— Патрицио, почему вы сегодня в шляпе?
— Патрицио, как звали вашу покойную матушку?
— Патрицио, вы были в Индии?
И так весь день. Шум, гам, суета. Бег по эскалатору с выключенным светом.
— Патрицио, объявляйте номер!
Патрицио, стареющий и лысеющий конферансье, лениво встаёт с кресла и идёт к занавесу. Через минуту из-за плотной алой ткани доносится его голос:
— А теперь на сцену приглашаются «Биробиджанские хлопчики»!
За кулисами — паника.
— Где Сергуня? Где Сергуня, мать вашу?!
— Да в сортире он, тошнит…
— Стакан, дайте стакан!
— Я все струны порвал! Все напрочь!
— Сергуню сюда! Сергуню!
— Давай банку, коль стаканами не обзавелись!
Появляются Патрицио и администратор:
— Вас ждут!
«Хлопчики» выбегают на сцену под приветственные крика зрителей. Звучит расстроенная гитара.
Патрицио достаёт из кармана пузырёк с белым порошком. Поворачивается к администратору:
— Колумбийского?
«Хлопчики» продолжают бродить по сцене под гитарные риффы. Бас-гитарист уныло смотрит на свой инструмент,лишённый струн. Гитара без струн что лысая женщина. Сергуня пал смертью храбрых и тело его покоится в санузле. Выступление продолжается.
— Хорошая отрава. — Администратор чешет нос. — А чего это они так странно играют?
— А, — машет рукой Патрицио, — голодранцы. «Анапки» насосутся — и хоть трава не расти. В прошлый раз вообще один Сергуня до сцены добрался.
— А что зрители?
— А им пофиг. Они сами «Анапкой» забавляются.
— Странные времена.
— Не говори… — Патрицио снова достаёт пузырёк.
Раненой змеёй на сцену выползает Сергуня. Воодушевлённо взвывает гитара.
— А-а-а.- стонет Сергуня, — хреново-о-о…
— Теперь — блюз! — кричит в микрофон обезоруженный басист. — Блюз Весенних Мух!
— Хай хала! Хай хала! — скандирует зал.
Воздух, как марля, пропитан «Анапкой».
«Хлопчики» вдарили блюз. Сергуня играет лёжа. Басист мрачно бродит между стоек и страшно вращает глазами.
— Хай хала! — орут зрители.
— Разве это блюз? — говорит Патрицио. — Дерьмо это черепашье, а не блюз.
— Хэндриксов-то поистребили… — кивает головой администратор.
Патрицио снова тянется к пузырьку.
Неожиданно гаснет свет. Крики, топот.
— В буФет ломанулись, — говорит Патрицио. — Сейчас всю «Анапку» растащат под шумок.
— Надо хлопчикам дюжину оставить! — обеспокоенно вскакивает администратор.
Через чёрный ход Патрицио выходит на улицу.
— Почему так темно? — спрашивает одинокий прохожий.
— Жизнь кончилась, — отвечает Патрицио и тянется к пузырьку.