Вопрос, вынесенный в заголовок статьи, был задан 20 лет назад одной из групп финского андеграунда под названием «финская зимняя война 1939-40 гг.», считавшейся в свое время весьма обескураживающей и эпатирующей. Только тогда вместо имени Горбачева объектом острот был глава финского правительства президент Урхо Кекконен, который имел, например, очаровательную привычку посылать ответственным лицам ругательные письма: «Чертов недотепа!»
Это может показаться странным, но 20 лет назад в Финляндии о рок-н-ролле вообще знали примерно столько же, сколько в Свердловске сейчас. С тех пор, однако, выросло целое поколение, да и вокалист «Финской зимней войны» уже «сделал Высоцкого», то есть умер от алкоголя. За это время в Финляндии получила развитие весьма своеобразная и самобытная рок-культура, которая имеет склонность вызывать к жизни блестящие индивидуальности, которые, однако, именно из-за своей финской национальной самобытности совершенно неизвестны за пределами своего отечества. Или, может быть, вы когда-нибудь слышали о Туомари Нурмио, Пелле Мильоона, Посте Сандквисте? Конечно, нет. Вместо этого на экспорт вывозилась святая посредственность, артисты, большую часть своих творческих сил тратящие на максимально натуральную имитацию «насто- ящго» западного рок-н-ролла. В итоге мы имеем много разговоров и гордого выпячивания груди. Больше ничего, если не считать первопроходца нового времени глэм-группу «Hanoi Rocks”.
Да и кого могло интересовать то, что «Gringos Logos” (из Финляндии) пригласили американского солиста, чтобы звучать уж совсем так, как будто они с самого Юга Соединенныз Штатов Америки. Да точно таких настоящих групп с самого юга на нашем земном шаре и без того полным-полно.
Очевидно, в результате объединения Европы мы будем иметь некий глобальный, универсальный рок, без каких бы то ни было национальных корней. Когда теперь группы-пустышки, повязанные по рукам и ногам своими продюсерами, гастролируют по всему свету, думающие люди начинают потихоньку терять веру в будущее рока. Что же мы имеем? Прилизанных куриц и петушков, старающихся своим приятным кукареканьем понравиться как можно большему количеству усредненных, объединенных, платежеспособных европейцев или еще более платежеспособных американцев, или, что еще лучше, поднять акции своей фирмы грамзаписи и понравиться и тем, и другим! В этой ситуации интерес людей, считающих рок индивидуальным, самостоятельным видом искусства, а не только рыночной приманкой, обращается на восток. Или по вкладу этнических меньшинств в так называемую музыкальную культуру.
От Советского Союза тоже ожидают этнической хватки, некоего симбиоза западных влияний и восточного славянизма. Самобытная культура советских народов могла бы стать своего рода искусственным дыханием для рок-куль- туры, в очередной раз страдающей звездной опухолью и долларовой астмой.
Бизнес придерживается того же мнения, но по другим соображениям. Первая советская рок-звезда мировой величины могла бы стать хорошим объектом для вложения капитала. Сравнительно малыми усилиями можно собрать большой урожай, особенно если рубль когда-нибудь поднимется из состояния упадка до положения конвертируемой валюты.
Для среднего американца Советский Союз ассоциируется с образом угрюмого Ивана, потребляющего галлон водки в день и безропотно подчиняющегося велению коллективного народного инстинкта.
И попробуй им объясни, что в Советском Союзе живут десятки разных национальностей, которые имеют на удивление мало общего между собой. Это, безусловно, вина и Сталина тоже, который решил создать этого советского человека, нисколько не интересуясь собственным характером народа.
Рыночные силы на Западе создают так называемого капиталистического человека, главное достоинство которого — потреблять, дабы способствовать дальнейшему расцвету общества. Музыку и звезд можно сбывать потребителю в разном виде — диски, видео, гастрольные выступления. Вещи, о которых советский народ до сих пор имел весьма скудное представление.
На этом фоне было бы слишком патетично и наивно рассматривать рок как художественную, бунтарскую силу. Лу Рид может, конечно, петь о теневых сторонах нью-йоркских улиц, но видит их он уже только по телевизору, когда теперь и в Советском Союзе рок на крыльях гласности воспарил до положения признанной государством культуры, миф об «опасной музыке» все еще существует разве что в горах Албании. На самом деле футбол — и тот опаснее рок-н-ролла. Рок приручен, а футбольные хулиганы — нет.
Интересно посмотреть, каким будет первый альбом Бориса Гребенщикова. Это первый опыт записи диска советского гражданина на Западе.
Примечательно то, что выпускает пластинку транснациональная фирма CBS, но запись производится отнюдь не в Ленинграде, а в Лос-Анджелосе, и в качестве продюсера выступает такой миллионер как Дейв Стюарт.
Я беру на себя смелость утверждать, что альбом Бориса во многом определит направление развития советского рока. Станет ли он новым коньком для бизнеса или придаст року необходимый художественный импульс? С одной стороны, может ли языком рока быть какой-нибудь другой язык мира, кроме английского? Кстати, 2 песни нового альбома Бориса исполняются по-русски — ради национального колорита?
С другой стороны, «Звуки Му» побывали в стулии под руководством Брайана Эно, выступали недавно в лондонском Queen Elizabeth Hall, т.е. надежда на самобытность есть.
По крайней мере, по словам финской фирмы грамзаписи, пластинки «Ва-банк» — одной из самых современных советских групп, до сих пор записывавших свои диски на Западе, — расходятся — Европе с трудом. Интерес к ним объясняется только экзотикой. Советский вариант Gringos Logos — группа «Круиз» — выпустила альбом в Америке. По слухам, интерес к нему не бог весть какой.
Йоосе Берглунд
(Автор — 24-летний журналист из Хельсинки, который помимо своей основной работы выпустил в Финляндии 2 миньона независимого эстонского рока).