Последний бард
Бесперебойно, без выходных
Функционирует рай и ад.
Но я не прописан среди святых,
Архангелы мне не откроют врат.
О милости, скажут, проси Сатану,
Довольно при жизни ты воду мутил,
Ты горькое зелье любил, как жену,
И тысячу жен, будто зелье, испил.Ты господа всуе всегда поминал,
Молитвы-то толком не знал ни одной,
Крещеным себя столько лет называл,
А в церковь, подлец, никогда ни ногой.
Ты кровью расписывался на воде,
Деньгами и днями сорил, не считал,
Судьбой, точно девкой, вертел, как хотел,
И всем наливал, кто стакан подставлял.На струны нанизывал всех и вся,
Порочил в куплетах основы основ.
В аду чертенята, заслышав тебя,
Вприсядку пускались вокруг котлов.
И сноб-серафим прошамкает: Нет,
Наши клиенты не из таких,
Один из моих шестикрылых коллег
Неделю блевал после песен твоих.Быть может, я молча уйду ни с чем,
А может, попробую им возразить,
Мол, что тут зазорного? Жил, как умел,
И нынче уж поздно меня учить.
Зато я с рассветами был не на «вы»,
Из лужи лакал, но не с чьей-то руки,
С луной обнимался под вздохи листвы
И кланялся только траве у реки.А впрочем, неважно. От бога стерплю.
Вот разве что песни хулили зря.
Я в лоб поцелую сестрицу-зарю,
И мне поцелуем ответит заря.
Ну что ж, благодетели, в ад так в ад!
За долгую жизнь я привык гореть.
За это не стоит просить наград—
Это награда и есть.
