Общение с Алексеем Абакшиным сродни прослушиванию его песен — и там, и там он очень честен и открыт, доступен и контактен. Этим я и воспользовалась, взяв у него интервью. Честно говоря, я редко встречаю таких деятельных и энергичных людей. Алексей пишет песни, собирается издавать журнал и хочет написать книгу о русском рок-н-ролле. Обо всех этих планах он рассказал мне 9.02.00 на рок-кабаре Алексея Дидурова в «нехорошей» квартире-музее Булгакова.
Наташа Стрельникова: Коль мы сидим с тобой в рок-кабаре, скажи, что оно значит для твоего творчества?
Алексей Абакшин: Кабаре — это место, где какое-то имя я получил, какую-то возможность себя реализовать. Вообще началось всё очень давно, еще в 1989 г. Сережа Гурьев (бывший редактор журнала «Контркультура»)говорил, послушав мои песни, «поезжай в кабаре Дидурова, там тебя примут, это твоё». Вместо этого я шесть лет занимался фигней: мотался по стране, женился, некоторое время вообще не играл. И, в конце концов, в 1995 году я всё-таки приехал в кабаре, спел четыре песни и мне Лёша Дидуров сказал, что им это подходит. С тех пор я регулярно здесь выступаю. Но перед этим я лет 10 учился писать. Так что, кабаре для меня — это очень много. Здесь классных людей масса выступает. Вообще, это интересное место, я считаю.
Н.С.: Я знаю, что ты из Александрова. Как там обстоит дело с культурной жизнью?
А.А.: Проводятся выставки, с большим уклоном в сторону академического искусства. Есть люди, которые связаны с московской театральной жизнью. У нас есть театрик небольшой и периодически приглашаются театральные деятели довольно серьезного уровня — Гафт, например. Встречи устраиваются. Вот вчера приезжал такой известный бард как Кукин. С рок-концертами у нас хуже гораздо. Есть хорошая команда, играющая грандж. Называется «Фиолетовый пес». Но у них сейчас лидера забрали в армию, они временно не выступают. Есть в городе Струнино хорошая команда «Абсурдодрама». Люди играют панк-рок, такой … хороший панк-рок, не такой, что матерятся или бьют бутылки, а умный панк-рок, грамотный. Но выступления очень редкие бывают, где-то раз в три месяца. У меня были задумки, например, пригласить Ольгу Арефьеву — так вот как это всё реализуется: придешь к каким- то людям, чиновникам, а они на тебя смотрят, как коза в афишу, ну и сразу какое-то желание пропадает.
Н.С.: А насколько важно для поэта жить в провинции или в столице?
А.А.: Да, хороший вопрос. Для поэта, мне кажется, важно ощущать жизнь. Меня как-то спрашивали об этом, и я сказал, что в Александрове достаточно трудно жить, но там замечательно пишется Потому, что от отчаяния ничего не остается как сеть за стол и писать, чтобы этот стресс пережить, остаться в живых элементарно. Я для себя нашел эту формулу. Когда мне очень погано становится (а такое периодически бывает, тем более, я по знаку гороскопа Рак — очень чувствительный человек, восприимчивый), я просто себе говорю: «Садись и пиши всё, что угодно».
Что-то хорошее — оно просто так не пишется. Вот птички поют, солнышко светит. Пивка выпил, думаю: «Дай-ка, я что-нибудь напишу…» Нет, всё через боль какую-то. Иногда люди просят что-то спеть, а мне петь это не хочется, потому что я знаю, какой ценой это написано, через какие нервы, через какой стресс. Правильно Дидуров говорит: «Всё, что через кровь, оно настоящее» …
Н.С.: По профессии ты учитель литературы. Твои ученики знают, что ты пишешь, поешь, они слушают твои песни?
А.А.: Они песни мои не слушают, но я собираюсь им кассетку подарить. Они меня попросили как-то. Летом был фестиваль у нас. Я сначала там пел свои песни, потом начал играть «Зоопарк». Какая-то часть молодежи прыгала, орала, им понравилось ужасно, и в школе ко мне некоторые подходили и говорили: «А мы знаем, что вы поёте». Я говорю: «Ну и замечательно! Я рад, что вы знаете!». Подходят, что-то спрашивают иногда. Глубокой заинтересованности в нашей школе нет почему-то. Ну нет, и слава Богу! Я прихожу, делаю свое дело и ухожу.
Н.С.: А общение с детьми — оно как-то помогает в творчестве?
А.А.: Просто на работе это способ выжить. Уроки обычно веду с шуткой, по-дружески, ни на кого не кричу никогда. Они это понимают, ценят нормальное человеческое общение. Для меня это какая-то возможность пообщаться с аудиторией, что-то сказать. Но я им ничего не навязываю, что касается моего творчества.
Н.С.: В Fuzz № 2 12/99 было объявление о воссоздании группы «ЦК». Твоё отношение к этому?
А.А.: Я с уважением огромным отношусь к «ДК» и много песен их пою. Я несколько раз говорил с Жариковым — основателем этой группы, и спрашивал, не хочет ли он группу воссоздать. Но он говорил: «Нет, кому это надо?». Три года назад мне посчастливилось участвовать в одном концерте, где выступал Евгений Морозов — это вокалист группы ДК. Я с ним разговаривал по этому поводу, он опять-таки сказал, что никому это не нужно. У него был электронный проект с Соколовским (есть такой музыкант).
Увидав это объявление, я поражен был немало. Я знаю, что у них в свое время почитателей было очень много. А группа — она недооцененная, я считаю, в полной мере, потому что очень глубокая. Когда начались все эти перестройки, они сошли на нет постепенно, заглушенные более шумными группами… Могу сказать одно: у Егора Летова любимая группа в России — ДК. По-моему, этого достаточно, да? Человек-то он серьезный, просто так не скажет ничего.
Н.С.: Ты не чувствуешь потребность в создании своей группы?
А.А.: У меня есть несколько хороших друзей — музыкантов, которые мне помогают Например, мне надо записать свой альбом — я собираю их, мы обсуждаем все, репетируем, а затем берем студию, записываемся в течение месяца — полутора — двух… Пока я езжу по стране. В Нижний Новгород надо будет съездить, во Владимир… и с группой, конечно, трудности. Человек, который помогает мне на губной гармошке (у него своя группа есть, она называется «Green Square») Миша Владимиров, очень хороший музыкант. У него достаточно часто бывают выступления Скоро будет фестиваль мастеров губной гармошки. Он тоже будет принимать участие. Единственный человек, который стабильно мне может помогать это бас-гитарист. Так что, если мы будем ездить, то вдвоем — втроем: бас-гитарист и, может быть, еще один гитарист будет помогать. Тем более, такую музыку, которую я играю, там группы особой и не нужно. Я считаю, она ближе к блюзу. Там два-три человека — уже хорошо.
Н.С.: По поводу книги твоих стихов. Ты пишешь и стихи, и песни, а что все-таки для тебя важнее, что основное?
А.А.: Они по разному создаются. Песня она создается как какая-то «музыкальная линия в голове, а стихи — они пишутся иногда более долго, откладываются, дорабатываются. Стихи выстраиваются более тщательно, отделка слова более скрупулезная, безусловно. Потому, что стихи без музыкального сопровождения должны достаточно убедительно быть написаны. Ну, а песни это порыв души, какое-то душевное состояние, которое надо излить. Это совершенно) разные вещи, потому что стихи по одним законам создаются, а песни — совершенно до другим.
Н.С.: Ты себя считаешь поэтом или музыкантом?
А.А.: Я себя поэтом не считаю. А то, что я пишу стихи — это ни о чем не говорит. Два разных состояния ума — песни и стихи. Стихи — это более что-то углубленное, а песни — это что-то более обнажённое. Стихи я читаю иногда на выступлениях. Но это тоже все непросто. Недавно в газете в какой-то меня ругали, говорили, что читаю скороговоркой, себе под нос. Читаю, как умею, что сделаешь!
Н.С.: Ты сейчас записываешь новый альбом?
А.А.: Пока нет, готовлю материал. Там, в конце одна вещь будет опять-таки очень необычная. Материал будет по эстетике ближе к панк-року. А последняя песня — это композиция на 5-6 минут, ближе к рэпу. Называться она будет «В Струнино негров нет». Это город на 101 (от Москвы) километре пресловутом. И вот там о девушке, которая покончила с собой. Она ужасно хотела выйти замуж за негра, ну, а так как там негров нет… Это в общем не смешно, это такая драма. Показан город, в котором люди живут, умирают и большинство не осознав, зачем оно живет. Такой беспросветный мир. И я так подумал: убедительней всего ее в форме рэповой прочитать, речитативом под определенный ритм. А вообще композиции будут панк-роковые. Панк-рок в моем понимании это не обязательно кого-то проклинать или ругаться матом. Панк-рок — это наоборот зацепить какие-то темы, которые действительно волнуют многих и спеть об этом правдиво максимально. Я надеюсь, что мои друзья опять выручат меня, помогут мне с этим альбомом. Десяток песен уже отобрал, причем некоторым по 3-4 года. Я их пел «на кухне» для друзей.
Есть задумка книгу Начать писать о русском рок-н-ролле. Брать интервью у людей, с которыми у меня какие-то определенные знакомства и давать небольшой свой комментарий, дискографию, отдельные тексты песен этих людей. Я к этому вплотную уже подхожу.
Н.С.: А как ты относишься к книгам известных рок-теоретиков? И. Смирнов вот многое писал…
А.А.: Я про него много хорошего слышал. Он как раз с Гурьевым работал в «Контркультуре», в «Урлайте». Его книгу «Время колокольчиков» отрывочно читал в каких-то журналах; у знакомых листал. Из того, что я читал о русском роке, мне понравилась больше всего книга Алексея Рыбина «Кино с самого начала». Потому что написана человеком, который все это видел, который это любит. Он это не высасывал из пальца, а написал так, как оно есть, и получилось классно. Писать надо о том, что любишь и знаешь, а придумывать что-то, наворачиваться… какой смысл-то? Я последнее время много читаю самиздатовских журналов (присылают со всей страны). Например, есть такой журнал в Медногорске — Сергей Ветер выпускает — «Совсем другая музыка» — очень классный журнал, там много интересного печатают, потом есть еще журнал «Эклер» из Иркутской области. Тоже хороший журнал. Читаю и вижу, что в стране происходит что-то интересное.
Н.С.: Возвращаясь к твоему уже вышедшему альбому: ты говорил, что это тихий блюзовый альбом — «Дети Солнца», но последняя песня «Пальцы веером»…
А.А.: Когда мы стали записывать альбом, сначала записали несколько песен пробных. Среди них была «Пальцы веером» Причем записана с настроением, пускай не очень качественно. И когда я альбом весь выстроил, поговорил с ребятами, они сказали, что эту песню в такой спокойный блюзовый альбом не стоит помещать. И только потом сами уже написали, что это bonus и воткнули ее в конец. И на том спасибо им. Я знаю, что с: т людям нравится Я называю ее кантри-песня. Такая зарисовка из нашей веселой жизни.
Н.С.: У тебя есть песня «Новые русские»…
А А.: «Мертвые новые русские»!
Н.С.: Ах, «Мертвые новые русские»! Вот она по духу близка этой песне. У тебя такой принцип — петь на социальные темы в шутливом тоне?
А.А.: «Мертвые новые русские» — это совершенно не шутливая песня — это очень серьёзная песня, новый альбом как раз с неё будет начинаться. Я её написал на полном серьёзе, потому что определенное время общался с этими людьми (не в смысле творчества). Я жил в таком месте, где видел этих людей. Я песню написал и считаю, что мне ее надо спеть обязательно. Легче всего жить в параллельных мирах, говорить: «А вот я ничего не знаю, не пересекаюсь, и вообще мне все это пофигу, вот мой хипповый мир, цветы, Вудсток, земляничные поляны». Мы живем все в неразрывной связке, сцепке с этим миром, а от этого никуда не уйдешь!
Н.С.: Значит, песни на социальные темы петь надо?
А.А.: «Надо» — это мне не очень понятно. Надо — не надо… Если я ее написал, и я считаю, что это нормальная песня, она действительно человека может затронуть: он или ухмыльнётся, или задумается, или подойдёт ко мне после концерта, пожмет руку, скажет спасибо — значит не зря я её написал. Что такое «социальное» — «не социальное», я не знаю. У меня всегда были такие песни, начиная с середины 30-х годов. Я считаю, что эго нормально. Я не вижу ничего в этом плохого. У того же Гребенщикова это есть, уж я не беру Егора Летова. От этого не отмахнешься, никуда не денешься — это наша жизнь.
Н.С.: У позднего Гоебенщикова в гораздо меньшей степени, чем у раннего…
А.А.: Тем не менее в завуалированной форме все равно есть строчки, которые показывают реалии нашей жизни. У меня может быть в гораздо более прямой форме. И альбом хочу писать более прямой, более заостренный. Ну давайте все писать на темы Толкиена с утра до ночи!
Н.С.: Ах, как я люблю Толкиена!
А.А.: Был Марк Болан, которому это было дано. Это был такой эльф, которого я очень люблю. Я часто слушаю Т.Rex. Но не всем дано быть марками боланами, к сожалению. Мне как-то ближе Lou Reed, Bob Dylan, Leonard Cohen, а у них всегда это было.
Н.С.: У тебя есть песня «Леди год за два» — очень, я бы сказала, злая песня, я была удивлена, услышав ее в таком тихом, спокойном альбоме. «Пальцы веером» — это ничто в сравнение с ней.
А.А.: Хорошо сказано… Расскажу историю. Дело было в 95 году. С моей бывшей женой у нас уже наступил разлад практически полный. Все это болезненно мной воспринималось. Однажды я поехал в чисто поле и что-то там копал по семейным нуждам. Палило солнце Передо мной эта женщина, с которой я должен был расстаться, маячила, что-то там бормоча достаточно недоброжелательно… И чтоб не сойти с ума от ужаса, от ситуации, от тоски, безысходности я стал сочинять песню как негр на плантации. Самые аутентичные блюзы написаны неграми, о том, как им хреново на плантации работать. Тебя, наверное, шокировали строчки «Таких не берет ни СПИД, ни чума»?
Н.С.: Естественно!
А.А.: Ну, видимо есть такие люди… Кстати, один из критиков московских, послушав эту песню (она ему очень понравилась), сказал, что эта песня с тройным дном. Я не знаю в чем тут тройное дно, но была такая легендарная леди Годзива или леди Годайва, про которую пел Гребенщиков «… та леди, верхом в неглиже» — вот это как раз про эту леди Годайву (Годзиву), которая спасла город, проехав обнаженной на коне. Про нее пели David Bowie, Lou Reed, Queen и прочие люди. Это такой легендарный образ, а я переработал это по- своему, написал «Леди год за два».
Н.С.: Ты как-то обмолвился, что хотел делать свой журнал…
А.А.: Так он уже делается! Он будет называться «Фима Собак». Это в честь персонажа Ильфа и Петрова из романа «12 стульев». Подругу Эллочки Людоедки звали Фима Собак. Она слыла очень образованной девушкой, знала порядка 180 слов. Вчера я разговаривал с человеком, который будет писать такие аналитические статьи. Там будет больше о музыке, немного литературы, немного о кино, немного научной фантастики. Первый выпуск планируется, если все будет нормально, к маю. Экземпляров 50 мы выпустим, разошлем друзьям по всей стране, пускай ругают или хвалят — как уж получится. Будем выпускать, исходя из своих пристрастий.
Н.С.: А, вообще, как в Александрове с подобными журналами?
А.А.: У нас раньше выходил самиздатовский журнал «Хабибулин». Сейчас выходит листок информационный. Где-то раз в 2 недели. Всякие новости обозреваются. Ребята молодые хотят выпускать журнал «Отражение в люке», но все никак отелиться им не могут.
Н.С.: И, наверное, последний вопрос. Как ты считаешь, должны ли самиздатовские журналы писать об известных музыкантах или это специфика официальных журналов, а самиздат должен быть посвящён андеграунду?
А.А.: Я лично бы писал о том, что нравится. Например, первое интервью для «Фимы Собак» я буду брать у Павла Титовца, есть такой музыкант из группы «Нюансы». Он вроде бы известен, и в рок-энциклопедиях есть его фамилия и история группы, но у них всего один альбом вышел и тот на английском языке. Человек он совершенно недооцененный. Его слышали такие люди как Питер Гэбриел, «Pink Floyd», он джемовал с Брайаном Мэем из Queen — они реально видят, на что он способен, как он может играть. Что-то где-то краем уха кто-то слышал, что вот есть такой, а в чем его фишка… У меня к тебе вопрос: после всего этого он известный человек или нет?
Н.С.: Широко известен в узких кругах.
А.А.; Да, скажем так. Если писать об известных людях, то о широко известных в узких кругах, о которых мне хочется, чтоб узнали. Конечно, мне не интересно писать о человеке, о котором миллион статей написано. Что там можно нового написать?
Н.С.: Какой-то новый поворот, по-новому посмотреть на проблему…
А.А.: (ухмыляясь, поет) «Новый поворот». А что, Андрей, у Вас есть песня «Новый поворот»… представляю, что он мне скажет! Я лично стал бы писать о том, о ком интересно писать, кого я более-менее знаю, к кому у меня есть какие-то вопросы, не просто так из пальца это высосано. В Питере есть несколько музыкантов, о которых незаслуженно мало написано. Например, в группе «Тамбурин» есть Владимир Леви о «Пикнике» не так много написано умного. Вот о таких людях интересно писать, а не о каких-то «супер».