг слушателей, то бишь людей посторонних — это талант. И жернова, через которые проходит желание выкричать, «выместить всю свою боль и любовь» (я знаю, что ты не любишь Наумова), становясь Поэзией, носят то же имя. Нагой нерв в этом неправильном голосе, подлинность в этих пронзительных строчках:
Ночью скрутит руки от того, чему не дашь названья
Шелест раскалённых задень листьев наших крыш
Разломает спину призрак крыльев из плохой бумаги
Это верный признак, что и вправду полетишь.
Не со всяким случается такое — когда поёшь так, как живёшь, а любишь именно так, как говоришь. Или наоборот. Неважно. Прошло девять лет, песен с тех пор больше не стало. Правда, недавно Лёша говорил, что хотел бы возродить проект — частично с теми же музыкантами, материалом. Не знаю, выйдет ли и надо ли. Время не всегда на нашей стороне. Но вещественное воплощение того момента, того состояния, того полёта — стоит того, чтоб быть. И слышать.
Борис Циммерман (Москва) «Грешной души педаль»,1998
«Милой, дорогой, любимой, единственной КБ с отчаянной надеждой на рецензию» — написано автором на кассете. Да ещё ходил по “Корабелу», глядя на меня ужасно печально и всем видом демонстрируя отвергнутость. Как в анекдоте про вооружённую старушку и маньяков: «…а придётся!»
Это не то чтоб плохо. Это просто не в те двери. Меня мало привлекают истошное бренчание в сочетании с гневным социальным протестом. Впрочем, «в сочетании» я зря сказала: текст, голос и гитара существуют в индивидуальном графике, почти не коррелируя. Мелодий не наблюдается (разве что в «Ты меня совсем»), вокальных данных тоже. Тексты не так неудобоваримы, как ожидалось, и посвящены в основном тяжелой судьбе простых советских евреев. И ваще. Ну как, скажите, мириться с тем, что «повсюду с бедных афганцев стрясают деньги” (а не наоборот ли, мил человек?), кругом одни пидарасы (любопытна селекция слов и выражений: «яйца» вот стыдливо замыкиваются). «Ява» паленая, дети растленые и куда ни глянь — враги. «О птица, скажи — доколе?». Облака-идиоты, речка-кретинка…
Не, альбом короткий. Меньше получаса. И вообще, я не думаю, что истинная стезя профессиональных революционеров (по всем признакам Циммерман из них, родимых) — рок-музыка. Но «надо чего-то попеть, когда музы молчат». Правда? А может, лучше тишину послушать? А то как-то в ушах звенит уже от призывов, воплей (Видоплясова в том числе), борьбы за улучшение борьбы и революционного пафоса. Эту хохмочку мы уже знаем.
Можно цитат не из Циммермана? «Я научу вас петь и играть, я научу вас любить и страдать, я научу вас мечтать и дружить, я научу вас думать, научу жить, я научу всему тому, что не могу сам…» И еще «… это наш молодёжный герой затеял битву с дураками, но бьётся он сам с собой». Я вовсе не хочу сказать, что Циммерман дурак и не умеет мечтать и дружить. Просто моё отношение к его творчеству совпадает с посылом вышеприведённых строчек.
Но самое интересное — в конце, после финальной песни наш борец говорит: «Уважаемые слушатели. По вопросам приобретения этого альбома обращайтесь…». И чем, товарищ дорогой, ваш андерграундный нигилистический пыл отличается от мыслей и чувств студии «Союз», сопровождающей свои релизы подобными же комментариями? «Царь-то, царь — ненастоящщщщий!» А казачок – засланный.
PS. С удивлением обнаружила, что две песни («Сингл-99»), добитые в хвост, мне понравились. Играет лучше, лирика, да и вообще стоит внимания. Может, не всё так безнадёжно?
PPS. «Борис Циммерман» — это псевдоним (не в честь Боба Дилана даже). Подлинное имя героя, если не ошибаюсь, Олег Ганшин.
Екатерина Борисова