Вам не кажется, что жизнь — это некая последовательность коанов, которые неопределяют ничего, дают толчок всем логическим рассуждениям и гасят этот импульс самым беспощадным и решительным образом?
Не рассуждайте, не спрашивайте «зачем» — голову свернете. Действуйте.
Мир не изменится оттого, что вышел журнал «Pinoller». Поколыхаются прослойки и затихнут. Покой. Пепел. Тишина. Идиллия (как форма катастрофы).
Мегатонны печатных слов рождаются в муках и в легкости. «Пишут. Хотя писать вроде бы уже не о чем» — эта одна из самых интересных фраз вышедшего продукта. Глаголят люди, самовыражаются. Чего-то ищут. Производят. «Pinoller» тоже производит… впечатление. В обоих смыслах.
Так кто они, эти импресс-мэйкеры? Сергей Гурьев — фигура весьма известная многим. К великому сожалению. Ибо он нынче выставлен прессой Зевсом в пиноллеровском пантеоне. На самом деле, если кто и громовержец среди не более пяти божков, то это Александр Волков. (Хотя персонификация идеи — затея бессмысленная).
Деятельность А.Волкова в русле независимой прессы (тогда еще самиздата) началась давно, в середине восьмидесятых, когда, будучи по образованию архитектором-дизайнером, он познакомился через Юрия Шевчука с Ильей Смирновым, дабы воплотить в свет «Урлайт». журнал героический по всем пунктам. Но рано или поздно начинаются противоречия: Смирнов видел в журнале расширенный вариант боевого листка (то есть журнал как средство), а наш герой смотрел на издание как на вещь в себе (журнал как цель). «Я изначально занимаюсь не журналистикой, а именно журналостроительством» — говорит Александр. Пропустив по причине двухгодичного ношения формы все важнейшие события отечественного рока, включая Подольск и Черноголовку, а главное — радикальный разлет героев самиздата по официальным масс-медиа. Волков вернулся на вытоптанное поле. «Урлайт» Первый распался. Переборов разрушительные импульсы в себе, деятели андеграундной прессы исключили из своих рядов консерваторов вроде Смирнова и создали не менее знаменитую «КонтрКультУр’у». Волков играл в этом проекте самую важную роль — он ДЕЛАЛ журнал. Но внутренний генезис отмерил этому изданию еще более короткий срок. «Мы не хотели делать суицидальную тему направляющей в «Контре», -говорит ^ександр. — просто время было сумасшедшее, и нельзя было об этом не писать. Больше всего от такой ситуации страдали мы сами. К третьему номеру кризис был такой сильный, что опять нашелся повод распасться». И вот спустя два года после распада, Феникс возрождается в виде безумного черта, катящегося Пиноккио, члена на мотороллере (читайте объяснение названия на последней странице журнала).
Именно Волков ДЕЛАЛ этот проект, а Гурьев помогал, причем поначалу чуть ли не под дулом автомата. Сергей был просто безжалостно вырван из болота андеграунда и помещен совсем в другую среду. «Я делаю рабочую схему и чертежи, — говорит Волков. — а Гурьев заселяет это все живыми персонажами. Ему в рамках этой схемы тяжело, он человек широкий…» Многие другие авторы также весьма лениво лепили общую композицию. Посему Александр Волков достоин своеобразного культа личности. Но тот, кто действует — как правило, в тени. «У меня нет комплекса, что я на втором плане, тем более идея была изначально такая» — говорит он.
Многие ждали от «Pinoller»’a нового околомузыкального СМИ. И естественно обломались. Журнал доступен не только прожженным тусовщикам и маргиналам, эстетам от музыки и исследователям неокультурного слэнга. Просто корни издателей в рок-музыке, и рубить их никто не собирается. Оттого достаточно много материалов в номере, крутящихся вокруг музыкальных тем. Будто безумная Баба-Яга рок-н-ролла закрутилась в бешеном шаманском танце и раскидала по страницам «Pinoller»’a…
…историю первенца мирового рок-самиздата, американского журнала «Crawdaddy» из-под пера его непосредственного родителя Пола Вильямса — изящная ностальгия по романтике конца 60-х, приправленная большим количеством интересных фотографий рок-звезд тех времен, сделанных Линдой Истмен, будущей супругой бас-гитариста THE BEATLES (по мнению ^самого Волкова, именно этот материал дает ощущение музыкальности релиза)…
…занимательный опус известного PSYCHIC TV-веда Андрея Бухарина о своих любимцах…
…воспоминания Пита Колупаева -человека, без которого Подольска-87 просто бы не было — об этом самом фестивале…
…и еще кой-чего.
Но не этот информационный поток, вполне талантливо написанный и организованный. вызывает главный интерес к журналу.
В пику предшествующим реинкарнациям, «Pinoller» объявляет умственный оптимизм новой моделью жизни и предлагает себя в качестве модели Абсолютного Журнала. Поскольку принятие слова «абсолютный» в значении «лучший» влечет за собой обвинение в мегаломании, предположим, что абсолютность означает отказ от какой-либо спецификации. А следовательно, задача «пилотного» номера (вышедший выпуск имеет номер 0) — прощупать то неведомое лоно, в которое надлежить пасть талантам пиноллеровских корреспондентов.
«Журналистика теряет смысл как источник актуальной социальной информации и превращается в пространство художественного эксперимента» — написано в предисловии.
Стартует журнал программными статьями о масс-медиа и коммуникациях вообще. Дескать, да. мы тоже средство массовой информации, но совсем другое. И это самый, пожалуй, трагический парадокс в явлении современных масс-медиа: им кажется, что они СВОБОДНЫ. Внешний экстремизм при внутреннем благодушии — это ли не сегодняшняя характеристика газет, журналов. ТВ, радио. Страница 7 — Юлий Церковский начинает свое «бегство из точки равновесия», субъективно срывая красивую, но лживую маску с одной отдельно взятой радиостанции. И сразу вслед за этой статьей, в виде подзаголовка рассуждений Сергея Гурьева «Желтый туман». идет закрепляющий тезис: «Имидж как позитивная форма коррозии личности». Правда, хочется спросить, а что такое негативная форма, Сергей Геннадиевич? Но так или иначе, «выплыв из свинцового тумана, Россия благополучно погрузилась в желтый», и с этим надо согласиться. А как. интересно, посмотреть на портреты больших и малых авторитетов, сопровождаемые их цитатами и сопровождающие статью, в названии которой можно усмотреть и другой смысл, если вспомнить всем известную сказку. Но тут уже начинаются вечные игры со смыслами. Автора сказки помните?
Впрочем, убеждая других в чем-то, иногда забываешь посмотреть на себя. Это в большой степени относится к огромной работе Георгия Рамазашвили «Шпионы в доме любви». Автор исследует все материалы, посвященные Александру Башлачеву с дотошностью наиотчаянного репортера. Пройдя по всей плоскости биографических изысканий о Башлачеве, упомянув и серьезно упрекнув всех основных «лучших друзей» поэта, Георгий вопиет: «Что ж вы, гады, в душу ему лезете?» — забывая о том, что он тем самым провоцирует читателя на ответную реплику. Иногда камень, брошенный в чей-то огород слишком уж резво, оборачивается бумерангом. Кстати, в начале этой (на самом деле интереснейшей) статьи помещено фото самого Башлачева, недоуменно почесывающего голову при чтении газеты «Советская культура». Он ЗНАЛ, что будет много ору. но когда его так много, в гробу не один раз перевернешься.
Однако, жизнь берет свое, и, на фоне рассуждений о коммуникациях, основные материалы журнала — щемящие душевные срезы нашей реальности. Арт Шпигельман, абсолютно неизвестный у нас апологет автобиографичного комикса, переворачивает с ног на голову все сложившиеся представления об этом жанре как исключительно легком и незамысловатом чтиве, временами отдающем пошлым морализаторством. И тут вдруг на глаза попадается глава из книги Шпи-гельмана «Maus», параллельно с ней интервью с Артом, — и понимаешь, что существует масса вещей, идей, мыслей и ощущений, приобретающих в контексте комикса более обостренные формы. Да и тема, затронутая сыном евреев, прошедших через Освенцим, с полным набором противоречивых чувств к ним, не может оставить тебя равнодушным.
Статья о Роберте Мепплторпе, трагически маргинальном фотохудожнике. чья откровенность и честность в отношении объектов съемки, а точнее, окружающей реальности, вызывает в первом приближении отвращение шокирующей глубиной чувств с сильнейшим гомосексуальным опенком, а при дальнейшем рассмотрении -мысль, что любое чувство, а особенно сексуальное, идентично острому желанию власти. «Камера дает прекрасную возможность лгать. Если вам не нравится этот жест или выражение лица — вы их не фотографируете. Так мы все и врем. Но в этом же заключается и моя персональная правда…» (Р.Мепплторп). И маразматик Фрейд здесь не при чем.
Кстати, приверженцы психоанализа получат в журнале огромное поле для исследований — текст шестидесятника правого толка Дмитрия Галковского «Нетолерантный монолог». Это язвительное откровение загнанного социумом в угол интеллектуала продолжает вечную тему жестоких отношений интеллигента и рабочего человека. «Я свой народ знаю. Вот он где у меня — в кулаке».
Изящнейшим образом проходит через журнал линия трех интервью. Первое (с Эдуардом Лимоновым), сделанное Екатериной Половинкиной еще для радио SNC, выглядит вполне обычно. Все на своих местах. Потом незаметное уравновешивание интервьюера и интервьюируемого (Ольга Барабошки-на и Виктор Авилов), — и вот уже интервьюер ведет главную партию в игре (Георгий Георгиев в разговоре с Лаймой Вайкуле).
И наконец, номерная статья Александра Серьги (#130), посвященная нигилизму. На тебя глядят обрывки листков, на которых написаны лаконичные мысли, причем листы скомпонованы не только автором «по особым математическим законам», но и издателями — в силу того, что в процессе работы автор от оной отошел.
При поверхностном концептуализме этот текст в глубине своей представляет собой потрясающий образчик образной экспериментальной мысли, в которой больше коана, чем логической связности. Вы не заводили себе «мыс-ленников» — блокнотов, куда попадали ваши или чужие мимолетные мысли? Я имел такой, и понимаю манеру Серьги не в выпендрежном смысле, а как продуманную мысле-последовательность.
«Pinoller» — самый обыкновенный журнал. Он ни левый, ни правый, ни сексуальный, ни коммунистический. Однако он одинаково неприятен андеграунду (из-за отсутствия элитарности. и более хорошего качества, чем упертый самиздат) и официальным кругам (ибо они склонны видеть в журнале очередной релиз подземелья, а в такую схему «Pinoller» не укладывается). Когда открываешь газету «Коммерсантъ» и видишь следующие строки по поводу «Pinoller» а: «..Дальше есть все, что, по расхожему мнению, требуется продвинутой молодежи: американский комикс, хроника тусовки. статьи о роке, гомосексуальные фото…» — понимаешь: МИМО.
Из монолога Александра Волкова:
«Pinoller» опять-таки сделан в пику официозной журналистике. Еще со времени «Урлайта» мы несли на себе клеймо «так называемая журналистика». Сейчас «Pinoller» — самый ультрарадикальный журнал, ибо сегодня, чтобы быть радикалом, не нужно уже быть провокативным.
АБСОЛЮТНОЕ СПОКОЙСТВИЕ СЕЙЧАС И ЕСТЬ РАДИКАЛИЗМ.
Получается, что людям воспринимать обыкновенные человеческие отношения необычайно сложно… Я думаю. контркультуры как таковой вообще не существует. Контркультура — это культура в определенный момент развития, когда она отрицает сама себя. Российский Герберт Маркузе, аполот контркультуры Юрий Давыдов сказал мне как-то, что он придумал нас всех еще двадцать лет назад… У журнала очень подвешенное положение — мы не андеграунд и не событийная пресса. Но меня это более чем устраивает — нет конкурентов… Я одно время занимался логотипами как дизайнер, и это отразилось на стилистике журнала. Штампы толерантного мышления, крепкое лого, коммерчески ударное. Это все сознательно делалось, в пику прежней расхлябанности. Нам некуда уходить от масс-медиа, четвертое измерение еще поди придумай, а потому надо использовать эту ситуацию. Мой идеал — журнал «Playboy». Я никогда не смотрю на общие образования. Есть вещи со вкусом. есть — без, причем в любом жанре. «Playboy» — символ поколения. Другое дело, какое воспитание он дал. Нужен некий артефакт, фиксирующий наше время…»
Читайте, чтите. По прочтении можете сжечь. Шедевр — это шедевр данной минуты. Тонкая пиноллеровская ирония.
СЕРЖ ХРИЗОЛИТ