Зачем ты играешь музыку реггей, ты живешь в Норильске? Раз ты играешь реггей, так ты давай снимай с себя тулуп и ходи в набедренной повязке в Норильске. Ты должен прожить песню, проживать ее всякий раз. Но в парусиновой шляпе по снегу, по тайге никто не пойдет. А раз не пойдет, значит надо петь песни ушаночки и вот этого тулупчика… Ты не можешь внедрить в себя инородное тело, как бы оно тебе ни нравилось.
Я начинаю с цитаты из Башлачева (интервью Юхананову и Шипенко 1986-го года) не ради эпатажа, но логически продолжая статью Олега Гальченко (SE LA №10), остановившегося именно на Баше: «Кто знает, какие песни писал бы Башлачев.. если б мог ощутить себя частью мирового культурного пространства?». Он сам давно на это ответил. Но дело не в Баше, а в возникшем желании определиться в терминах. А именно:
1. Что такое, собственно, «русский реггей»? Из многих публикаций в SE LA складывается впечатление, что под таковым понимается идеологически выдержанное (в растафарском, стало быть, духе) музыкально-поэтическое творчество русских рокеров. То есть не тот «русско-реггейный» человек, кто в соответствующей ритмике поет о всяком разном, но лишь тот, кто на соответствующие темы вещает при этом. И, с одной стороны, Ольга Арефьева, недавно публично (на своей электронной страничке и в ряде интервью) заявившая, что использовала реггей лишь как форму, подвергается бомбардировке электронными же воплями. «Ты предала идеи Расты!», а с другой Алексей Толкачев, вроде бы в реггей не профан, выделяет среди всех отечественных музыкантов Силю как единственного обладателя реггей-корней, абсолютно не обращая внимания на то, что ни в одном классическом Силином реггеюшнике нет ни намека на растафарианство, да и атрибутики разнообразной на нем, Силе, отродясь не висело. Большинство же склонно либо считать все, что делается в означенном направлении на русском языке, «русским реггеем», либо делить его на «правильный» (истинный, нашенский — как угодно) и не заслуживающие внимания ревнителей стиля образцы. И таким образом незаметно происходит подмена понятий. Ведь никто не станет называть, предположим, кришнаита, бормочущего не «Ом мани падме хум!», а «О, сокровище в лотосе!», русским кришнаитом. Кришнаит — он кришнаит и есть, ибо язык вторичен, первична же вера / идеология / убеждения / называйте как угодно. Точно так же «русским блюзом» мы склонны называть не только те исключительно песни в 12 тактов, где на русском языке поется о тяжелой судьбе крестьянина в поле… то есть негра на плантации. Так вот, когда ДЖА ДИВИЖН поет «Джа научил растамана курить ганджа», это не есть русский реггей. Это реггей как таковой, исполняемый на русском всего лишь языке. Последний тезис, впрочем, тоже сомнителен, ибо «Джа», «растаман» и «ганджа» — слова как-то не шибко русские, а если спеть, к примеру, «Боженька обучил православного водку жрать» (с той же степенью достоверности истории), то это вроде как на реггей не похоже. Хотя можно на те же ритмы положить и спеть. И ведь можно! Поэтому «на панели у Кремля знает каждая бля: тут хоть все переебись, но пятью пять будет пять» (Олди) — русский реггей. И «шел, нашел и потерял — сам не знаю, как, сам не знаю, где и когда» (Силя) — русский реггей. И «на хрена нам война, пошла она на! дома жена и бутылка вина» (Арефьева). И «музыкант может знать всего всего четыре аккорда, у него может быть перекошена морда, но музыкант держит голову гордо, потому что музыкант никому ничего не должен» (Умка). И «резные, расписанные, разноцветные свастики, унылые дождливые ноябрьские праздники» (Я-Ха). Русский — потому что о насущном. Реггей — потому что реггей. Кто сказал что реггей — «вечное ощущение счастья»? Иван Земцов? Завидую ему. Переведите любой текст Марли, политический, религиозный или лирический — ау, счастье, где ты? Еще бы вспомнить, что THE WAILERS в переводе означает «плакальщики на похоронах»… Да и прочие менее популярные у нас тамошние представители жанра отнюдь не являют собою и своими текстами «карибскую безоблачную радость». За радостью — милости просим к коммерческим сериям «пляжного реггей» на любом языке: Реггей в ночи ты потанцуй со мной… Сладкий мой бэби, я так люблю тебя… Шайн, шайн… Похоже на «завтра не будет ни хуя», правда? А, вы говорите — музычка веселая? Тогда не надо про идею. Вот про идею вообще не надо, кстати. Потому что:
2. Грядет, грядет — дальше процитирую О. Гальченко — «поколение, свободное от совковых комплексов, более смелое в поисках и более последовательное». Если открутить статью назад, прочесть ее задом наперед, то вырисовывается впечатление, что предыдущие поколения русских рокеров использовали реггей лишь как форму, не касаясь содержания / идеи только по причине несвободы энд закомплексованности. Ну дык свобода-то уж с десяток лет как наступила, можно было б и про растафарианство! Можно. Да вот нужно ли? Почему не про ислам — близость к русскому менталитету примерно равная? Или про индуизм? Найдутся безумцы, споют, конечно. Спеть о чем угодно можно, и если талантливо — выслушают и даже проникнутся. Но где волна-то, где могучее движение растаманов (и среди них — музыкантов идейно-реггейных)? В масштабах России, в смысле. Давно уж примеряет Родина «костюмы с чужого плеча», «причащается к Отчему Завету реггей» — да что-то не по размеру костюмчик выходит. В границах странноватого сего Отчего Завета (нормального, что ли, не хватает?).
Это все Олди нас попутал, когда о совершенно отечественных болях и страданиях пел, вплетая в ткань мрачного своего повествования (чем и близок к истинному реггею) слова «Джа», «кайя»… Не примерка это, но переделка костюма на себя, настолько капитальная, что переделанное своим же и стало. Оставьте вы в покое Ямайку, детей Гондураса и эскимосов Антарктиды — у вас под носом ежедневно творится такое, что на десять жизней и собрание сочинений хватит! Взяли форму хорошую, красивую — ладно, тем более, что чем-то сродни реггей русскому фолку, даром, что разница в исторической протяженности невероятная. Наполнили своим содержанием, назвать надо — «русским реггеем» назвали, хорошо. Но слово «русский» давайте все же выдвинем вперед, не славянофильства или национальной гордости ради, но определенности для.
И что же такое получилось — «русский реггей»? Да не знаю я. Это то, что я (ты, он, она — но вовсе не вместе целая страна, а лишь малюсенькая ее часть) слушаю, и то, что мне нравится. На любом языке. Мне нравится музыка, то бишь форма. Мне нравятся слова — все равно, о растафарцах или о мужиках, сидящих у реки — если они хороши. Мне нравятся голос/манера исполнения, если таковые совпадают с моими представлениями о прекрасном. И все. И до Хайле Селассие мне примерно так же далеко, как до Тибета, свободы которому я желаю вполне искренне, но столь же абстрактно. А вот «Не Время Любить» всегда было мое и про меня, независимо от обстоятельств моей жизни. И для меня. И «Брат Исайя». И «Магия Чисел». И Летовская «Мама, Мама». И «Running Away», и «Misty Morning». Да много чего можно вспомнить, всякая была и есть хорошая музыка. Каждый ищет и обретает. Вам ближе проблема исхода негров с Ямайки в Эфиопию? Ваше право. Вам интересно носить дреды и трехцветные беретики? Ну на здоровье. Только не надо при этом подводить теоретическую базу под желание курить траву и не быть свинченными, не надо! Вы растаман и живете в Норильске? Можете даже не ходить в набедренной повязке по снегу — нам всем (кроме обитателей Крыма и черноморского побережья Кавказа) перманентно хочется на юга. Правда ведь, не отрекайтесь — хочется! А бабок нету. Оттого и бразильские сериалы смотрим, и ламбаду любим. А еще «напевы солнечной Ямайки». А им там, на Ямайке, может, хочется на лыжах кататься. Только песен об этом они пока еще не сложили.
В качестве финала (открытого) — еще одна цитата из речи Плюхи «Confrontation или Живые и Мертвые» («Контр’Культ’Ура» №3): «Встречаю давеча человека — любителя Марли и Тоша. Ну, — говорю, — пойдем пыхнем», — а он мне «Я ни разу не пробовал». Я, естественно, смотрю на него внимательно, а у него на шее шарфик такой (как у футбольных фанатов) с вышитым портретом Марли. И не в том дело, что кон — это что-то необходимое, вовсе нет. Просто если ты без кона все прорубаешь, то ты для меня как изумруд посреди сортира, а у тебя шарфик с портретом. Тут и добавлять нечего».
Екатерина Борисова, Санкт-Петербург.
Рисунок для кассеты «Russ-Reggae»: Я-Ха.
