Tag Archives: Полева Настя

Настя Полева: «Верую в разум»

Где-то за стеной — на сцене — гремит музыка. Праздничная дискотека в разгаре. Напротив сидит светловолосая хрупкая девушка — Настя Полева. Первое, что меня поразило — ее спокойный тихий голос. Сильно контрастировал он с тем, что слышал на концерте, — сильным, почти с надрывом.

Женщина — это загадка, а женщина в рок-культуре — таинственный иероглиф…

Тонкое чутье музыканта Егора Белкина, который теперь в роли продюсера предугадывает направление ветра. Сильные тексты Ильи Кормильцева, прекрасная музыка Насти, аранжированная Александром Пантыкиным — это ступень к славе. Сила, которая движет все это, — обаяние и работоспособность солистки. Лучше предоставим слово ей самой.

— Мое знакомство с рок-культурой началось с «Битлз». В далеком-далеком детстве любила слушать разную музыку. Тогда-то их и услышала. Затем был огромный провал. Возобновила просвещение только в архитектурно-строительном институте. Наш вуз был поразительно музыкальный.

— Такое впечатление, что у вас готовят скорее музыкантов, чем архитекторов…

— Ты не далек от истины. В нашей «альма-матер» училось много ребят, которые вместо чертежных инструментов взяли в руки гитару или какой-нибудь другой музыкальный инструмент.

— А твои музыкальные пристрастия?

— Мне вообще-то интересны совершенно разные команды, исполнители. У талантливого человека музыка не похожа на его предшественников, хотя в какой-то мере и построена на традициях, выработанных до него. Поэтому я слушаю разное — и по стилям, и по направлениям. Фольклор, джаз, рок, классику.

— Как произошло твое знакомство с отечественным роком?

— Свердловск — город небольшой. Всего миллион жителей. Считается даже периферийным. У нас не было такого большого рок-движения, как в Москве или Ленинграде. Что-то появилось только в начале 80-х годов. Я все это видела, слышала, была знакома со многими музыкантами.

— Как к вам относились официальные власти?

— Ой, после 1986 года очень хорошо.

— Какие отношения с комсомолом?

— Нормальные. Союз предоставил нам помещение для рок-клуба. Есть библиотека, фоно- и видеотека. Но условий для работы музыкантов нет. Нет зала для репетиций, нормального аппарата. Есть какая-то «Вермона», но на ней даже школьники не играют. А вообще живем хорошо…

— Ну, наверное, аппарат стоит у каждого музыканта дома?

— Да, есть небольшой для репетиций, и то не у всех. Для записи или для выступления собираем «с миру по нитке». Позволить себе иметь аппарат — дорогое удовольствие.

— Как же вы выходите из положения?

— Есть кооперативы, которые предоставляют нам аппаратуру. Тем и перебиваемся.

— Поговаривали о том, что ваша группа студийная.

Студийной наша группа была поневоле. Запись альбома, в традициях свердловской рок-культуры, происходит на дружеских началах. В нашем городе сильна взаимопомощь между музыкантами… В изготовлении нашего альбома «Тацу» («Дракон» — в переводе с корейского. — А. С.) принимали участие многие известные рокмэны: Александр Пантыкин и Алексей Хоменко (клавиши), Егор Белкин (гитара), Владимир Назимов (барабаны), Владислав Шавкунов (бас), Алексей Могилевский (саксофон). Играть живьем мы не могли — у каждого из музыкантов своя команда. А «свободных» хороших музыкантов днем с огнем не сыскать.

— Но все-таки сейчас мы вашу группу созерцаем воочию.

— Нынешняя команда существует менее года… Мы только узнаем друг друга. Возможно, в будущем состав изменится. Ребята новые, никому не известные. Но все они — профессионалы, все закончили музыкальные училища. Все, кроме меня.

— Это не мешает тебе писать музыку?

— Я сама выучилась играть на фортепьяно. А отсутствие образования, с одной стороны, не втискивает в прокрустово ложе канонов. А с другой, оно бы не мешало. Отсутствие школы — признак неполноценности.

— Дэйв Стюарт, английский рок-музыкант и продюсер Бориса Гребенщикова, сказал: «Я был ошеломлен, познакомившись с песнями Бориса, поскольку неожиданно услышал в них интонации старой английской народной музыки, о которой давно забыли. Фактически он вернул мне мои собственные корни». Что ты на это скажешь?

— Как мы можем использовать огромное богатство нашей страны, когда не знаем свою культуру? Я говорю о подлинной, а не о суррогате. Ведь многое было варварски уничтожено. Не мудрено, что мы знаем западную культуру лучше, чем свою.

— Выберемся ли мы из этого прорыва?

— Не знаю. Хочется верить, что да.

ДИСКОГРАФИЯ ГРУППЫ «НАСТЯ»: «Тацу» (1987), «Ноа-Ноа» (1989).

Интервью провел А. СКВОРЦОВ
(«Ленинская смена»).

В ЧУЖОМ ЛИЦЕ

В чужом лице хранится жизнь иная.
В чужих глазах стоят наоборот
Труба большая, осень золотая
И маленький искрящий самолет…

В чужом лице иная страсть и сила.
Заря иная утром занялась
И люлька каждая, и каждая могила
По-своему в глазах отозвалась.

В чужом лице снега иные тают,
И в колокол неведомый звонят.
Там все, что нужно, льется и летает
Там нету малого — в нем нет меня…

В чужом лице, я знаю, не случайно
Предпринята такая тишина
В чужом лице упрятанная тайна
Не может быть отчетливо видна.

И если я постичь ее пытаюсь,
Мои попытки все обречены.
Я каждый раз с размаху ударяюсь
О резкий поворот чужой спины…

В чужом лице, я знаю, я знаю,
В чужом лице иначе, иначе все,
иначе все…

Просмотр

Мисс рок — Настя Полева

Допрыгались, приплыли. О существовании советских рок-групп нам теперь чаще напоминают с Запада. Такое письмо из Штатов мы получили, например, о группе НАСТЯ. Американская компания трогательно сообщала, что команда Анастасии (Насти) Полевой была создана в 1987 году в городе Свердловске (в районе Уральских гор — заботливо уточняли журналисты, предполагая, возможно, нашу необразованность).

Впрочем, что я, собственно, распереживалась? Поехать за границу всегда было заманчиво. Вот и НАСТЯ отправилась прошлым летом на музыкальный фестиваль в Нюрнберг. В ситуации нависшей инфляции и тотального дефицита в нашей стране зарабатывать в валюте или натуральным обменом стало привлекательной перспективой для тружеников. Дружеское пожелание: «Возвращаться домой только в очередной отпуск» — теряет свою шутейскую окраску. Поэтому нет ничего удивительного, что многие рокеры, и в том числе НАСТЯ, заключили договоры с западными фирмами.

Вполне естественно, что одним из первых о группе НАСТЯ стал информировать молодежь свердловский рок-листок «Перекати Поле». Распространились сведения, что под эгидой красивой и талантливой девушки Насти с помощью музыкантов, сотрудничавших в УРФИНЕ ДЖЮСЕ и НАУТИЛУСЕ ПОМПИЛИУСЕ, был выпущен в 1987 году магнитофонный альбом «Тацу». Песни из этого альбома «Вниз по течению неба» и «Клипсо-калипсо» зазвучали по радио.

Позже жители многих городов смогли увидеть Настю Полеву. В столице она выступила на открытии акции «Рок чистой воды». И сразу полюбилась своей … ненарочитой простотой. В отличие от мудрствующих — и нередко лукаво — коллег ее мелодии красивы и демократичны. Стихи, как правило, построены на внятно развивающемся сюжете. (Хотя значительную часть текстов для НАСТИ пишет весьма непростой человек Евгений Кормильцев — младший брат известного по НАУТИЛУСУ Ильи Кормильцева.)

Настя умеет превратить в доходчивую сценку даже достаточно сложное поэтическое произведение. В этом ей помогает природное умение владеть аудиторией. Она не заигрывает со слушателями, на вид ведет себя отрешенно, однако достигает эффекта задушевной беседы с каждым сидящим в зале.

В артистичность Насти вписывается ее странная пластика, на первый взгляд неумелая. Но и это работает на обаяние образа — не «звезда», обычная девчонка, простая, мило застенчивая. Ее усердие передать в движении все то, что ей дорого в музыке, стихах и жизни, подкупает так же, как чтение поэтами собственных произведений — в чем-то слабее, чем если бы их исполнял завзятый чтец, но зато первозданнее и самобытнее.

Свердловская школа рока вообще отличается близостью к попсе в самом добром понимании такого контакта. Лучший провинциальный рок доступен почти как поп-музыка, однако не теряет осмысленности и разработанности материала. Этим характерен и второй альбом НАСТИ выпуска 1989 года — «Ноа Ноа».

Не случайно Настя Полева дважды получала главные призы на киевском фестивале «Мисс рок» в 1989 и 1990 годах. Трудно представить, с кем ей соревноваться: в роке немного женщин, а таких, как она, вообще единицы. Настя обладает своеобразным, запоминающимся тембром голоса и несуетностью и на сцене, и за кулисами, и, понятно, в жизни. Думается, ей под силу подчинить своему взгляду на творчество даже такого волевого лидера группы, как гитарист Егор Белкин. Спасибо, конечно, американцам — приметили Настю. Но одаренная певица, автор музыки и стихов Настя Полева, надо думать, завоюет сердца и наших поклонников высокого искусства эстрады.

Полеты в танцах и наяву

Ломкий, обрывающийся голос летит над узором экзотического ритма куда-то к потолку и — незаметно — к небу. Сосредоточенные музыканты почти не двигаются, ворожа над пахучим снадобьем музыки. Из тени выступают очертания инструментов: от пустой бутылки — до синтезатора. В пятне яркого света — робкая, напряженная девушка, танцующая странные танцы и не очень похожая на рок-звезду. Словно не она поет песню, а песня несет ее.

Это называется — НАСТЯ. Девушку зовут Настя Полева. Когда-то у группы не было названия, для краткости говорили — Настя. Так и осталось.

Впрочем, когда-то и группы не было…

Сначала Анастасия жила в небольшом городе Первоуральске и училась в школе. В классе ничем не выделялась (по ее словам), всегда оставалась в тени. «Я не люблю быть в центре внимания»,— говорит Настя, только что отработав концерт, на котором ей рукоплескал стадион.

Еще она рассказывает, что до института никакого рока, кроме маленьких пластинок БИТЛЗ, не слышала. Правда, была еще группа ШОКИН БЛЮ (помните «Шизгару» — «Венеру»? Там пела девушка).

А после школы Анастасия поехала в большой город Свердловск и поступила в архитектурный институт. На занятиях в институте работают глаза и руки: лепка, рисование, черчение. А уши не заняты — поэтому студенты приносят магнитофон. Под музыку не танцевали — творили, ее слушали, поэтому старались подыскать что-нибудь необычное, интересное. Музыка называлась рок. К диплому студент приходил специалистом еще и в роке. А иные так и стали музыкантами, пытаясь повторять услышанное на записях. Многие знают, что НАУТИЛУС (и не только) — из архитектурного.

Так вот, в институте Настя познакомилась с людьми, которые объединялись в группы для совместной игры на гитарах и называли себя рок-музыкантами. Потом группы объединятся в рок-клуб. Сейчас ЧАЙФ, НАУТИЛУС, АГАТУ КРИСТИ, АПРЕЛЬСКИЙ МАРШ знают все. Тогда никто не подозревал, что Свердловск станет российским Фриско.

Но все было всерьез. Записи альбомов, фестивали, прослушивания… Однажды на прослушивание институтской самодеятельности явилась Настя. Есть легенда, что она пела что-то из Пугачевой. По законам рока это — вне игры. Но запрещенные-перезапрещенные свердловские рок-н-рольщики, которые ее услышали тогда, не пошли по следам своих госконцертовских отчимов, не стали отсеивать «чуждый элемент». Прислушались и оценили. Настя познакомилась с Пантыкиным, Умецким и другими Леннонами и Маккартни свердловского рок-клуба. Самым важным оказалось знакомство с Егором Белкиным, невероятно энергичным, разговорчивым, башковитым уральским мужчиной. У Белкина были гитара, скверный характер и легендарная группа УРФИН ДЖЮС. В будущем он станет аранжировщиком, продюсером и теневым лидером НАСТИ. А пока что была одна большая дружеская тусовка, раз от разу рождавшая из своих рядов новые группы. Сначала Настя пела в группе ТРЕК. ТРЕК — еше один миф из жизни Полевой. Говорят, что эта группа лет на десять опередила свое время, поэтому никто ее не понял. ТРЕК исчез, но немедленно начались новые репетиции с разными музыкантами. Определенного состава не было. Это называлось «помогать». Помогали вышеупомянутые, а также Бутусов, Шавкунов. Но нужен был постоянный состав. Белкин искал людей, которые бы согласились играть музыку, за которую никто (тогда) не платил ни копейки. Первым был Глеб Вильнянский. Затем пришли остальные: Коломиец, Васильев, Двинив. Первый альбом — «Тацу» — записан в подпольной студии в подвале Уральского университета.

Репертуар образовался «в складчину». Помог опять же Бутусов — написал две мелодии. С текстами помог Илья Кормильцев, а потом, на втором альбоме, и его младший брат Евгений. Кормильцев-старший писал для НАУТИЛУСА и еще для дюжины уральских групп. А Евгений (по-моему) круче Ильи, это следует из текстов, которые он написал для НАСТИ. Но главное в репертуаре — музыка Насти Полевой.

Это не та музыка, которую серийно штампуют на продажу, и не та, которую выдавливают из себя, как зубную пасту из тюбика, от большого желания выйти на сцену. Настя говорит, что не владеет ни одним музыкальным инструментом, и мелодии просто напевает про себя, а потом музыкантам. Музыка поразительно легка и проста, в этом и состоит сложность, ибо это — невесомость утреннего тумана, за которым прячется темный лес этой загадочной (для всех?) души. На Западе есть такой термин — «атмосферная музыка». Наверное, у Насти музыка атмосферна. Настя в ней дышит, купается, танцует — потом встает на цыпочки и тянется к стратосфере. Говорят о свердловском духе НАСТИ. Некто сказал, что НАСТЯ — НАУТИЛУС в юбке. Ну, допустим, о песнях, где авторы Бутусов — Кормильцев, спорить было бы странно. Но в песнях Полевой группа НАСТЯ, на мой взгляд, на две головы выше НАУТИЛУСА, выше — самобытнее, умнее, тоньше.

Впрочем, я говорю о том, что я слышал на самых последних концертах. А история еще недосказана.

Первое ответственное выступление было на знаменитом Подольском фестивале. Я там не был, но из «компетентных источников» известно, что никакого впечатления в Подольске НАСТЯ не произвела, программа была попросту плохо отрепетирована, в обшем, мягко говоря, триумфа не было (триумфа нет и до сих пор, а только плавное восхождение).

А еще был второй магнитофонный альбом — «Ноа-ноа», записанный на более профессиональной студии, на студии НАУТИЛУСА.

Здесь уместно еще раз вспомнить о музыке, о звуке, о саунде группы. Отрадно, что Свердловск сформировал свой стиль. Он есть и в звуке НАСТИ. Еще мне вспоминаются Кэйт Буш, КОКТО ТВИНЗ и соблазнительная пентатоника гребенщиковской «Радио Шао-Линь».

И есть недостатки — довольно серьезные, может быть, незаметные неискушенному нашему слушателю. Пусть неискушенный слушатель наслаждается, оставаясь в неведении: о недостатках можно поговорить и на страницах специальных рок-журналов.

А слушатель наслаждается: по итогам 1989 года Настя Полева вошла в десятку самых популярных певиц Советского Союза (по данным областных молодежных газет).

А группа НАСТЯ… А без нее Настя сейчас, может быть, и не была бы таковой, а чертила где-нибудь у черта на куличках черными чернилами чертеж.

«Я изображала Эдиту Пьеху»

Парадоксальная, но, увы, привычная для нас ситуация, когда громкая популярность граничит порой с полной безвестностью — меломаны знают, «слушающие» отцеживают строку-другую из газет, широкая публика морщит лоб: «Да, да, что-то было…» Впрочем, все это не ново, и словно в общесоюзный клуб знатоков идут в редакцию письма с вопросами: откуда? когда? где? Признаюсь, это интересовало и меня — Настя Полева, солистка свердловской команды с одноименным названием, понимающе улыбнулась, только вскользь заметила, что наскучило ей каждый раз рассказывать с самого начала и об одном и том же. Хочется другого разговора… Какого? Я закрыл свой блокнот с дюжиной «традиционных» вопросительных знаков — пусть все идет как идет, так даже интереснее. Человечнее, что ли…

Н. П. Вообще родители отнеслись очень плохо к тому, что я начала серьезно заниматься музыкой. Поначалу это приходилось даже скрывать, но как скроешь? Мне кажется, редко бывает, когда родители в самом начале пути поддерживают своих детей — не потому, что, мол, «категорически против». Просто они уже знают, как много бывает разочарований — это страх, стремление уберечь от того, что может не сбыться…

КОРР. Ты считаешь, неудач больше?

Н. П. У всех — не знаю, но у меня — да. Причем, мне кажется, это вполне нормально — так человек взрослеет. Переоценивает самого себя, свое окружение. Это как стимул — неудачи, хотя, конечно, у кого как. Я ведь полностью бездарный архитектор, пусть и закончила архитектурный — не гожусь для этой профессии. Но мое сознание изменил именно институт — там я начала заниматься музыкой.

КОРР. То есть, сравнивая тебя вчерашнюю и сегодняшнюю, видишь разницу…

Н. П. Было бы неинтересно, если бы ее не было. Хотим мы или нет, но разница существует, во всяком случае, у меня.

КОРР. В чем же?

Н. П. Внутренней стабильности прибавилось — уже нет слепого метания, когда ищешь то — не знаешь что. Хотя, конечно, еще есть пожелания, скажем так, самой себе.

КОРР. Если не секрет, какие?

Н. П. О, много. Но самое, пожалуй, главное — более насыщенной, разнообразной жизни.

КОРР. Еще разнообразнее?!

Н. П. Ну да! Это только со стороны кажется, что у нас, у музыкантов, «навалом всяких впечатлений». Это так и… не так одновременно. Палка о двух концах — человек включает себя в некую систему, в некий мир, но проходит время, и может случиться, что в этой системе ты замкнешься. Важно вовремя оглянуться вокруг. Последнее время мне очень интересно почему-то общаться со стариками. Интересно с ними поговорить. Многие наши беды, может быть, и оттого, что утеряна традиция общения поколений. Не потерять бы нам затем и мудрость…

КОРР. А что ты ценишь в общении больше всего?

Н. П. Самих людей. Но, согласись, полноценное общение наступает чуть позже, когда присмотришься к человеку, поймешь — кто он? интересен ли?

КОРР. Ты не боишься лживой дружбы — вокруг известных людей всегда роятся те, кому нужно не твое общество, а твоя популярность.

Н. П. А почему я должна этого бояться? Я вижу все, что происходит вокруг, и смогу отличить зерна от плевел. И вообще в компаниях, даже мне незнакомых, я больше слушаю и никогда не стараюсь быть эдаким развлекающим объектом. Если мне неинтересно — просто ухожу. Так честнее.

КОРР. Мне почему-то показалось, что состояние некоторой грусти — твое обычное состояние. Я не прав?

Н. П. Видимо, прав. Порой очень хочется остановиться, подумать о чем-то другом — более важном, как кажется. Это уже ничем не выбьешь.

КОРР. А ты пробовала от такого состояния избавиться?

Н. П. Специально — конечно, нет. Даже мысли такой — взять и все бросить! — не допускала. Я говорила о состоянии души. Но работа — поначалу выступления раз в году, перерывы — все это приучает к терпению, кропотливому, шаг за шагом, труду. Начинаешь оценивать неудачу не как катастрофу, а как реально существующее положение вещей. Ищешь выход. Думаю, через это прошли все люди…

КОРР. Кстати, многие юноши и девушки ищут спасения в мечтах…

Н. П. Это инфантильность, от нее надо скорее избавляться. Только критический, трезвый взгляд на самого себя, на других подскажет правильное решение.

КОРР. А ты сама, видимо, мечтать не любишь?

Н. П. Почему это? О всякой всячине еще с детства. Когда-то я мечтала стать вертолетчицей — завела специально тетради, изучала устройство вертолета… Почему? Не знаю, просто так. И еще очень любила играть в певицу. Собирались во дворе дети, ставили символическую сцену и микрофонную стойку и каждый по очереди поднимался и что-нибудь изображал или пел. Насколько я помню, я всегда изображала Эдиту Пьеху!

КОРР. ???

Н. П. Да, в то время ее очень много показывали по телевизору. Ее и Софию Ротару. Еще… Еще мне очень нравилось выбирать для своих ролей мужские персонажи — их больше всего хотелось пародировать. А стали постарше — начались песни под гитару, как, наверное, и везде.

КОРР. А сейчас есть у тебя кумир?

Н. П. Мне кажется, кумир — он сразу предполагает, что он — ОДИН, понимаешь? Тогда может появиться обычный фанатизм — это уже не то. Многих людей я уважаю, преклоняюсь перед ними — художники, музыканты, просто ЛЮДИ. Те, чьим словам, творчеству я верю.

КОРР. А как ты относишься к той точке зрения, что отечественная рок-музыка находится, после некоторого подъема, в состоянии кризиса?

Н. П. Я считаю, что кризиса как такового еще нет, поскольку наша музыка только начинает формироваться. Кризис скорее в тематике песен, текстов — рок-н-ролл захлестнула «перестроечная» тематика.

КОРР. А тебе не приходило в голову коснуться этой темы?

Н. П. Я наиболее сильное впечатление получаю от публицистики, литературы — словом, от того, что пишут, а не от того, что поют. В музыке — и это, кстати, не только моя точка зрения — нельзя ограничиваться рамками системы или общественного строя.

КОРР. Всегда ли тебе удается в полной мере донести до публики то, что ты хотела бы?

Н. П. Видишь ли, сцена помогает сделать массу открытий прежде всего в самой себе. Можно провести сотни репетиций, но найти нужную форму, жест лишь на концерте, когда спасовать, что-то недоделать нельзя. Конечно, ты прав, хотеть что-то сделать и сделать — вещи разные. Когда не получается — это тормозит человека, не дает раскрепоститься, выступить в полную силу. Тут должен сработать профессионализм, интуиция. И желание работать, конечно.

КОРР. Я несколько раз был на концертах НАСТИ, сейчас вот беседую с тобой — это два разных человека…

Н. П. Нет, человек-то один, просто у меня почему-то все наоборот. Обычно активные в повседневной жизни люди, выходя на сцену, как-то теряются, их бьет мандраж. Я же в жизни не слишком разговорчивая, говорят, нелюдимая — вот так. Впрочем, я такая была, наверное, всегда, но это не мешает.

КОРР. Даже в самом начале, когда Настя Полева решила создать группу?

Н. П. В тот момент мне очень помогли друзья. Как только появился первый музыкальный материал, я показала его Егору Белкину и Саше Пантыкину — у них за плечами опыт УРФИН ДЖЮСА и НАУТИЛУСА. И они согласились помочь с записью, аранжировкой, пригласили музыкантов в студию… Из первого, «студийного» состава остались лишь Владислав Шавкунов (бас-гитара) и Егор Белкин — гитарист и продюсер группы. Так случилось, что только в ноябре 1988 года оформился постоянный состав НАСТИ.

КОРР. Ударные…

Н. П. Андрей Коломеец, клавишные — Глеб Вильянский и второй гитарист – Андрей Васильев.

КОРР. А какой вопрос тебе чаще всего задают журналисты?

Н. П. Как я пришла в музыку!

КОРР. А что ты чаще всего отвечаешь? Рассказываешь?

Н. П. Ну конечно… А что делать? Но рассказываю не так как сегодня. Сегодня мы просто поговорили – так, по-моему, лучше.

РОКовая женщина

Типовая многоэтажка на окраине города. Из подвала доносится звуки музыки. Спускаемся и попадаем в тесную, довольно мрачную комнатушку, где заканчивается репитицня группы НАСТЯ. Сама Настя Полева — симпатичная девушка в черной куртке и черных брючках — сидит на стульчике перед микрофоном, отбивая ногой ритм н негромко напевает.

Мы долго не могли отойти от легкого шока при виде нависающего потолка и ржавых труб — обычных атрибутов подвалов. Поэтому первый вопрос к Насте отличался житейской обыденностью:

— Неужели не можете подыскать помещение получше?

— Подыскать сможем — не сможем оплатить его аренду. Но для многих рок-групп и такой подвальчик — мечта. Какое-никакое, а все ж это место, где можно работать, зная, что никто не помешает.

— Даже Артем Троицкий не сумел определить стиль, в котором ты работаешь…

— Это не так важно, рок существует столько лет, что стили смешались. Главное — внутреннее содержание.

— В твоих песнях не встретить острополитической тематики…

— Режимы меняются и будут меняться, а общечеловеческие ценности существуют испокон веков.

— Как появляются твои песни? Или это сложно объяснить?

— Все получается как-то неожиданно. И когда потом слушаешь песню, возникает ощущение, что к тебе это никакого отношения не имеет.

— Как думаешь, что представляет из себя твой слушатель?

— Видимо, он из тех людей, у которых есть интуиция и жажда того, что идет вразрез с массовым — с тем, что валится на нас из эфира.

— Не достают поклонники?

— Достают, когда выискивают мой телефон и начинают долбиться. А когда просто высказывают свое отношение — это хорошо и в какой-то степени интересно для меня.

— У тебя большой опыт концертов. Наверное, ты давно уже не испытываешь волнения перед выходом на сцену?

— Это не так. Перед концертом — как перед экзаменом: вроде бы столько их уже сдал, а каждый раз волнуешься. Самое неприятное, когда все идет насмарку не по твоей вине. Например, когда отключается электричество или отказывает аппаратура…

— Говорят, ты всерьез увлекаешься восточной философией…

— Нет, это неправда.

— Выдумки журналистов?

— Да. Если журналисты видят в моих песнях восточную философию, это говорит в худшую сторону о самих журналистах.

У меня было много встреч с журналистами, и почти все принесли огорчения. Ты им полностью безразличен, им откровенно наплевать на тебя. Чисто потребительское отношение — делают материал и себе имя. Приходят неподготовленными, говорят: «Ну, рассказывай», а кто работает — я или они ? В последнее время я стараюсь избегать журналистов…

— Твоя фамилия фигурирует в хит-парадах…

— Я не слежу за хит-парадами, потому что они необъективно отражают ситуацию.

— А за публикациями о себе?

— Тоже не слежу. Иногда ребята приносят что-нибудь, читаю. Иной раз такие «перлы» обнаруживаю! Например, один журналист назвал меня Настей Золевой, а магнитоальбомы группы — «Гацу» и «Коа-Коа» (вместо «Тацу» и «Hoa-Hoa» -A.H.).

— Это тебя огорчило?

— Просто смешно. Как от глупой шутки.

— Какие качества ценишь в людях?

— Такие, которые не приносят вреда, не заставляют страдать других.

— Женщины обычно любят одеваться поярче. А на тебе — серые и черные цвета…

— После одного из концертов к нам подошли и спросили: Почему на музыкантах нет сверкающих рубашек, а на Насте — блестящего платьица? Я очень люблю яркие костюмы, но сейчас не то время, чтобы щеголять в них…

— Тебе приходят письма от поклонников?

— Да, приходят. Но отвечаю на них очень редко. Письмо — следствие того, что я сделала, человек услышал песню — она его заинтересовала и побудила написать, а не я сама.

Думаю, лучший ответ на письма — то, что я буду делать дальше. У группы накопилось некоторое количество новых песен, потихоньку готовим новый альбом.

— Тебя узнают на улицах?

— Слава богу, пока нет. Не хотелось бы оказаться на месте Славы Бутусова, который выходит на улицу в пальто с поднятым воротником и в темных очках.

— Какими видишь свои перспективы? Ведь жизнь в музыке коротка…

— Любому человеку бывает сложно сказать о своих перспективах, так как для этого нужно знать, на сколько хватит энергии, сил в творчестве и в жизни вообще. Я стараюсь заново открывать, приобретать что-то для себя. А возраст музыканта, на мой взгляд, не имеет большого значения. Вон Фрэнк Заппа и в 60 лет не тускнеет.

— Твои увлечения кроме музыки? Или музыка отнимает у тебя все время?

— Нет, конечно. Хоть моя работа и интересна, и очень мне нравится, но все-таки для меня важнее то, чем живу кроме нее. Встречаюсь с интересными людьми, читаю, хожу в кино, люблю бывать на природе.

— Условия жизни позволяют заниматься творчеством?

— Нет. Мешают мысли о том, как бы заработать на жизнь, приходится самим готовить костюмы для выступлений, искать аппаратуру (кстати, на нее уходит почти вся зарплата). Но тем не менее я стараюсь не унывать, не опускать руки. И не терять оптимизма.

articles_00091_1

Егор + Настя = бурный вариант

Уже 12 лет они вместе: певица, автор, лидер группы НАСТЯ Настя Полева и гитарист, аранжировщик, мультиинструменталист Егор Белкин.

Познакомились в Свердловском рок-клубе, когда Настя была еще художником-оформителем (закончила Архитектурный, тот самый, что и Слава Бутусов), а Егор готовился в философы (закончил Уральский университет, тот самый, что и автор этих строк).

Группа НАСТЯ в конце 80-х набрала силу, но в легенды рок-н-ролла не вошла. Егор несколько раз приходил в НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС и покидал его. Вслед за Бутусовым перебрался в Питер. Сначала жили в деревянном доме в Коломягах, потом Слава женился и уехал, оставив Егору и Насте дом. Не так давно они наконец-то обрели свой угол на Боровой, «передав» коломяжский приют барабанщику Алику Потапкину.

На новом месте Егор + Настя еще обживаются. На стенах комнаты — ни одного собственного фото или плаката, зато много Стинга. Настя любит бродить по Питеру и утверждает, что так черпает вдохновение для новых песен и проектов. Благо, на улицах ее узнают нечасто — Настя же не поп-звезда. Все лето ребята пробыли в своем родном Екатеринбурге, а точней — в городке Пышма, у белкинских родителей. Записывали на Урале новый альбом «Танец на цыпочках», где Настя спела малоизвестные песни Юры Шевчука, БГ, Славы Бутусова, АГАТЫ КРИСТИ, своей первой группы ТРЕК. Новые и весьма неожиданные версии сделал Егор.

«Так что это — его авторский альбом»! — говорит Настя. Проект стал возможен благодаря профессиональному подходу к делу со стороны студии «Триарий», которая предоставила музыкантам и их саунд-продюсеру Вадиму Самойлову и время, и средства. В ближайшие дни тираж Си-Ди «Танец на цыпочках» прибудет из Австрии. Интересно, что в оформлении конверта Настя, вспомнив свою первую профессию, приняла самое активное участие. 10 ноября Егор и Настя предстанут и в ТВ-программе «Рандеву со звездой», которая выйдет на 5-м канале в 23.20.

articles_00090_1

Упорная Настя

Альбом Hacти Полевой «Танец на цыпочках» был записан в ноябре 1994 года. И только к лету 95-го он появился в продаже.

— Настя, когда будет презентация нового компакт-диска?

— Этим занимается фирма «Триарий». И, кажется, по принципу русского бизнеса: вложить деньги, сделать больше половины работы и все «похоронить». Обещали компакт к Новому году, потом к весне, и только теперь CD наконец-то вышел. Но летом ведь все уезжают, так что презентацию делать не имеет смысла. К тому же «Триарий» сейчас занялся великой группой НА-НА, им не до меня.

— Странная позиция, особенно, если учесть, что инициатива исходила от «Триария»…

— Да. И начиналось все очень здорово. Фирма выполнила все пункты договора, кроме последнего — «выпуска и распространения CD» в срок. С клипом к песне «Голоса» та же история. «Триарий» заказал клип студии, его сделали. Очень хороший клип, мультипликационный. А денег, чтобы его выкупить, не нашлось. Конечно, 40 тысяч долларов — это не шутка. Так и лежит этот клип на студии. В общем, я уже потеряла интерес к этому проекту. Сейчас пишу материал к новому альбому.

— По какому принципу выбирались песни к альбому «Танец на цыпочках»?

— По очень простому: выбирала то, что мне нравится. Новые аранжировки песен делал Егор Белкин. Конечно, очень хотелось представить альбом широкой публике..

— Может, есть смысл сделать концерт без выпуска CD?

— Нет, ни в Москве, ни в Питере нас не поймут. В Екатеринбурге этот номер со скрипом прошел. Мы сказали, что компакт уже вышел, его вот-вот привезут… Вроде нам поверили. Во всяком случае, зал был полностью собран. Лену Вакулину, моего директора, просто затерроризировали, выпрашивая «проходки». Половина зрителей, наверное, прошла «на халяву». А Леша Могилевский и Коля Петров (НАУТИЛУС — Прим. автора) даже покупали билеты…

— Жаль, ты даешь не очень много концертов…

— Ошибаешься. Я покаталась по стране достаточно. Больших сольных концертов в Москве, Питере не было, но периферию объездила всю. В 1989-91 -х годах гастроли были постоянно.

— Ты не жалеешь о тех временах?

— Нет. Жалеют о прошлом, на мой взгляд, не очень умные люди. Зачем себя терзать, это же все прошло. Хотя приятные моменты вспоминаю.

— Настя, расскажи немного о своем новом альбоме.

— Это будет первый альбом, материал к которому написан в Питере. Посмотрим, что из этого выйдет, как на меня Питер повлиял.

— Кто будет участвовать в записи?

— Группа НАСТЯ в сокращенном составе: я и Егор Белкин. А вот где будем альбом писать — этого мы еще не решили. С нашими фирмами связываться уже не хочется. Может, поедем на запись в Нью-Йорк. Такое предложение есть.

— Ты когда-то говорила, что хочешь обойти пешком весь Санкт-Петербург…

— Да, это желание до сих пор осталось. А пока любимое место — это у реки Мойки. Велосипед, может быть, куплю, чтобы легче было город осмотреть. Правда, я со школы на нем не каталась… (Смеется.)

— Сейчас многие музыканты делают свои программы на TV, на радио. У тебя нет подобных идей? Просто смотришь или сравниваешь со своими работами?

— Конечно, профессия музыканта на личное восприятие отпечаток накладывает. Я интересуюсь творчеством других. Что-то хорошее беру на заметку.

— Если честно, считаешь себя звездой?

— Нет. Но, думаю, я состоявшийся человек, который делает, что он хочет и может сделать. А звезд настоящих у нас нет.

— Какие черты характера сама у себя отметила?

— Упорство.

— Надеюсь, оно поможет тебе сделать-таки презентацию «Танца на цыпочках» и записать новый питерский альбом.

Наташа СТРУКОВА, музыкальный ежемесячник «РОК ФУЗЗ»

articles_00088_1

НАСТЯ все еще «Невеста»

ВОСКРЕСНЫЙ ВЕЧЕР. Легкий морозец. Из печки одного из чудом уцелевших домиков в Коломягах идет дымок. Подойди к окну — услышишь музыку. Что-то нежное и с тоской. Женский голос вместе с жесткими гитарами. Соседи, похоже, не подозревают, что обладательница этого голоса и ее гитарист живут здесь же, за калиткой.

«Настя — самая загадочная рок-певица», как явствует из афиши ее ближайших концертов. 28 и 29 января Настя Полева и ее группа НАСТЯ покажут свою новую программу «Невеста» в клубе «Инди», что нашел приют в ДК «Пролетарский», 6лиз метро «Обухово».

— К нам обратился менеджер «Инди» Петр Сытенков с предложением сыграть у него два концерта. Почему нет, если хорошие люди просят! Сами бы мы первыми не дергались, — объяснил мне Егор Белкин, продюсер проекта НАСТЯ и один из лидеров НАУТИЛУСА ПОМПИЛИУСА.

— Когда последний раз НАСТЯ играла сольник в Питере?

— Полтора года назад во Дворце молодежи.

— А вообще группа сейчас функционирует, куда-то выезжает или сидит в студии? — Гастролировать нынче все трудней, но в хорошей компании поиграть удается, как было с АЛИСОЙ, АКВАРИУМОМ, НАУ в Екатеринбурге в конце 92-го. А осенью НАСТЯ съездила в Сибирь.

К питерским концертам екатеринбургская группа (впрочем, Егор и Настя уже наполовину питерцы) подготовила 45-минутную новую программу, названную устроителями концертов «Невеста». А потом певица и Ко исполнят свои старые добрые хиты «Ноа-Ноа», «Танцы на цыпочках», «Тацу», «Клипсо-Калипсо», которые обожают рок-маны.

Нынешний состав НАСТИ: сама прима и Егор Белкин, басист из старого состава времен альбома «Тацу» Владислав Шавкунов, клавишник Игорь Гришенков из АПРЕЛЬСКОГО МАРША, гитарист Андрей Васильев, барабанщик Андрей Коломеец, новый звукорежиссер Игорь Калинин. Сегодня утром они прибыли на поезде из Екатеринбурга на Московский вокзал, что нынче много дешевле, чем путешествие самолетом.

Что ж, приятно увидеть рок-леди не в рок-архивах, а на сцене!

articles_00087_1

Танец на цыпочках

КАК-ТО привыкли мы к мысли, что рок — не женское дело. На нашей царицынской сцене нет ни одной заметной в музыкальном смысле девушки. Да и на всесоюзной — не собьешься со счета… Идя на интервью с Настей Полевой, я вдруг поймала себя на мысли, что впервые буду беседовать не с рок-меном. Посчитаю это удачей.

Не хочу разводить тавтологию по поводу «массовости» той или иной музыки, но напомню, что в рок-рейтинге «Комсомольской правды» группа НАСТЯ уступает только КИНО, НАУТИЛУСУ ПОМПИЛИУСУ, АЛИСЕ, ДДТ и АКВАРИУМУ.

В НАШЕМ городе Настя выступила впервые. Весь концерт — в напряжении, слегка приподнявшись на цыпочки. Только между песнями, в коротких паузах — минутное расслабление, улыбка. Необычная манера держать себя на сцене сначала кажется какой-то нелепой, но потом ощущаешь бесспорную связь между музыкой, текстом и этим напряженным парением, таким же выражением лица.

Один мой приятель сказал после концерта: «Какой народ, такая и музыка у него. Зачем играть такую музыку? И так жить тошно, а после этого вообще вены вскрывать хочется…». Мне не хотелось. Возможно, мы пришли на концерт с разным настроем. Просто то, что я слышала со сцены, очень соответствовало тому, что творилось внутри. Ни то, ни другое не перевесило, не придавило. А вообще это, наверное, как «клин — клином». Хотя тоже спорно… Разговор мы начали именно с него, с настроения.

— Настя, каковы первые впечатления от Волгограда?

— Если по лицам посмотреть, тo настроение получше у людей, не такие угрюмые, злобные лица, поспокойнее как-то. А в смысле облика города — как везде… Просто здесь больше заметен отпечаток помпезной сталинской эпохи в архитектуре.

— То есть, вы сразу профессиональным взглядом оцениваете?

— Да. Это сразу видно: Очень продуманно, все эти ансамбли перекликаются с известными архитектурными памятниками… А так просто атмосфера поспокойнее. Везде, в основном, как-то угрюмо и страшновато.

— Вы сейчас работаете в Ленинграде, в студии НАУТИЛУСА, так какая вы группа — свердловская иди питерская?

— Группа свердловская. И репетиционная база, и живу я — там. Просто через центр легче оформлять документацию всякую, все равно приходится в Ленинград летать. Поэтому официально мы относимся туда.

— Сейчас у вас записано два альбома — «Тацу» и «Ноа-ноа». Чем теперь занимается группа?

— Работаем над новым материалом.

— На какой стадии?

— На стадии аранжировки. Когда записывать будем, пока не знаю.

— А какие отношения с фирмой «Мелодия»?

— Никаких.

— Нет предложений или вы не хотите?

— Да нет, просто смысла нет. Зачем?

— Каким составом вы работаете?

— Егор Белкин — гитара, музыкальный продюсер группы (он работает еще и с НАУТИЛУСОМ), Андрей Васильев — гитара, Слава Двинин — бас-гитара, Андрей Коломеец — барабаны, Глеб Вильнянский — клавиши.

— Сейчас все еще идут споры о наличии кризиса в нашей рок-музыке. Каково ваше мнение?

— Я не считаю, что это кризис, это нормальный процесс Просто выплеск произошел в первые два года — с 1987-го. И сейчас у тех, кто занимался этим раньше, идет естественный период накопления, переосмысления. Время же идет, люди меняются. От тех, кого знают и любит, ждут чего-то нового, поворота какого-то. А его пока нет. Ну, это естественный процесс накопления в творчестве.

— А что касается «новой крови»?

— А вот этого маловато, буквально единицы. Перемалывается все, что было до этого. Ну, это связано с ухудшающейся обстановкой в стране, когда проблема просто выжить, тут не до музыки. Только чудом сохранившиеся энтузиасты среди молодежи еще хотят что-то делать.

— Настя, многие рок-музыканты, как и вы, ушли из архитектуры. Почему? Ведь там творчества нужно не меньше, чем в музыке.

— Насколько я знаю людей, которые получили такое образование, они просто почувствовали себя некомпетентными, неталантливыми в этой области. Хотя институт, конечно, много дал — неплохое художественное воспитание. Но вот музыкальный путь показался ближе и дороже.

— Это вы уже и о себе говорите?

— Да, конечно. Сейчас вот появляются для архитекторов возможности в связи с частными заказами попробовать свои собственные силы, а не силы проектного института. Только сейчас это появляется, а раньше все творчество заканчивалось в институте. Очень слабая финансовая база — это прежде всего.

— Нашумевший фильм «Такси-блюз» навевает мысль о том, что любая по-настоящему творческая личность обречена на душевную неустроенность. Неужели это так?

— Это зависит от характера. Человек может найти какую-то отдушину, точку опоры, и тогда успокоиться, а если он по сути человек не такой…

— Но он может успокоиться на какое-то время, а если вновь займется творчеством…

— Да, он может затихнуть года на три, потом вновь потянет… Тем более у творческого человека обычно широкий спектр талантов.

— Вы знаете творческих людей, у которых не бывает депрессий, душевных расстройств?

— Я знаю некоторых людей, которые могут это скрывать. Не всем это удается… Да, наверное, это естественный момент в жизни любого творческого человека.

— А как у вас с душевным равновесием?

— В последнее время получше стало. Раньше были противоречия, но как-то учишься управлять собой… Ну это сегодня так, а завтра — не знаю. Вчера вот было напополам, даже в один день — плохое и хорошее сразу.

— Вы говорили, что не любите быть в центре внимания. Но вам часто приходится это делать. Насколько легко дается каждый выход к зрителю?

— Центр внимания — я имела в виду все эти тусовки ненужные, а не то, что связано непосредственно с концертной деятельностью. В принципе, сейчас вообще чем больше молчишь, тем лучше. Силы сохраняются на то, чтоб подумать. А все это общение бесполезно, когда все одолевают, хотят что-то такое узнать, как будто у них этого нет. Все то же самое, все такие же обыкновенные люди. А к концертам я всегда хорошо отношусь, потому что это возможность приобрести что-то новое, опыт в первую очередь, просто психологию зрителей изучить. Узнать, что где сейчас любят, слушают — это сразу видно по реакции.

— А не мешает ли вам отсутствие музыкального образования?

— Мешает, конечно.

— Считается, что дилетантизм иногда играет положительную роль в искусстве.

— Возможно. Но это палка о двух концах. Иногда какую-то часть работы по подготовке материала хотелось бы взять на себя, а это не всегда возможно, потому что не владеешь всем тем, чем владеет хорошо подготовленный образованный музыкант.

— А у вас нет мысли как-то учиться, получить это образование?

— Нет, сейчас уже поздно. Я поступала в училище музыкальное, мне «два» поставили на первом же экзамене. Больше попыток я не делала. А все мои знакомые, которые учились, оставили все эти заведения. Объясняли тем, что это ничего не дает. Хотя я сомневаюсь. Я считаю, что из любого учебного заведения, если ты хочешь — выжмешь все, что тебе нужно.

— А что у вас еще есть в жизни, кроме музыки?

— Как у всех людей… В первую очередь любовь — самое глазное. А любовь — это спектр большой.

— Как вы считаете, насколько велика роль женщины в рок-н-ролле?

— В общем-то, сейчас рок-н-ролла как такового вообще нет. Музыка расслоилась, появилась масса новых направлений — все это назвать рок-музыкой уже нельзя. Просто особая музыкальная культура, исходящая от более молодой части человечества. А роль женщины… Это такой же нормальный человек, который имеет свой художественный взгляд на мир. Просто это реже встречается, потому что гораздо меньший процент женщин склонны развивать свои творческие способности. Это зависит от того, насколько женщина освобождена от бытовой стороны жизни. На Западе, конечно, процент побольше. Правда, такие глобальные величины, которые делают что-то интересное, своеобразное — это редкость. Но это интересно, потому что мужчине недоступны такие средства выражения. Это свой особый женский мир. А у нас в стране, к сожалению, не до этого. Хотя я знаю, появились очень перспективные: про Инну Желанную вы, наверное, знаете; у нас в городе есть две девушки — думаю, о них тоже скоро будет известно.

— Как вы думаете, почему сейчас перед женщиной так остро стоит вопрос одиночества? Может, действительно правы те, кто считает, что мы стали слишком деловыми, много времени уделяем карьере, что надо вернуть женщину в семью, к детям?

— Просто, я думаю, очень сильное чувство испокон века прививалось, что женщина должна быть при ком-то… Это чувство не вытравить, и оно давит. Даже если живут несчастливо, все равно живут так, как положено — в семье, с мужем. А в западном обществе женщины более адаптированы в этом смысле. Они чувствуют себя гораздо спокойнее и увереннее, нежели у нас, просто все эти этапы уже прошли. Хотя, с другой стороны, им тоже от этого не лучше… В основном, мне кажется, все это связано с характером, с неумением видеть в людях, которые тебя окружают, таких же полноценных и хороших, как ты сам. Непримиримость, раздражительность чаще всего к разладу и приводят. К тому же, женщина часто не может определиться, чего она хочет вообще, внутри смятение постоянное.

— Но ведь и не каждый мужчина может определиться?

— Конечно, но для женщины это вообще… Ведь наша страна большей частью держится именно на женщине, на ее психологической устойчивости. У нее есть опора — дети, допустим. Это не позволяет ей расхолаживаться, она более собранна, терпелива, более приспособляема в обществе. На этом все и держится. А… душа-то все разно мечется! Чего-то хочется еще, поэтому она чувствует эти приступы одиночества, хотя ее окружают неплохие люди…Для меня это тоже загадка, пытаюсь понять… Сижу вот сейчас, рассуждаю — не знаю, просто встречаюсь с этим каждый день, но… Это загадка, действительно.

Рок-медитации Насти Полевой

Выводили добру молодцу и коня вороного, давали и шелка узорчатые, но отказывался он от такого богатства. И только когда вывели ему «свет-Настасьюшку», сказал он: «Это вот мое, богом суженое». (Из сказки)

У бас-гитары внезапно исчез звук, на сцене побегал Володя Шахрин, «отколол» свою очередную хохму и тут появилась Настя. И запела в микрофон без музыки свою любимую, русскую народную, «экологическую» песню. И рок-тусовка в Кремлевском концертном зале, визжавшая, свистевшая, разрезавшая воздух «козой», стихла, только потом в оглушительной тишине кто-то прокричал:»Я люблю тебя, Настя».

Ее голос купался, плавал в музыке, уходил в ее «стратосферу». Хрупкий, тонкий, неземной голос с непередаваемым тембром. Казалось, вот-вот порвется. Ее песни и движения — плавно-причудливые, мистически-потусторонние. Вот она сидит на коленях и как заклинание, как древнюю молитву повторяет слова песни, когда-то принесшей ей известность, — «Тацу»:

Сорок солнцестояний
И сезоны дождей.
Тацу ждет приказаний
От погибших вождей.

Недавно журнал «Уральский следопыт» вскользь заметил об ореоле неофициальных слухов вокруг Настиного имени. Будто бы на нее открыт счет в английском банке, а сама она разъезжает в «Мерседесе» последней марки, набросив на плечи норковое манто. В газетах ее называют «уральской рок-леди».

Какая это все чепуха! Уже по нашему трехчасовому общению стало ясно, что Настя — человек, совершенно не умеющий жить легко. Даже розы в ее песне не как у всех — романтично-белые, а серые, горькие. Знает она, что не надо их трогать, а все-таки срывает, «на беду».

Вся она — внутри себя, не бытовая, вдруг — вспышка — открылась и совсем не леди она, а та девочка с непослушной челкой и доверчивой улыбкой,которую нарисовала вместо автографа и подписала — «Настя».

Первое впечатление: русское лицо, тихий голос и ярко-синие, «озерные» глаза. Настя Полева. Полевая ромашка. А улыбка все той же строптивой, упрямой дворовой девчонки, которую когда-то исключили из пионеров в школе и так и не приняли во Всесоюзный Ленинский. Как она плакала, когда учительница публично сняла с нее галстук! А потом, уже учась в архитектурном институте, в самом элитарном вузе Свердловска, вместе со Славой Бутусовым («он учился на последнем курсе, и я считала его «мажорным мальчиком» — У него была своя квартира!»), всегда испытывала страх, когда неоправданно активный комсомол в очередной раз всеми силами пытался ее вовлечь в свои ряды. Потому что тогда за аполитичность могли запросто выгнать.

— У меня такое ощущение, что детства не было, и школу не люблю, и в семье была обстановка ненормальная. Вспоминаю детство — а в глазах пионерский лагерь, палата в сорок человек. Наверное, хорошо бы было родиться в семье Сахарова, — Настя невесело улыбается. — Это только сейчас родителям стало нравиться мое творчество. А узнали-то они, что я занимаюсь музыкой, когда увидели клип по телевидению. Они воспринимают только блеск, красоту, а какая черная изнанка кроется за всем этим!

— Настя, но ведь трудно женщине существовать в роке? Рок вообще, по-моему, занятие мужское. А для России рок-группа, лидер которой женщина, явление даже уникальное…

— У нас в любом роде деятельности трудно женщине. Проще, конечно, посвятить себя семье, дому. Но все, по-моему, зависит от человека — его сильного желания и воли. Плененная музыкой, я стала петь рок. Музыка затягивает мгновенно, не спрашивает, кто ты, что ты, женщина или мужчина, красивая или некрасивая. Всегда же непроизвольно притягивает к человеку, которого любишь, так притягивает и к музыке. (А воля у нее, действительно, сильная, даже по гороскопу ее стихия — огонь. — Авт.).

Хотя толчок может быть совсем каким-нибудь глупым, не имеющим к творчеству никакого отношения. Понравится, например, кому-нибудь, а потом выясняется, что человек того самого и не стоит. По-моему, творческими натурами становятся только закомплексованные люди с душой дисгармоничной. Думаю, что порыв к творчеству Жанны Агузаровой — это преодоление ею каких-то комплексов. Когда хочется крикнуть: «Ну, полюбите меня, пожалуйста! Я могу здорово петь!» (А помните у Марины Цветаевой? «Послушайте! Еще меня любите за то, что я умру…» — Авт.).

— Сейчас она, вроде, уже не комплексует. Живет в Америке…

— Я рада, что она счастлива. Живет простой человеческой жизнью, с чувством стабильности. Она, как льдинка, наверное, будет оттаивать еще года три. Пока не пресытится.

— Настя, откуда у вас такой своеобразный, «неземной» голос? (При этих словах ее брови взлетают вверх, глаза удивленно округляются).

— Я считаю, что петь вообще не умею. Недавно пришла к мысли, что голос нужно серьезно развивать, заниматься не меньше четырех часов в день. Развить можно все. Все данные изначально заложены в человеке. Музыкального образования у меня, к сожалению, нет, хотя друзья говорят, к счастью. (В музыкальном училище на экзамене ей поставили двойку. Сколько знаменитых певцов начинали с такой же оценки их возможностей! — Авт.).

Я завидую тем, кто владеет каким-нибудь музыкальным инструментом. Мне кажется, если бы я умела еще и играть, то совершила бы революцию в музыке.

— Песни НАСТИ иногда называют странными. А мне они напоминают медитацию. В них — тонкий восточный аромат. Почему вас притягивает Восток?

— Свердловск и находится за Уральским хребтом, на стыке противоположных культур. В нас много всего намешано. Я сама с благоговением отношусь к восточной культуре. Внутренняя сосредоточенность, созерцательность, успокоенность идут оттуда. В восточной культуре много еще нераскрытого.

— Можно ли говорить, что НАСТЯ влила в рок-музыку романтическую струю?

— Я бы не стала определять, какую мы играем музыку. Я могу запутаться. Я только знаю, что я за созидание. Чтобы человек от музыки возвышался и чувствовал себя человеком. Люблю иногда послушать агрессивные жанры, тяжелый рок, но мне от них хочется на воздух. Я за энергетику созидательную. Мощную внутренне и, может быть, незаметную внешне, совместимую с красотой. Иногда, правда, находит, и все безудержно получается. Мужской подход — вдарить, произвести шумное впечатление.

— А испытывали ли вы влияние загадочной Кэт Буш?

— Да, конечно, испытывала. Я не подражала, но пыталась понять, как ей и еще Лаури Андерсен удается создать свой образ, свой музыкальный мир на сцене. Они принесли в музыку чисто женскую загадку и тайну.

— Группа НАСТЯ, кажется, впервые громко прозвучала на Подольском рок-фестивале 1987 года…

— Ой, наоборот. В Подольске был провал страшный. Это было как раз начало социального бунтарства, отрицания всего и вся. И мы с нашей музыкой оказались там белыми воронами, не в тему. Я когда только приехала на фестиваль, почувствовала в воздухе этот пресс нигилизма и ненависти. Еле ноги оттуда унесла.

— Так когда же вы стали популярны?

— Уже после 1987 года. Ну, конечно, трудно говорить о популярности во всей стране. Где слыхом не слыхивали, где принимают очень бурно, где — спокойно. Я думаю, так у всех, за исключением «столпов», вроде Гребенщикова. За 10 лет он создал свою публику, которой интересно слушать все — и удачное, и неудачное. Нужно, чтобы зритель вместе с нами прожил наш творческий путь, чтобы мы стали для него родными.

— Есть такое понятие, как стиль жизни. Стиль жизни Насти Полевой, в чем он?

— Это каверзный вопрос. Моя жизнь — это мой тяжелый внутренний выбор. Чем-то приходится жертвовать. Иначе невозможно. Нужно рассчитывать свои силы и на многое посмотреть как на бренное, неглавное. А для окружающих иногда выглядишь чуть ли не дураком. Никак не получается все в своей жизни правильно расставить, «как у людей». Зато музыка, пение — это такое счастье, чудо, несмотря и на большое количество повседневной, нудной, неромантической работы.

— Для женщины очень важен дом, очаг как оазис тепла, надежности…

— Мне кажется, не надо себе создавать замкнутую клетку ни в чем. Не считать, что твой дом, твой муж, твой любовник — это твоя собственность, вечно к тебе прикрепленная. Надо принять то, что в жизни все развивается, передвигается, изменяется. Это естественно. Когда поймешь такой закон жизни, жить становится легче. Правда, возникает противоречие с женской природой, которая требует чего-то постоянного, стабильного, вечного. Но сейчас мало кто понимает, что семья, рождение детей так же, как и музыка, — огромный созидательный труд, большинство замуж бегут от одиночества. Чтобы рядом «копошился кто-то». И живут несчастливые семьи, и растут ненужные дети.

— Настя, что, кроме музыки, тебя в жизни поддерживает, помогает находить радость?

— В жизненных неудачах не стоит винить кого-то. Поддержку можно найти в том великом духе, который идет от христианства, от искусства. Политика, идеология — это наносное, ведь жили же раньше люди чем-то и без политики! Каждый должен обрести в себе внутренний стержень. Не стоит идти на площадь и кричать, а стоит заниматься своим делом, своим личным созиданием. Конечно, бывают моменты отчаяния и безысходности, но тогда я пытаюсь уйти, окунуться куда-то, например, в природу. На фоне великой и вечной природы твои мелкие проблемы кажутся пустыми, неважными. Или в такие минуты стараюсь забыть вообще, что существую. Тебя с твоими желаниями, стремлениями, проблемами нет, есть только то, что ты делаешь. Люди, состоящие в разных орденах милосердия, так и живут — они растворяются в чужих судьбах и жизнях.

— Лозунг «Рок чистой воды», под которым проходят концерты НАСТИ и ЧАЙФА — не пустая декларация? Верите ли вы в социальную значимость рока?

— Если бы я не верила, я бы не выступала в этой акции. Наша задача — обратить внимание на то ужасное, что творится сегодня с природой. Мы эту воду пьём. В Свердловске от реки Исеть идет настоящее зловонье, как от водоема с растворимой кислотой. И все это — плод нашего сознания. Надо какой-то винтик в голове человеческой повернуть, чтобы человек ужаснулся и начал что-то делать для природы или хотя бы не губить. Мне страшно думать, что, возможно, уже ничего невосстановимо.

— Какие альбомы НАСТИ существуют? Знакомы ли вы с зарубежным зрителем?

— В 1987 году вышел наш первый альбом «Тацу», в 1989 был «Ноа ноа» и в конце этого года, надеюсь, сделаем «Невесту». Мы, наверное, медленно работаем? (Вопросительный взгляд в мою сторону). За границей мы несколько раз были в Германии, в Голландии, в Финляндии. Сорвалась в этом году поездка в Нью-Йорк на ежегодный «Музыкальный семинар». Туда стекается все, что нового появляется в мире, независимо от коммерческой ценности. Думаю, в следующем году нам удастся там побывать. На удивление, публика за границей принимает хорошо. Они реагируют мгновенно, может быть, больше музыкально воспитаны. Нам уже и петь нечего, а вызывают. Приходилось одну песню исполнять два раза. Зато, если не нравится, орать, свистеть не будут, спокойно уйдут.

— Настя, а у тебя есть любимые песни из тех, что ты поешь?

— Да. Мне нравится по музыкальной концепции, по строению «Улитка», но мы мало ее поем, еще — «Тацу». Они не надоедают. Есть вещи, которые «запиливаются». «Стратосфера», например.

— Кто сейчас пишет тексты ваших песен?

— Раньше — Илья Кормильцев, но мы с ним разошлись года два назад, мне теперь интереснее с младшим. (Евгений Кормильцев. — Авт.). Последнее время сама начинаю экспериментировать. Я и раньше давала какие-то фразы, идеи песен НАСТИ.

— А что сейчас все-таки происходит со Свердловским рок-клубом и советским роком вообще?

— Страшно дружеского в рок-клубе никогда не было. За кулисами всегда бегали комсомольские работники — снимали звезды с бижутерии и убирали простреленные флаги со сцены. Рок-клуб давал только возможность формально зарегистрироваться. Сейчас все коммерциализируются, а рок-клуб не смог заняться коммерческой деятельностью, остался только как информационный центр. Скоро вот выгонят из помещения…

А в роке, я думаю, сейчас идет процесс накопления чего-то в себе, дозревания. Такое состояние пассивного терпеливого ожидания сама не знаю чего. Прошел бум: «Ура! Мы все вместе! Сметем фэнами всю страну!». Сейчас рок тяготеет к постижению более глубоких, внутренних истин. Двумя-тремя годами тут не обойдешься. По ходу что-то выпускается, но это артподготовка к главному этапу. По-моему, и на Западе многого ждут именно от русского рока. Там же сейчас рок в основном развивается за счет формы, а содержание исчерпано. Это относится и к жизни. Мои знакомые англичане — каждый год рвутся в Сибирь, хотят остаться здесь жить. Мне же «no-совковому» непонятно, чего они тут находят. А они восхищены: «У вас великолепно! Жизнь живая, бурлит!»

На этой оптимистичной ноте, как любили писать раньше, пожалуй, и закончим. В конце концов Настя призналась, что о жизни она любит говорить больше, чем о музыке. А у меня во время разговора все вертелся в голове навязчивый вопрос о ее любимом цветке, и я его так и задала. Оказалось, что цветы она любит простые, полевые, невзрачные, которые ей в Германии каждое утро приносили в комнату. Потому что от них аромат сильней, чем от благородных классических роз.