ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ОЧАРОВАШКА ИЛИ ПОЧЕМУ Я РАЗЛЮБИЛ Б.Г

Заметка, которая преданию, написана довольно давно, по первому впечатлению от БГвского альболагается Вашему вниманию. Кто-то из Вас с ней не согласится — что же: сколько людей, столько мнений, что банально в общеизвестно. Мы не ставим своей задачей кого-то^ захваливать или, наоборот, заругивать, более того — вовсе не обязательно, что, публикуя какой-то авторский (Ваш) материал, редакция обязательно разделяет мнение автора. Ясно? Главное, чтобы он, материал, имел более весомые аргументы для обоснования Вашего мнения, чем «Он плохой, потому, что он плохой»…

В 1982 году мы уже знали о существовании в Англии новой волны рок-музыки. А в начале марта 1983 из Свердловска привезли еще одну поразительную новость: в Ленинграде есть «Аквариум» и «Зоопарк»! Привезли и запись. В крохотную комнатенку малосемейки слушать ее набилось человек 18.
«Подай весть!» — пристает воннегутовский Килгор Трут к прохожим. В середине марта 1983 такая весть была подана:

И этот город, это — Вавилон!
Я слышу голоса, они
поют для меня,
хотя вокруг нас Вавилон.

Или еще:
Сегодня на улицах снег, на улицах лед.
Минус тридцать, если диктор не врет.
Моя постель холодна, как лед,
но не время спать, не время спать!

Запись была такая же грязная, такая же шумная, такая же настоящая и такая же невероятная, как весна, которая была вокруг. Мирна глазах становился совсем не таким, каким он был еще за час до этого. В мире появился новый сильнодействующий фактор, и появлялась надежда: мир и дальше будет меняться и двигаться — и мы вместе с ним.
Ужас присутствовавшего при прослушивании человека предыдущего поколения любителей «Пес», «Квин» и прочей «солидной» музыки, недоуменно бормотавшего; «Кошмар! Кошмар!», лишь усугублял наше ликование: этот ужас отделял нас — живых! — от них, мертвых.
«Аквариум» производил сильное впечатление в период 1983-85 гг. Впрочем, не столько своими художественными достоинствами, сколько самим фактом своего существования. Все думают, что нельзя, что не дадут, что не выйдет, а Боб берет, делает и — выходит! Мы черт знает где здесь, а он черт знает где в Ленинграде, но, — черт знает в каких подпольях, — он — поет, и мы — слышим его. Можно! Получается!
Хотя, впрочем, и песни были хороши тоже: «Прекрасный дилетант». «Минус тридцать», «Кто ты теперь», «Мне было бы легко петь», «Никто из нас не», «Музыка серебряных спиц», «Рок н- ролл мертв» — ну и еще с пяток. Лаконизм, точность, идиотизм, этакий сосредоточенный угрюмый лиризм — стоическое противостояние одинокого человека железному, замороженному миру, когда знаешь, что чем дальше — тем будет хуже, и готов бестрепетно принять это «хуже»:

Любой дом непрочен,
если в небе сталь,
я хотел бы успеть допеть,
но если нет, то не жаль,
никто из нас не выйдет
отсюда живым

Что еще поражало: каждый следующий альбом был абсолютно другим, абсолютно не похожим на предыдущие, совершенно неожиданным, но при этом каждый был именно тем, что мы ОЧЕНЬ ХОТЕЛИ именно сейчас услышать. только не знали этого, «Электричество». «Т а б у», «Радио Африка»…
Весной 1985 я в первый паз услышал «День серебра», который меня опять же поразил, но уже в другую сторону: удивительно вялый, благостный, выдохшийся и помпезный альбом. «Дети декабря» — порезче, повесе лей, но и еще благостней, по и еще помпезней. Затем — с конца 1986 — — начался бум, «Аквариума» на масс-медиа.
Удивил даже не сам бум, а поведение БГ в условиях его. Борис Борисыч, —- так это выглядело, — стоит на воздвигнутом многодневными’ трудами пьедестале и с теплой улыбкой раскланивается на аплодисменты. Добрый гномик. Суперстар. Старикашка!
Песни 1987-89, — в том числе «Полковник Васин», «Нами торгуют», — альбом «Равноденствие» поражали еще более: сонное домашнее музицирование, не снимая халата. Затхлость. Скукотища. Хватит, сколько можно: пять лет это слышим, давай чего-нибудь новенького!
«Ну ладно, — думаю я,— «Ну кризис у человека, ну, старое сделал, новое не начинается, ну, бывает. Вот поедет Гребень в Америку, новые впечатления, новая жизнь, ну. там он выдаст, наконец. Сам же грозился: «Хочется сделать шаг»…
Ну н вот оно, «Ради Сайлене». Ну и вот я его завожу. Первая песня. Что ж, действительно, новенькое. Действительно, резкая смена курса. Боб пытается сделать натуральный «тамошний» хит в духе, пожалуй, «Юритмикс». Получается это сильно смешно, ибо выясняется, что как поп-певец БГ где-то на уровне провинциального ресторана (там тоже ведь пытаются петь западные хиты). Обнаруживается, что петь в «профессиональном смысле этого слова он не умеет абсолютно. Любительские группы, одно слово. Но все-таки первый номер обнадеживает. Все-таки что-то (для БГ) новенькое.
А дальше… Все та же благостно-расслабленная жвачка последних пяти лет — даже песен новых написать не удосужился, переводы старых, М-да.
Ну и. наконец, интервью с БГ по «Сева-обороту». И ведь вещи-то он все говорил правильные! Но что же меня бесило в течение всей передачи? Под утро я все же понял: интонации. Интонации придыхания — вот что. Гребенщиков стал профессиональным очаровашкой.
Скучно жить на этом свете, господа!
М. НЕМИРОВ.
Тюмень


Обсуждение